Михаил Сельдемешев - Черный оазис Страница 88

В эту ночь в психиатрической лечебнице усиленного режима сразу у двоих пациентов оказались навещающие, что, в общем-то, абсолютно противоречило местным порядкам. Ларису навестила рыжеволосая красотка Лера, которой накануне Артем Горин посредством видимой только ему светящейся нити внушил парочку неприличных мыслей.

Вторым «счастливчиком», чье одиночество было нарушено этой ночью, был Руслан. Он очень удивился, когда, проснувшись, обнаружил сидящего на краю кровати Горина, и попытался вскочить, но ремни, которыми его стали привязывать после инцидента с лезвием, отменили этот эмоциональный порыв.

— Какого хрена тебе здесь надо? — рявкнул Руслан.

В его глазах читался тщетно скрываемый испуг: он понимал, что оказался беззащитен перед человеком, устремления которого оставались для него абсолютно непредсказуемыми. И он волновался не напрасно.

Горин сорвал со щеки пластырь и продемонстрировал абсолютно невредимую кожу на лице. Затем выпустил одну из своих «шашек» и сделал на щеке живописный разрез, который тут же, на глазах, затянулся. Лицо Руслана побледнело, и он снова дернулся.

— Хочешь сказать, что тоже так умеешь? — спросил его Артем.

Руслан в ответ энергично замотал головой.

— Как ты сегодня необычайно молчалив, — усмехнулся Горин. — А у тебя как раз есть последнее слово.

— Этого не может быть! — в отчаянии выкрикнул Руслан.

— А почему же ты тогда не просыпаешься, а? — Как бы в подтверждение своих слов Артем произвел колющий удар плавником в скрытую одеялом голень Руслана.

Тот вскрикнул и закусил губу от боли, глядя выпученными глазами на расползающееся по одеялу кровавое пятно.

— Ты думал, что все просчитал, верно? — ухмылялся Горин. — Самое главное — договорился с совестью, что позволило тебе убивать хладнокровно и не совершать ошибок. Ты, конечно, был слишком разумным, чтобы Кархашим заметил тебя, но, как видишь, он все равно здесь…

— Ну хорошо, хорошо! — Руслан выставил вперед ладонь. — Кто конкретно тебя послал? За какую сумму ты это делаешь? Обещаю, что увеличу ее вдвое…

Договорить ему не дал болезненный укол в другую ногу.

— Идиот! — воскликнул Артем. — Тебе осталось жить несколько минут, а ты все еще думаешь о сейфе с теми бесполезными бумажками, которые ты столько лет обменивал на человеческие жизни!

— Возьми их все! — захрипел Руслан.

— Я не вижу в твоих глазах раскаяния. — Горин поднялся с кровати, чтобы не испачкаться пропитавшимся кровью одеялом.

— Я сделаю все, что хочешь! — взвыл Руслан. — Пощади, умоляю…

— Ловлю на слове, — злорадно потер ладони Артем. — Хочу холодного пива, прямо сейчас.

Руслан непонимающе захлопал ресницами в ответ.

— Так я и знал, что это всего лишь пустые слова, — разочарованно скривился Горин и произвел последний укол, насквозь пронзивший череп Руслана и лежавшую под ним подушку.

После этого, трансформировавшись для очередного путешествия по вентиляционной системе, биомасса, мгновение назад бывшая Артемом Михайловичем Гориным, поползла в один из изоляторов, где, по словам все той же медсестры Леры, томился узник совести Валерий Анатольевич Катаев. Этой встречи Горин ждал очень и очень долго.

Оказавшись в нужном месте, Горин подумал, что просчитался и выполз не из того вентиляционного отверстия, какое было нужно. Ибо на кровати свернулся, поджав к груди худые колени, человек, напоминавший майора Катаева меньше всего. Даже если учесть невыносимые условия содержания, отсутствие спецпайков и постоянные стрессы, то все равно — настолько Валерий Анатольевич измениться просто не мог. Это был не он, хотя медицинская карта, пришпиленная к кровати, утверждала обратное.

— Вот хитрец! — в сердцах произнес Горин. — Все-таки ускользнул!

От звуков его голоса человек, скорчившийся на кровати, приподнял голову и удивленно уставился на визитера.

— Что же ты, мерзавец, людей в заблуждение вводишь, а? — спросил его Артем. — Давно Катаевым-то стал?

Вместо ответа человек поднялся, медленно приблизился к Горину, заглядывая в глаза, а после этого неожиданно вцепился длинными цепкими пальцами Артему в горло. Горин взглянул в глаза безумца, не знающего не то что какого-то Катаева, но и своего собственного имени, крепко ухватил его запястья и что есть силы двинул коленом по яйцам. Те, в отличие от мозгов, оказались на месте: пальцы безумца мгновенно разжались, и он нырнул вниз, хватая ртом воздух. Горин, продолжая придерживать человека за руки, опустил его на пол и направился в сторону вентиляции. Больше в этом оздоровительном учреждении делать было нечего.

