Ян Миклашевский - Бабочка Страница 9

— Вот где ещё у меня такая чудесная секретарша будет, даже не представляю. Зря на Аномальные со мной не выезжала, но понимаю — семья, ребёнок… На чём я остановился?

— На том, как Анатолий Константинович сердиться изволили.

— Да Бог с ним, с Никоновым. Лучше о Петрове… ну а что с Петровым. Пока его коллеги вовсю синячили на обратном пути, тому тени разные недобрые мерещиться начали, краснеть вокруг начало вдруг почему-то, да ещё и комп увеличение радиационного фона на поверхности показывать вздумал. Посмотрел Петров на небо и понял, что это не просто вилы, а конкретные такие ВИЛЫ. Вспомнил он, что в базовом курсе на этот счёт сказано и решил искать подвал, поскольку кладбища рядом не было, да и белых простыней не наблюдалось. Сунулся в ту трёхэтажку, а там все ходы вниз завалены. К ангарам снаружи он даже соваться не стал, благо и так понятно, что ловить там нечего, а сразу направился к казарме, потому что если не там, то больше негде. Повезло ему, или он так всё верно рассчитал, но подвал в казарме был. Включил Петров ПНВ, убедился, что подвал хоть и небольшой, но, во-первых, пустой, во-вторых для него вместительный, поставил маячок и вдруг видит — сейф в казарме полуоткрытый стоит, вокруг него сияние какое-то тусклое, а из него папочка какая-то в пакетике полиэтиленовом выглядывает. Списал Петров сияние это на помехи, вызванные надвигающимся буйством аномальной стихии, папочку схватил, в подвал нырнул, закрылся, из пакетика её достал…

Пока закончился выброс, пока спал фон, пока погрузились и доехали… когда его нашли, то вели до машины под руки, настолько интересной эта литература оказалась, и отрываться от чтения он не желал ни на один момент, даже от стакана отмахивался. Говорил он потом, что в жизни не читал ничего более интересного, однако о том, что там было написано, ни словом не обмолвился. По возвращении на базу сразу рванул к Никонову, который хотел было ему выписать пистон за нарушение техники безопасности, но когда увидел нездоровый блеск в трезвых петровских глазах, да папку в петровских руках, передумал. Вышел Петров от него через три часа, поддатый малость, хотя, по словам Никонова, выпил он прилично, поскольку разговор был серьёзный, да и устал человек с дороги, тем более ещё и душу исповедью пред начальством облегчил. Командировка их бригады оканчивалась через два дня, завершение всех дел повесили на тех, кто косвенно был причастен к случившемуся, а Петрова до окончания командировки отстранили от работы вообще, поскольку не без оснований подозревали, что после происшествия он слегка подвинулся рассудком и в таком состоянии мог учудить что-нибудь такое этакое. Петрову и правда было всё до лампочки — он с пустым взглядом лежал на кровати, выходил только на приём пищи, да на улицу покурить. Собственно целостная картина произошедшего и была составлена тем самым приятелем, который подловил Петрова, когда тот курил вечером на улице. Взгляд у Петрова в тот момент, как он рассказывал, был тосклив и мечтателен. Приятель тот подумал, что грезит Петров возвращением домой, в Москву, что после такого приключения и неудивительно.

Однако по возвращении в Москву Петров сдал все дела, написал «по-собственному» и исчез. Кто-то из его коллег потом пытался с ним связаться, но факт в том, что больше его в институте, да и вообще, не видел. Потом ходили разговоры, что получил он неслабую компенсацию, оборвал все концы и уехал в глухую деревню, но это уже слухи. На самом же деле вернулся он на Аномальные, причём не как сотрудник Института, а как простой сталкер.

Да, позже выяснилось, что не было в той казарме никакого сейфа. Койки древние и ржавые навалены были, а сейфа — не было. Все на базе ещё тогда удивлялись, где он там сейф этот нашёл, там же давно всё излазили и по определению такую вкуснятину пропустить не могли.

— Это я канонический вариант рассказал, каким медики обычно молодняк пугают — Завадский достал странную бутылку водки из холодильника — только вот есть ещё несколько моментов. Фамилия того медика была всё же не Петров, а Киселёв. Был он не медиком, а скорее санитаром от охранителей, потому и отправился к Никонову, как к непосредственному начальству. С оружием там такой расклад образовался из-за появившихся в то время в наших краях нескольких собачьих семей, причём одна собачка явно была пси-доминантой, а спокойным исследованиям такое соседство, как ты понимаешь, совершенно не способствовало, потому было принято решение выдать тяжёлое снаряжение даже научникам. Уволился господин Киселёв не три года назад, а семь, ещё до твоего прихода в отдел, но об этом позже… ну-с, вздрогнули, не закусывая. Настенька, извини, но если ты пьёшь с нами, то пьёшь виски и только. Эта вот бутылочка предназначена нам с Максом на двоих.

