Максим Сабайтис - Битва за небо Страница 84

Я, вместе с Чесноковым, следил за тем, чтобы авиаторы не увлеклись.

Между четырнадцатой газовой камерой и тринадцатой тлеет тканевая прокладка, докладывали на мостик. Тушить успешно или нет? Арматура возле детонаторов деформировалась. Могут быть проблемы с отстрелом верхней платформы. Не стоит ли притормозить цепочку взрывов внутри корпуса?

Как же все-таки хорошо, что мой учитель любил сценическое искусство и испытывал на учениках свои актерские способности! Сейчас его уроки были как никогда кстати.

«Дежнев» опасно наклонился на правый борт – его камеры не справлялись с возникшим дисбалансом и капитан отдал приказ отстрелить верхнюю боевую платформу вместе с семафором. Меньше связи – меньше проблем. Мы – терпящий крушение дирижабль, а вовсе не отряд отчаянных авиаторов, планирующий преступление международного масштаба. Неужели вы усомнитесь в этом, глядя, как мы разваливаемся на части?

Несколько тонн металла рухнули в воду и подняли фонтан брызг в километре от цели. Мягко скажем, недолет. Следом за верхней платформой в океан отправилась и нижняя. Семьсот метров. Мы снижались, постепенно избавляясь от важных с боевой точки зрения конструкционных элементов.

– От нас осталось не так уж и много, – заметил Ростислав Чесноков. – Если сброс паровой машины не завершится поражением цели, придется избавляться от гондолы и ютиться меж газовых камер. Приготовьтесь, господа! У нас будет всего одна попытка. Ну, максимум, еще две десятых в качестве премии за неожиданность.

Наводить горящий дирижабль на цель – то еще занятие. Изо всех щелей корпуса идет дым, периодически застилающий от нас плавучую бомбу под белым флагом. Пока что у иностранных комиссаров нет поводов для беспокойства на наш счет. Думается, у них хватает проблем и без нас – им же неизвестно, что флот Комиссии старательно сторожит самую мощную в мире бомбу! Наша траектория проходит на значительном расстоянии от спасательного отсека Теслы. Спокойствию трех империй мы не угрожаем.

Чтобы не выдать своих Намерений раньше времени, мы шли, не пользуясь разгонной Ловушкой. Вместо нее корабельные «психи» создавали фантом. Для всех, кто владел Мастерством и находился при этом за пределами нашего искалеченного дирижабля, мы держали в уме только одну цель – спасти экипаж, безопасно приводниться и ждать, пока российские дирижабли подберут спасшихся.

Движение на паровых двигателях намного медленнее, мы не выжимаем даже сорока километров в час. Нечаянно повредить свою разгонную Ловушку предложил Дмитрий, появившийся на мостике в самый разгар обсуждения деталей плана. Черепашья скорость нужна, чтобы как следует прицелиться, ведь ронять придется не компактную бомбу, а громоздкие паровые двигатели.

Дирижабль продолжает заваливаться на правый борт. Ремонтники во время пожара выкачали из поврежденных камер почти весь газ, и подъемная сила распределена неравномерно.

«Дежнев» закладывает дугу, пытается компенсировать боковую тягу при помощи двигателей.

Хочется встать на колени и молиться за успех нашей безумной авантюры, но делать этого нельзя ни в коем случае. Молитвы, особенно искренние, могут быть прочитаны чужими «психами», особенно Ястребиной Гвардией, по-моему, что-то заподозрившей. От британского строя отделяются две «эринии» и летят в нашу сторону. Чуть помедлив, японцы посылают своего представителя – дирижабль «Азума».

Ледянников испытывает чувство deja vu, потому что «Азума» – систершип «Мусаши Тайхо». История делает вид, будто повторяется.

Двести пятьдесят метров до цели. Я превратился в столб, отдавая всю энергию на создание ложного Намерения. Меня, как подмастерье, используют в качестве донора, но я не в обиде. На мою долю в этом деле и так досталось много приключений. Если все, что касается деятельности Комиссии, не засекретят на полвека или бессрочно, мне будет что написать в своих мемуарах. Когда-то, вроде бы год назад, Поликарп Матвеевич сказал мне, что зимой Россия напоминает текст. Тогда я толком не разобрался в его словах и ляпнул в ответ что-то пришедшее в голову первым. Но Россия действительно напоминает текст, причем не только зимой. Что есть отчизна, как не сумма воспоминаний о ней? Россия – это миллионы мемуаров, которые пишутся или же никогда не будут написаны по тысяче различных причин. Я отдаю энергию, стараюсь не выдать нас «эриниям», а в голову лезут беспорядочные мысли, и никакого самоконтроля на них нет.