— Что ты ищешь? — недоуменно спросила Лариса, с трудом разлепляя отяжелевшие после безумной ночи веки.

Разбудил ее Горин, ползавший по полу.

— Твоя сегодняшняя подружка обещала оставить ключ, — объяснил свое присутствие Артем.

— А-а, — улыбнулась Лариса. — Ключик под подушкой, только тебе же он меньше всего нужен…

— А тебе вряд ли понравится ползать по вентиляционным коробам, — Горин навис над девушкой и запустил руку под подушку. — Видела бы ты сейчас свое довольное лицо. Все прошло гладко? Лера ушла отсюда живой?

— Ага, но, должно быть, невероятно уставшей, — снова заулыбалась Лариса.

— И у тебя ни разу не возникло желания придушить ее? — продолжал допытывать Горин.

— Ни разу, клянусь, — заверила его Лариса. — Постой-ка, а что это ты психоаналитика из себя строишь? И насчет какого моего путешествия по вентиляции ты заикнулся?

— Сегодня отдыхай, а завтра на рассвете мы уйдем отсюда, — ответил Артем.

— Вот как? Ты решил взять меня с собой? Но зачем тебе радикальная лесбиянка? — не понимала Лариса.

— Может быть, я люблю лесбиянок, — усмехнулся Артем.

— Но они вряд ли ответят тебе взаимностью…

— А ты уверена, что я нуждаюсь в чьей-либо взаимности?

— Можно, я останусь здесь? — Лариса вдруг понизила голос до шепота. — Пожалуйста…

— Ты не веришь в возможность побега или боишься потому, что я не совсем человек? — спросил ее Горин.

— После того, что я видела, чему-нибудь не верить уже бессмысленно, — ответила девушка. — Да, я боюсь. Боюсь, так как не могу угадать твоих намерений. Зачем я тебе нужна?

— Мои намерения — вызволить тебя отсюда. Неужели перспектива умереть пристегнутой к кровати, в окружении унылых стен и не менее унылых людей, пугает тебя меньше? Там, снаружи, тебя ждет неизвестность, но она разнообразна, там ты можешь выбирать…

— А вдруг на свободе я снова оступлюсь и причиню кому-нибудь вред? — глаза Ларисы обеспокоенно блуждали по комнате, ее раздирали противоречия.

— Я уверен, что мысли о Кархашиме не позволят тебе сделать этого. Ведь ты представляешь, каков он в гневе…

— Получается, что мне уготована жизнь в страхе перед твоим возмездием? — в ее глазах появилось отчаяние.

— Боишься смерти? — ухмыльнулся Горин. — Тогда не позволяй ее костистой руке лапать твоих подружек. Ты уже взрослая девочка, Лариса, и настала пора окончательно решить: любовь для тебя важнее или смерть. Здесь, в этом склепе, за тебя это всегда будут решать другие…

— Но я уже столько успела натворить! — всхлипнула девушка.

— Зачем цепляться за то, что уже сделано? Кархашим дает тебе шанс, понимаешь? — Горин сел на кровать и утер Ларисе слезы краешком одеяла. — Завтра, перед уходом, я загляну к тебе. Если так и не осмелишься, просто попрощаемся.

На рассвете следующего утра Горин отпер палату, в которой его появления дожидалась Лариса, и срезал удерживавшие ее ремни. После этого девушка прижала к груди папку с рисунками, и они побрели по тихим коридорам клиники. Встречаемые по пути санитары, заблаговременно «подготовленные» Артемом, доброжелательно отводили глаза и отпирали перекрывавшие путь решетки. У самого выхода из здания Горин снял с вешалки пару принадлежащих медперсоналу курток, выбрал подходящие по размерам ботинки, оделся сам и заставил одеться Ларису. После этого беглецы вышли на улицу.

В отблесках восходящего солнца искрился нападавший за ночь снег. Лариса уже давно не видела его так близко и не удержалась, чтобы не зачерпнуть в руку. Горин забрался на стену, отделяющую территорию клиники от внешнего мира, срезал «шашкой» мешающую колючую проволоку и помог забраться наверх девушке. После этого они спрыгнули в сугроб по ту сторону.

Двигались так быстро, как только возможно. Нужно было уйти как можно дальше, пока в клинике не опомнились и не подняли тревогу. Плюс ко всему стоял ужасный холод: снег набился в неприспособленные для путешествий по глубокому снегу ботинки, да и больничные пижамы, хотя и прикрытые сверху куртками, все-таки совершенно не защищали от утреннего пронизывающего ветра. Лариса стучала зубами, ее руки стали красными, словно ошпаренные. Когда они достигли леса, Горин уже практически тащил девушку за руку.