Иар Эльтеррус - Иной смысл Страница 9

Второй молодой человек, Олег Черканов, Эрику не слишком понравился, цели-то у парня были благие, зато методы просто отвратительны. Не понимает, что таким образом он нивелирует и цели. Нужна ли ему помощь? Пока трудно сказать, но, скорее всего, нет. Придется полностью просканировать глупого мальчишку, чтобы понять, почему он так ведет себя. Потенциал Олега огромен, но растрачивает он свой потенциал не на то. Остается надеяться, что только пока, что он еще осознает.

Затем Палач обратил свой взор на третьего, Стаса Ветровского, и внутренне улыбнулся. Этот в отличие от Олега сразу вызвал у него сочувствие. Впрочем, даже не сочувствие, а понимание и уважение. Мальчику много довелось пережить, но он не сломался, сумел сохранить в себе стремление к доброте, стремление к мечте. Отследив истоки его мечты, Палач несколько удивился — не так давно ему пришлось пообщаться с вернувшим себе память прежних жизней Иларом ран Даром. Но в этой вселенной Ордена Аарн нет и никогда не было! Откуда же взялись синие книги, оказавшие такое влияние на Ветровского? Странно, даже более чем странно. Какая-то тут взаимосвязь, но пока не ясно какая. Необходимо будет выяснить, это крайне важно.

На Стаса следовало посмотреть поближе, но в данный момент он был на занятиях, до окончания которых оставалось еще два часа. Поэтому Эрик материализовался невдалеке от университета, на небольшой улочке — захотелось посмотреть на местный Питер своими глазами. Плетущий Путь любил этот странный город, он не походил ни на один другой, чем-то неуловимым от них отличался.

В темном углу одной из питерских подворотен внезапно сгустился туман, прошло несколько мгновений, и на улицу вышел высокий, мертвенно-бледный человек с белоснежными волосами ниже лопаток, в плаще до пят того же цвета. Только узкие черные, похоже, непрозрачные очки выбивались из общей картины. Однако слепым человек явно не был, так как шагал уверенно, обходя лужи. Встречные люди подсознательно ощущали его абсолютную чуждость этому миру и непроизвольно отводили глаза, не желая видеть существо, отрицающее самим своим бытием привычную реальность. Этого бледного незнакомца не могло существовать, он просто не должен существовать! Поэтому никто не запомнил встречи с ним. Разве что девушки провожали взглядом беловолосого красавца, но и они забывали о нем, стоило ему скрыться из виду.

Эрик, наоборот, с немалым любопытством изучал питерцев. Они сильно отличались от знакомых ему по Земле людей — большинство почти потеряло души, сплошная мглистая серость клубилась внутри, а встречались и вовсе изъеденные пустотой. Кто же так поизгалялся над людьми этого несчастного мира? Или они справились самостоятельно? Еще неясно. Однако здесь даже зовущих к небу песен не пели и не сочиняли. Только пустые попсовые песенки без смысла звучали в местном эфире. Одно это говорило о том, что эгрегор планеты на грани коллапса. Возможно ли спасти агонизирующий мир? Наверное, да — именно это и пытаются, похоже, сделать Ветровский и Черканов, каждый своим способом. Потому, видимо, Эрика сюда и прислали. Чтобы помочь немного тем, кто сможет, кто справится, вытянет неподъемную ношу. И он поможет.

Палач не спеша шел по улицам, продолжая сканировать спешащих по своим делам людей. И почти не встречал среди них тех, кто достоин был хотя бы милосердия, не говоря уже о чем-либо другом. Судя по всему, они все же сами сделали себя такими, а значит, сами и ответственны за свой выбор — условия жизни, воздействие среды и прочее в том же духе оправданием являться не могут, каждый отвечает за себя перед Творцом самостоятельно. Изредка, правда, попадались чистые души, не поддавшиеся давлению окружающего мира, не ставшие подобием остальных, сколько бы бед на них ни свалилось. Ради них стоило спасать этот несчастный мир. Только ради них. Других, продавших души серости, Эрик предпочел бы раздавить, как давят вшей, испытывая по отношению к ним лишь гадливость, но не имел на это права. Пока не имел. Вскоре, если Ветровский и Черканов не преуспеют, у него или у кого-то из его коллег это право появится…

К моменту окончания лекций Плетущий Путь стоял метрах в десяти от входа в здание факультета, накинув на себя полог незаметности. Подошло время окончания очередной пары, и вскоре мимо него двинулась молодежь. Он продолжал сканировать всех вокруг. Губ Палача коснулась почти незаметная улыбка — среди студентов, как ни странно, оказалось довольно много сохранивших свои души, еще не превратившихся в зверье. К сожалению, многие из этих чистых мальчишек и девчонок по прошествии нескольких лет сдадутся, станут такими, как все, неспособными творить и мечтать. Мертвый мир сломает их, превратит в ничто. Горько и больно это осознавать, но иначе не бывает. Не у всех достает сил сопротивляться давлению общества — здесь ведь преуспевают только те, кто оставляет за бортом лучшие человеческие качества. Забывает честь, веру, любовь, доброту, сострадание.

На пороге появился в компании нескольких приятелей Стас Ветровский, они о чем-то непринужденно болтали, бурно жестикулируя и не обращая внимания ни на кого вокруг. Эрик погрузился в душу мальчишки — давно уже он никого столь тщательно не сканировал, последней, пожалуй, была Елена Станцева, нынешняя глава иерархии Равновесия Земли. И чем глубже в душу Стаса погружался Палач, тем больше понимал, почему Создатель направил его сюда. Ведь мальчишку погубят, затравят и затопчут, он слишком опасен для серых, для их «ценностей». Потенциал просто огромен, вопрос в том, что реализовать этот потенциал Стасу не дадут. И прежде всего Закон со своими слугами. Значит, нужно защитить мальчишку. Но не от всего. От прямого ментального и энергетического воздействия — да. От остального — нет. Должен сам научиться справляться с напастями, обычными человеческими бедами и несчастьями, не ломаясь и не сгибаясь. Правда, можно еще немного повысить его сопротивляемость и усилить вероятность благоприятного исхода. Это совсем нетрудно сделать. По крайней мере, для Палача нетрудно.

