Михаил Сельдемешев - Черный оазис Страница 91

— Я что, слишком громко храпел? — спросил Горин, вызвав у девушек новый приступ гомерического хохота. — Или вы отыскали мини-бар и опустошили его?

— Нет, но выпить страсть как хочется, — ответила наконец Лариса. — Слушай, Горин, ты не сбегаешь?

— Ну вот, начинается половой шовинизм, — Артем запустил в Ларису подушкой, но та увернулась. — Маша, у тебя в сумочке найдется листок бумаги и ручка?

— Конечно, — та повернула голову в его сторону.

— Лариса, запиши туда свои размеры.

— Какие еще размеры? — не поняла она.

— Одежды, обуви, что там у тебя еще есть, — перечислил Артем. — Не собираешься же ты все время расхаживать в лыжном комбинезоне, — он откинул одеяло и, прикрывшись халатом, проследовал в ванную.

Когда Горин вернулся, список Ларисиных параметров был готов. Он облачился во все еще влажный после вчерашних снежных забав комбинезон, сложил листок бумаги вчетверо и сунул его в карман.

Инфраструктура вблизи от железнодорожного вокзала оказалась довольно развитой. Потратив около трех часов и почти все наличные, Горин вышел из торгового центра с двумя увесистыми, набитыми одеждой пакетами. На оставшиеся деньги был куплен набор для бритья, туалетная вода (без раздумий была выбрана какая-то марка с логотипом маленького крокодильчика). бутылка коньяка, бутерброды и фрукты.

Едва дотащив все это до гостиничного номера, он постучал ногой в дверь. Лариса открыла, не спросив. Ее глаза были красными и опухшими от слез. Она сразу бросилась обратно на кровать и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Марии в комнате не было. Горин опустил пакеты на пол и прошел в ванную комнату.

Девушка лежала, перегнувшись через край ванны. Ее обнаженное тело было бледным, словно кафельная плитка, покрывавшая стену напротив. Горин приблизился и заглянул в ванну: волосы девушки утонули в луже крови, текущей из отверстия в шее. На полу валялся дамский ножик с выкидным лезвием.

— Она умерла, да? — сквозь слезы провыла Лариса, когда Артем вернулся в комнату. — Я не понимаю, почему это сделала, мне показалось, что она хочет сбежать! — Ее била дрожь. — Я не хотела, не хотела, я не хотела, почему ты молчишь? — тараторила она, глядя на него широко открытыми глазами. — Теперь ты меня покараешь, да? У меня не получилось? Зачем ты оставил нас наедине? Ты ведь знал, знал! — Она закусила губу, продолжая всхлипывать. — Для чего ты освободил меня?

Продолжая хранить молчание, Горин сбросил комбинезон, оставшись в чем мать родила, и направился к девушке.

— И что эти дурехи находят в этом жалком зрелище? — процедила Лариса, оглядывая Артема с ног до головы. — Да, я видела, как Машка пялилась на тебя, сволочь! Не приближайся ко мне…

Договорить ей не дала увесистая пощечина, после чего Артем схватил Ларису за волосы и поволок в ванну. Там он швырнул ее на пол. Лариса отползла к стене, схватив с пола нож и поджала ноги, то испуганно следя за Гориным, то косясь на бездыханное тело Марии. Она пыталась что-то сказать, но не смогла, только закашлялась, судорожно глотая воздух.

— Нам скоро на вокзал, — произнес Артем. — А здесь придется прибрать…

Через мгновение черный аллигатор разрывал Марию, куски тела которой один за другим исчезали в его зубастой пасти. Лариса свалилась на кафельный пол и ее начало трясти. Девушка пыталась кричать, но ее язык свело судорогой от ужаса. Когда об их недавней спутнице уже больше ничего, за исключением следов крови в ванне, не напоминало, раздувшийся от сытной трапезы аллигатор наклонился над ванной, разинул пасть и с чудовищным звуком изрыгнул из себя бурую зловонную жидкость, наполнив ею ванну до самых краев.

Когда ванна опустела, Горин вернул себе человеческий облик, включил душ, вымыл ванну и оттер все обнаруженные пятна. После этого поднял валяющуюся на полу Ларису, вывел из ванной и усадил в кресло. Открыв коньяк, он прямо из бутылки влил его девушке в рот. Та сразу сделала резкий вдох и начала хватать ртом воздух, из глаз ее снова покатились слезы.

— Нам пора, — Артем подвинул к ней один из пакетов. — Одевайся.

Когда проводник принес им в купе чай, Артем выложил на стол бутерброды и яблоки. Лариса сидела напротив него и теребила в руках брелок-русалку, включая и выключая ей светящиеся глаза. Ее все еще била легкая дрожь. Не мудрствуя, Горин купил и себе и Ларисе спортивные пуховики, джинсы, свитера и спортивные зимние ботинки. В принципе, так были одеты больше половины всех пассажиров поезда.

— У тебя ножик с собой? — спросил Артем, взяв одно яблоко в руку.

