Ларри Мэддок - Крах Золотой Богини Страница 9

Скоро Золотая богиня стала привлекать больше почитателей, чем сам Нодиесоп, хотя всегда оставались и его верные последователи, среди которых одной из самых убежденных была Норни.

Много лет правила жестокая Илни, оставаясь молодой и красивой, как восемнадцатилетняя девушка, хотя ей уже было около пятидесяти. Царица-мать Сэгея стала разочаровываться в Золотой богине. Сестры рожали нормальных человеческих детей, но подобных Илни не было. Затем, как предсказывал Ману, Кронос спустился с неба».

— Спустился с неба? — переспросил Форчун.

— Да, мой господин, — повторила Норни. — Но прежде Ману посетил Сэгею еще раз, переодетый в иноземного купца. Как только она услышала его голос, так сразу узнала.

«Я доволен, как ты выполняешь мои распоряжения, — сказал он ей. — Теперь ты скажешь людям следующее: через шесть дней, на рассвете, великий царь Кронос спустится с неба над огненным озером, чтобы потребовать себе царство. Богатство и счастье ждут всех, кто будет ждать его на склоне горы.

Ману ушел, а Сэгея разослала слуг по всем уголкам царства, чтобы все узнали его слова и приготовились встречать царя Кроноса. Когда правительница услышала об этом, она была очень обеспокоена».

— Могу представить, — сказал Форчун, сделав кислую мину.

«Она пришла к старой царице и потребовала объявить это пророчество ложным. Но Сэгея категорически отказалась. Илни впала в ярость и удавила собственную мать».

Форчун почувствовал, что усик симбионта опять появился в его ухе.

— Ну обязательно в любых легендах должны быть царские убийства и дворцовые любовные интриги, — пожаловался Уэбли.

— Уэб, — ответил Форчун, — все четыре тысячи лет истории человечества Земли состоят в основном из кровопусканий и династических проблем. Почему же предыстория должна быть иной?

Игнорируя ворчание партнера, он продолжал слушать рассказ Норни.

«Всю ночь перед намеченным спуском Кроноса с небес над вулканом висели облака, отражая яркое красное пламя С'ратрата и освещая путь тысячам паломников, собравшимся на склоне горы. Там были и те, кому толпы дают пропитание, — воры и торговцы. Это была выгодная ночь для тех и других. Полоски сушеного мяса уходили за фантастическую цену, как почти и все другое, начиная с пива и кончая маленькими образками Йоларабас.

За час до рассвета двести человек с факелами выстроились у подножия горы. Они начали медленный подъем, и люди на склоне, слыша их траурное пение, расступались, чтобы дать сестричеству пройти, поскольку во главе процессии они несли тело мертвой царицы Сэгеи. Даже торговцы перестали хвалить свои товары, когда длинная, освещенная факелами процессия проходила мимо, медленно двигаясь к самому краю огненного озера С'ратрат.

Правительница Илни уже выстроила свою армию, настроенная не отдавать царство без борьбы. Она в ярости смотрела, как члены сестричества отдают тело Сэгеи вечному пламени. Правительница с самого начала была раздражена, когда увидела толпу, и хотя генерал Р'кагн уверил ее, что свидетели желательны, особенно если Кронос не появится, его словам не удалось улучшить ее расположение духа.

Как только тело Сэгеи скрылось в кипящей лаве, ветер унес тучи прочь. Солнце, начало подниматься из-за моря. Как только оно поднялось, в небе появился огненный шар, красный, как восходящее солнце и почти такой же яркий, и начал медленно спускаться на вершину горы».

— Какой величины? — спросил Форчун. Когда Норни описала размер, Уэбли заметил:

— Примерно как наша машина времени.

— Да, — согласился Форчун. — Но машины Империи в десять раз больше. Кронос, вероятно, оставил свой аппарат на орбите и спустился на глайдере. Причем развил большую скорость, чтобы глайдер был охвачен пламенем.

«Это было пугающее зрелище. Десятки людей были задавлены насмерть в толчее, когда в панике стали отступать подальше. Огненный предмет сел на землю, и оттуда вышел царь Кронос. Он был высок и одет в белейшие одежды, окаймленные пурпуром и расшитые золотом. На его голове была сияющая корона, как гигантское серебряное яйцо, украшенное драгоценными камнями, а в правой руке он держал сияющий серебряный посох. Существует картина, запечатлевшая это событие».

Покажи мне ее, когда мы завтра пойдем в Манукронис, — сказал Форчун.

Старая Норни широко раскрыла глаза от испуга.

— Меня убьют! — возразила она.