За несколько мгновений сформировав нужное плетение, Эрик отпустил его. Стас на мгновение запнулся, споткнулся, словно ощутил что-то, хотя это было и невозможно, затем помотал головой, словно избавлялся от наваждения, что-то бросил приятелю и двинулся дальше. Палач проводил его легкой улыбкой — теперь мальчишка защищен. Взять его разум под контроль в этом мире не сумеет никто, ни один из местных, доморощенных «магов». Не этим убогим тягаться с Плетущим Путь.

Еще через три минуты на пороге появился Черканов. Эрик полностью просканировал и его, что подтвердило прежние выводы — в защите Олег не нуждался. Он сейчас подходит к перепутью, очень важному для него перекрестку. И пока он не сделает выбор, ничего предпринимать нельзя. Парень сам должен понять или не понять, принять или не принять, стать тем, кем мог бы стать, или нет. Все в его руках. Или в этом мире возникнет еще один «кукловод», плюющий на жизнь других и идущий к власти по трупам. Или же появится человек, способный спасти множество других, да о чем речь, спасти сам мир, если у него появится такая возможность. К сожалению, Черканов и Ветровский — враги, а им нужно работать вместе, иначе не справятся. Но прийти к этому они должны сами, подталкивать ни в коем случае нельзя. А если не поймут? Что ж, тогда лет через двести Эрик снова наведается сюда. Для Суда.

Проводив Черканова взглядом, Палач не спеша двинулся прочь. Предстояло много дел. И прежде всего — Коста. Его нужно отыскать и просканировать полностью, а затем — поговорить. Он того стоит. И на многое способен, нужно только помочь. Совсем немного…

V

Смотри мне в глаза —

Мне нужен твой взгляд.

Сегодня я способен дать бой.

Ночь обрушилась на город внезапно, хищной птицей распростерла свои темные крылья, скрывая в тягучем мраке улицы и дома, припозднившихся прохожих, шелестящие кроны деревьев. Одно за другим гасли окна, меркли яркие рекламы закрывающихся магазинов и кафе, ну а ночных маркетов и клубов вблизи общежития Высшего института Петербурга не было. По крайней мере, окон Стасовой каморки не достигал свет ни одной крикливой неоновой вывески.

Ветровский сидел на удивительно широком для крохотной комнаты подоконнике, держа на коленях ноутбук, и невидяще смотрел во тьму за окном. Прикуренная, да так и забытая сигарета дымилась в безвольно повисшей руке, столбик пепла уже накренился, угрожая в любой миг упасть и рассыпаться серой пеленой, но Стас не замечал этого.

Слишком много всего одновременно. Он еще не успел узнать ничего о том, кто убил отца, а теперь должен был понять, кто заставил покончить с собой Кирилла. В Ордене все шло тоже отнюдь не гладко — только забылась та страшная история с книгой, найденной в комнате Вики инспекционной бригадой, только удалось откупиться от проверяющей детский дом комиссии, к вящему неудовольствию Анны Ивановны, только получилось пресечь расползавшиеся по институту мерзкие слухи, как случилось нечто, чего Стас никак не мог предположить. Точнее, предполагать-то он предполагал и даже надеялся, вот только подумать не мог, что это станет проблемой: в Орден вступило слишком много людей. Ветровский разрывался на части, пытаясь уследить за всем происходящим и не выпустить ничего из-под своего контроля, но на всех желающих попросту не находилось дел. Привлекать еще больше народу к работе с детским домом он не мог — «штат» преподавателей-воспитателей был укомплектован полностью, на ремонт иных помещений, кроме спален, еще не собрали средства, внеочередной творческий благотворительный вечер провели буквально на днях, а никаких других проектов в голову пока не приходило. Взять на себя помощь еще одному детдому Орден пока не мог по чисто финансовым причинам. Пока что удавалось отправлять ребят волонтерами в муниципальные больницы — бесплатная медицина еще не исчезла полностью, хотя все к тому шло, зато и условия в больницах были такие, что любой человек, имевший хоть какую-то возможность обратиться к платным врачам, предпочитал залезть в долги, лишь бы не иметь дела с так называемыми эскулапами. Новоявленные члены Ордена хмурились и ругались себе под нос — они желали всего и сразу, хотели видеть результаты своего труда и никак не понимали, что результаты есть, просто они не так очевидны. Будь ситуация вокруг хоть немного иной, Стас бы просто не принимал в Орден этих обычных парней и девчонок, совершенно не мечтателей, просто желающих для себя побыть добрыми, но каждый раз, когда он уже готов был сказать «нет» очередному желающему, в душе поднимал голову страх — а вдруг его отказ окажется последней каплей, и именно из-за него неплохой, в сущности, человек все же сорвется, скатится до уровня большинства, станет как все — эгоистом и потребителем? Он уже понимал: желания делать добро мало, нужно еще, чтобы это желание оказалось правильно мотивировано. Нет ничего действительно достойного даже в добром поступке, если этот поступок совершен с желанием показать свою доброту самому себе. Нет героизма в подвиге, совершенном ради подвига. Лишь искреннее, чистое желание помогать просто потому, что кто-то нуждается в помощи, творить добро лишь из-за того, что оно кому-то нужно, жертвовать не ради гордости своей жертвой, а ради того, для чего жертва принесена…