У «Дежнева» горят двигатели. Это самый опасный момент нашей затеи, потому как котлы могут взорваться в любой момент. Но так надо, потому что все вокруг видят, как мы горим, знают о двигателях и молятся за наше спасение. Дирижабль почти замер, он идет по инерции. Чесноков приказал остановить двигатели в строго рассчитанный момент. Мы зависаем в полусотне метров от мачты с белым флагом, ветер тихонько подталкивает нас в нужную сторону. Сергей Владимирович, Ксения, если вы все это наблюдали при помощи футуроскопии, прошу у вас прощения за излишний драматизм.

Правый двигатель отделяется от дирижабля и падает в воду в пяти метрах от спасательного отсека. Наблюдатели в шоке, но они уже не в силах что-то изменить. Раскаленный котел встречается с водами Тихого океана, взрыв повреждает спасательный отсек, но плавучести у этого волка в овечьей шкуре навалом. Наверное, это было настоящее приспособление для эвакуации экипажа с субмарины, только использованное не по назначению.

По флоту Комиссии разносится вздох облегчения, когда люди понимают, что плотик с мачтой и полусферой не собирается тонуть. Левый двигатель отделяется от «Дежнева». Лишившийся балласта и всего своего груза дирижабль резко поднимается. Ремонтники тушат пожар по правому борту и не дожидаясь, пока огонь полностью исчезнет, закачивают газ во все камеры подряд. Подобно пробке от шампанского, мы проскакиваем мимо британских «эриний», которые озабочены необходимостью срочного спасения Теслы. Подальше от будущего эпицентра. Мавр сделал свое дело, плотик быстро тонет. Вот уже скрывается под водой белый флаг, «эринии» снижаются все ниже и ниже. Будь в спасательном отсеке настоящий Тесла, англичане, несомненно, успели бы его спасти. Но Теслы нет, как нет спасения этим легким дирижаблям. «Азума» подходит на дистанцию прицельного огня как раз тогда, когда срабатывает адская машина.

Стоп-кадр.

Океан преображен. Он неистовствует, поскольку рана, нанесенная ему человеком, превышает все мыслимые размеры. В воздух вздымается столб пара и кипятка, вздымается и упирается в небо. Катаклизм состоялся, но теперь его стихиями являются не Огонь с Воздухом, а Вода. Из эпицентра расходится кипящая на бегу волна. Через несколько минут она достигнет вышедшего из Сан-Франциско японского флота, и Курита впервые в жизни станет радоваться тому, что не успел вовремя.

Психотехники в ужасе от увиденного, но ужас не парализует их, а, наоборот, подстегивает. Воздушные щиты, призванные защитить дирижабли, усиливаются, но даже они не могут считаться надежной защитой. Пар все равно проникает внутрь, все представители Комиссии испытывают то же, что испытывает человек, оказавшийся в полном обмундировании на верхнем полке бани. Большая часть русских невольно усмехается, представляя ощущения японцев или горделивых британцев.

Влекомые взрывной волной дирижабли разлетаются в стороны. Повреждения имеются у каждого, но незначительные.

Лишившийся всей боевой мощи тяжелый дирижабль Российской империи словно пушинку подкидывает вверх и в сторону. Рукотворный океанский гейзер медленно опадает.

«Дежнев» каким-то образом вырывается из облака пара и дрейфует в северо-западном направлении.

Оказывается, все это время я стоял, непроизвольно задержав дыхание, на капитанском мостике, в окружении старшего офицерского состава. Кто-то успел выгнать пар из кабины, но воздух все равно был неестественно теплым и влажным. В эту минуту мы, экипаж «Дежнева», едины в своих переживаниях. Нам всем до сих пор не верится, что угроза войны осталась позади, что наш отчаянный план увенчался успехом, а мы остались живы. Когда Чесноков предлагал эту авантюру, никто и подумать не мог, что бомба Теслы будет такой… апокалиптической. Представьте себе, что вы пережили Апокалипсис, и станет ясно, что чувствовали люди на борту «Дежнева».

Мы живы, флот Комиссии, за исключением сунувшихся в эпицентр «эриний» и «Азумы», спасен, войны не будет. Ничем, как чудом, назвать это невозможно, и мы дружно молимся, вознося хвалу Господу.

Артур и Мерлин подняли трубку одновременно.

– Объект «Посейдон» уничтожен, – сообщил инженеру психотехник. – Я только что получил эту информацию от агента из Ястребиной Гвардии. Но не в этом дело, мне хотелось бы знать, что за жуть пытался применить Тесла против Комиссии?