— Если бы я была вашей женой, Пал Валентиныч, я бы вам…

Ох, не ожидал Макс от своего начальства подобного, не ожидал. Даже в командировках, на отмечаниях удачных возвращений с выездов и выходов, Макс никогда не видел, чтобы Завадский пил водку. Он мог пить коньяк, мог пить виски, мог пить что угодно, но напитки всегда были качественными. К этому же он приучил всю свою команду, вплоть до охранителей, в результате чего их бригаду порой величали мажорами, а самого Завадского, вероятно в силу его авторитета и солидного звучания слова, почему-то тамбурмажором. Кто-то даже, в силу длинного языка, попробовал было назвать его форсмажором, но в результате поимел очень неприятный разговор с подчинёнными Никонова, отряжённых для сопровождения профессорской бригады. Порой команда конечно могла пропустить с коллегами с других баз и беленькой, но при начальстве — никогда. Тем более странным было ощущать во рту вкус откровенно палёного пойла, причём не просто пойла, а древнего как дерьмо мамонта, палёного пойла. Сложно было сказать, гнали ли его из этого дерьма, или только на нём настаивали, но факт оставался фактом — благородность в этом напитке не ночевала и не дневала. Ещё более странным было наблюдать лицо Завадского, расплывшееся в грустной улыбке, как будто он вспомнил что-то давнишнее и доброе.

— Так вот, девочки и мальчики, есть у меня небольшое продолжение этой истории, полной приключений и загадок. Я бы даже сказал хэппи энд, своего рода. Пока господин Нимов изволят корчить из себя гимназистку, на которой после бурной ночи отказался жениться бравый гусар, я замечу, что возраст этого весьма неблагородного напитка составляет порядка тридцати лет и все эти «порядка тридцати лет» я берёг его для дня моего ухода из Института. В те времена, когда наши «ёжики», официально, как вы знаете, именуемые СПОиЭВР, то есть средством предотвращения облучения и элементом вывода радионуклидов, ещё не то, что не использовались, но даже не существовали в природе, а имеющиеся антирады были весьма дороги в цене и последствия от их использования были крайне неприятными, существовало поверье, что справиться с полученной дозой облучения можно простой водкой. Институт тогда только появился, денег в него вбухивалось до неприличия много, оборудования закупалось и гробилось без числа, но вот с действительно нужными средствами было крайне туго. Как вы понимаете, работу нужно было показывать, а первая же почти полностью погибшая экспедиция заставила наших главных задуматься о привлечении сторонних специалистов из числа… ох хорошая тогда формулировочка прозвучала, «туземного населения Аномальных Территорий». Ну не хотело тогдашнее руководство называть сталкеров сталкерами. Мародёрами — пожалуйста, аборигенами — на здоровье, до туземцев вот дело даже дошло. И это ещё весьма культурные эпитеты. Оное население подавалось в Зону кто не от хорошей жизни, кто от жажды лёгкой наживы и контингент, составлявший это население, был крайне разнообразен, в отличие от методов лечения. Жрать они могли порой любые лекарства, руководствуясь принципом «вдруг поможет, а хуже не будет, потому что хуже уже некуда». Травились зачастую нещадно. Были среди них и полагающие, что человеческий организм в силах справиться с любой напастью, надо только ему помочь. Помогать организму почему-то предпочитали водкой, что мне лично непонятно, но у культурных людей всё же принято уважать чужие традиции, особенно в чужих монастырях. Так получилось, что мой первый проводник являлся адептом именно этого философского течения. Полагал он, что настоящий сталкер должен обязательно таскать с собой в рюкзаке бутылку водки, кою, в случае получения дозы облучения, надлежало употреблять в лечебных целях, потому что «либо поможет, либо помирать будет не так грустно». Да и вообще полагал он, что периодическое употребление этого дела на Аномальных Территориях организм только укрепляет. Вы когда-нибудь пробовали после трёхдневной вылазки, в которой питались исключительно сухарями, накатить водки из горла? Вот и я до того момента не пробовал, а пришлось. Вид у меня был примерно такой же, как у господина Нимова сейчас. Макс, ты там живой?