Лариса молча достала из кармана нож с выкидывающимся лезвием и положила на стол. Горин взял его, приоткрыл окно и вышвырнул.

— Я просто подумал — а зачем мне вообще какие-то инструменты? — улыбнулся Артем и рассек яблоко выпущенным из запястья плавником.

Девушка никак на все это не прореагировала, продолжая терзать русалку.

— Батарейки рано или поздно садятся, — кивнул на брелок Горин. — Ну что, перекусим?

Он принялся уплетать бутерброды, запивая их чаем, а Лариса, спрятав брелок в карман, взяла половинку яблока и принялась его грызть, уставившись в окно.

После короткой остановки на одной из станций к ним в купе заглянула девушка с большой дорожной сумкой в руках.

— К вам можно? — спросила она, очаровательно улыбнувшись.

— Проходите, — сделал приглашающий жест Горин. — Если, конечно, вас не пугает общество мутанта и агрессивной лесбиянки.

— Не очень остроумно! — обиделась девушка и с шумом захлопнула дверь купе.

— Зачем ты так? — всхлипнула Лариса.

— А что, надо заранее предупреждать людей, — невозмутимо ответил Артем.

— Может, еще табличку с той стороны повесишь, крокодил Гена? — съязвила девушка.

— А что, идея, — улыбнулся Горин. — Ладно, я пойду, прогуляюсь по вагонам. Не составишь компанию?

Лариса отрицательно покачала головой.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Артем и поднялся. — Только, чур — проводника не убивать…

— Да пошел ты на хер! — Лариса улеглась на сиденье и отвернулась.

Горин вернулся в купе, когда за окном уже стемнело. Он включил тусклый свет.

— Спишь? — спросил он Ларису.

— Да, — холодно ответила та.

Он присел рядом и тронул девушку за плечо. Лариса поежилась.

— Пойдем, покажу кое-что, — предложил Горин.

— Не хочу, — буркнула Лариса.

— Пойдем, это тебя развлечет, — уговаривал Артем.

Девушка неохотно встала и вышла из купе.

Горин провел ее почти через все вагоны, в самый хвост состава, пока они не очутились в совершенно темном вагоне.

— Погоди, сейчас включу… — раздался из темноты голос Артема, и вскоре просторный вагон озарился холодным неоновым светом. — Узнаешь?

Лариса уставилась на скамейки с цепями, укрепленные в центре вагона, к которым ее, пристегнутую, словно дикое животное, когда-то везли в специализированную клинику. Она вспомнила, как во время стоянок грубые охранники развлекались, грязно глумясь над ней. Ларисе стало страшно.

— Поехал за новой порцией психопатов, — прокомментировал Горин. — Хочешь, я тебя снова привяжу к одной из скамеек?

Лариса вскрикнула и попятилась. Заметив выключатель на стене, она ударила по нему, погрузив вагон в темноту, и, юркнув в проделанную «шашками» пробоину, бросилась бежать, хлопая дверями тамбуров и отталкивая случайно оказавшихся в коридоре пассажиров. Артем нагнал ее только уже в их вагоне и схватил за руку. Девушка попыталась вырваться. Горин зажал ей рот и втолкнул в купе.

— Не кричи, все закончилось! Прости, — прошептал он ей в самое ухо.

Когда Лариса немного расслабилась, он разжал хватку и помог ей прилечь.

— Я больше не хочу туда, — упавшим голосом произнесла она. — Лучше умереть…

— Никто не посмеет этого сделать, обещаю, — Артем накрыл Ларису одеялом, погасил свет, лег на свое место и, обдумывая под мерный перестук колес дальнейшую тактику своих поисков, постепенно задремал.

Перед тем, как по привычке отправиться в архив, Левченко забежал на работу, чтобы уладить один из основных организационных вопросов — заполнить табель учета рабочего времени своих подчиненных, уже несколько дней требуемый от него отделом кадров. Ввиду чрезмерной занятости Александр Эдуардович уже давно числился в «черных списках» бухгалтерии, которая постоянно грозила задержкой расчета заработной платы.

Левченко еще не успел переступить порог собственного отдела, но уже из коридора услышал шум и заподозрил неладное. В отделе его глазам предстало невиданное скопление народа: знакомые и незнакомые сотрудники толпились вокруг источника непонятных звуков, несколько заглушаемых всеобщим гулом и смешками.

Протиснувшись сквозь плотные ряды, Александр Эдуардович оказался у стола Гончаровой. На его поверхности распластался африканский шаман, на морщинистом теле которого из одежды была только набедренная повязка. Шаман, закатив глаза и содрогаясь в конвульсиях, выкрикивал какую-то абракадабру. Бубен его валялся под столом. Руки шамана совершали судорожные отмахивающиеся движения, словно старик отгонял от себя мух цеце. Над шаманом склонилась Ирина. Она тоже выкрикивала что-то непонятное, словно пытаясь добиться от полоумного старика какого-то ответа.