— Я не дам тебя в обиду, — напомнил он ей.

— Мой партнер — великий герой, — простонал Уэбли.

Норни продолжила:

«Когда Кронос начал говорить, его голос был подобен грому и его слышали все люди в царстве:

— Я, Кронос, провозглашаю вечную верность Йоларабас, Золотой богине…»

— …Матери человечества, благодаря которой мой народ будет процветать, размножаться и заселит землю, — закончил за нее Форчун. — Да, Норни, я знаю, что он сказал. Но что случилось дальше?

«Правительница Илни наконец обрела дар речи и закричала на него:

— Это не твой народ, а мой, и это мое царство! (Когда она злится, мой господин, ее голос похож на голос шакала, — я уверена, что многие в это утро душили в себе смех, когда слышали, как она это говорит. Ее никогда не любили в народе.)

Кронос медленно повернулся и посмотрел на нее, как если бы она была ребенком, играющим в царицу. Она была одета в свои лучшие доспехи, как подобает правительнице во главе своей армии, и с церемониальным мечом Оранаса в руке выглядела вполне внушительно.

Но Кроноса это не впечатлило. Его взгляд словно отмел все это великолепие в сторону, как человек сгоняет насекомое со своего рукава.

— Ты, должно быть, Илни, — сказал он. — Где твоя мать, девочка?

Восемью словами он уничтожил ее и всю ее армию».

Старуха рассмеялась, смакуя момент давнего прошлого.

«Она в огненном озере, — закричала правительница, — и ты скоро будешь там же!

— Я могу убить тебя, — сказал Кронос очень мягко, почти шепотом, но все присутствующие могли слышать его отлично, — но ты мне нужна, чтобы выполнить священное пророчество Ману. Ведь ты первенец, правда?

Илни стало ясно, что в словесной перепалке она проигрывает, поскольку голос Кроноса был подобен голосу бога, а ее казался лишь жалким писком на таком фоне. Она подала сигнал, и отряд из двенадцати копейщиков вышел вперед, собираясь быстро окружить Кроноса и сбросить в огненное озеро. Но не сделали они и нескольких шагов, как Кронос не торопясь нацелил на них серебряный посох. Земля под ногами у них стала ярко-оранжевой и превратилась в пламя».

Голос старухи перешел в драматический шепот:

«Я была в сотне шагов от того места, где это случилось, но ясно все видела. Ноги словно растаяли под ними, они упали на горящую землю, почернели и превратились в пепел вместе с доспехами и оружием быстрее, чем я это рассказываю.

Кронос защитил себя так быстро и безо всяких усилий, что каждый, кто это видел, был сражен страхом.

Тишина наступила такая, что, говори он человеческим голосом, и то бы все услышали…

— Я Кронос, — сказал он, переводя взгляд на каждого, кто дрожал на склоне горы, — я обладаю такой властью над жизнью и смертью, какой никогда не обладал ни один царь Нодиесописа. Мой приход был предсказан Ману, поэтому отныне царство будет именоваться Манукронис. Граждане Манукро-ниса! Новая слава и великое богатство будут вашими все грядущие годы. Мужчины Манукрониса! Всем будет хватать работы и таких удовольствий, о которых вы и не мечтали. Женщины Манукрониса! Будет пища для любого живота — высокородного или бедного, — теперь ни один ребенок не будет голодать, пока другие жиреют. Богатство, удовольствия и долгая жизнь обеспечены всем, кто живет под управлением Кроноса и под дланью Йоларабас.

Его голос гудел по всем горным склонам. Он уже выиграл право царствовать, завоевал поддержку большинства.

Он обратился к напуганной правительнице:.

— Илни, Золотая богиня приветствует тебя как верховную жрицу. Отведи сестер назад в храм и приготовь там все на вечер, когда я навещу там тебя.

Он поднял глаза от некогда гордой принцессы и взглянул на ее войска, сверкающие оружием, но боящиеся даже дышать, и произнес только одно слово:

— Р'кагн.

Генерал, растолстевший в талии от долгих лет мирной жизни, но все еще способный воевать, поспешил представиться новому царю.

— Мой господин! — выкрикнул он, стаскивая шлем и падая ниц.

— Встань, — сказал Кронос. — У армии есть только одна цель — хранить мир. Поэтому твоих воинов отныне будут называть «хранители», а их обязанностью будет наказывать всех, кто нарушает законы Манукрониса. Я встречусь с тобой днем во дворце, чтобы продиктовать эти законы.

— Господин, — спросил Р'кагн, — должен ли я послать кого-нибудь вперед, чтобы подготовить дворец к твоему прибытию?