Играть чтобы жить - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 91

Что-то я сумбурно рассказываю. В общем, как в конце сорок пятого покинул Союз, до лета сорок седьмого не возвращался. Жил по заграницам, ездил вполне официально, пересекая границы как Алекс Крафт. Девчата разродились все. У близнецов по дочке, у младшей их сестры тоже пацан, как и у Хельги. Так и жил по сути на две семьи. Ну Нотт меня скорее оплодотворителем считали, но о детях я заботился. Отец не тот, кто народил, а тот, кто воспитал. Я поработал с владельцами компании «Нестле», многие умерли или пропали, а нечего немцев снабжать было, и акции прибрал. Контролирующий пакеты были распределены среди сестёр Нотт и их матери, те стали вполне обеспеченными. Кто-то даже замуж вышел. Но с детьми я часто бывал, навещал, обучал. На яхте со мной каждое лето ходили, даже в кругосветке со мной были. Даже когда мне уже шестьдесят лет было и выше, всё равно со мной в путешествия отправлялись. Несколько яхт сменил. Взрослые парни и девчата, свои семьи у них и дети, мои внуки, и даже два правнука и правнучка. Марк, старший сын, уже компанией руководил, директор. Это всё по личности Алекса Крафта, но не так и много я ею пользовался, если уж быть откровенным. В Москве я женился, на прекрасной девушке, запала в душу, и жил. Да, каждый год на пару месяцев, а то и три, отлучался, навестить своих в Цюрихе, но объяснял это деловыми поездками. Работал я кстати в Спорткомитете. Всё же мастер спорта по лёгкой атлетике и лыжам. Я бегом на длинные расстояния занимался, зимой на лыжах. Занял непыльную должность в Спорткомитете, а то тунеядцем хотели объявить, и находил время на себя. Свободный график работы.

Что по изменениям в истории, одно убийство Хруща немало дало. Это было видно. Да я, когда умирал, ещё жил в Союзе, а это на минуточку две тысячи пятый год. Лучше жилось. Правда после смерти Сталина снова был переворот, в конце пятьдесят третьего. Опять Берию шлёпнули. И тут ему досталось. Жуков стал во главе страны, чуть закрутил гайки, но в будущем многие ему за это благодарны были. Тот и работал на будущее. Восемь лет правил, и ушёл на пенсию, передав дела преемнику. Никаких Брежневых, Андроповых у власти, никаких снабжений чернозадых в Африке, и агрессивной экспансии в Европе со снабжением тамошних партий, хотя холодная война шла и начали её именно США и Запад. Впрочем, наши держали марку, но без насилия над экономикой. Лучше жилось. Ну вот лучше и всё тут. И войн меньше. В Венгрии переворот, так Жуков что у власти был, быстро навёл в порядок. А что одних только убитых во время ликвидации восстания за три сотни тысяч, это мелочи. Другие посмотрели и задумались. Больше как-то восстаний не было. Так жизнь у меня и проходила. И могу сказать, что взял от неё всё. Мелких подробностей не будет, но основное описал. А вообще странно, на крещение в прорубе нырял, крестясь, и ничего. А через шесть дней с дочкой на лыжах катался, даже ветра не было, замечательная погода, и на те вам, простудился. Да ещё так серьёзно. У меня уже было подобное в сорок первом, еле выходили. А тут видимо не смогли, да и возраст сказался. Я уже на пенсии двадцать лет был, когда это произошло. Да уж.

– Ладно, новый шанс, но нужно выжить, – больше для того чтобы проверить речевой аппарат, сказал я вслух негромко.

Когда я себя ощупывал, в окровавленной рванной форме мелочёвку находил, то в левом нагрудном кармане гимнастёрки что-то плотное было. Документы. Пока не доставал, сохранял интригу. Больше для самого себя. Петлицы пощупал, пустые, только эмблемы. А вот что за эмблемы не понял, на ощупь не определялись. Теперь же дошла и до них очередь. Отстегнув клапан кармана, достал плотные квадратики документов, красноармейскую книжицу, комсомольский билет и шофёрское удостоверение, в котором обнаружил наряд от двадцать первого июня. Судя по нему, я попал в шофёра, что ездил на «эмке». Ну билету не удивлён, он у большинства молодых парней, а вот первая корочка, это не красноармейская книжица, ошибся я. Это было удостоверение бойца пограничных войск НКВД. Я в пограничника попал, должность – шофёр. Да ещё в документах фото было молодого и лысого паренька. Удивлён. В Красной Армии до такого не дошло, но видимо в НКВД и пограничных войсках понимали, как важно иметь фотографии в документах. Сами документы чистые, кровью не замараны, это радует. Не радует место службы паренька, в которого я попал, комендатура, а не застава. Осмотревшись, пробормотал:

– Так это Брестская крепость? Ну да, антураж подходит.

С трудом сглотнув, во рту пустыня Сахара, ужасно хотелось пить, я убрал документы обратно, проверил ремень с подсумками. Фляжка пустая, подсумки тоже. Больше ничего и не было. Дальше встав, начал обыскивать своих и немцев. Трое суток и хранилище запустится, я на это очень надеюсь, и до этого момента мне нужно продержаться. А выход только один, сдаться в плен немцам. Думаю, приказ не брать пограничников в плен уже пущен. Он через несколько дней после начала войны был спущен, так что в моей форме выходить, не стоит. Спрячу с документами. Голышом пойду. А когда хранилище запуститься, будет время, навещу крепость и заберу своё. Да, я решил сохранить личность Руслана Ахметова, в тело которого попал. Узбека похоже, хотя что-то от славян у него было, но раскосый, что продавало ему свою изюминку. Смесок, наверное, отец или мать из славян. Думаю, мать. Девчата таких любят. До этого у меня в основном русские были, славяне. Обыск дал понять, что первое впечатление оказалось верное, тут до меня тщательно всё обыскали. Однако брали важное, воду и съестное, оружие патроны, мелочь не трогали. С немцев можно шесть пару наручных часов снять, но я не трогал. Не мной убиты.

Нашёл пехотную лопатку, причём у немца, ушёл в угол зала, и разгребая кирпичи, стал копать яму. Тут земля была, плотная, слежавшаяся. На полметра выкопал, дальше снова кирпичи пошли, снял с себя всё и уложил. Оружие, что вписано в удостоверение, я среди той бойни в зале подземелья, нашёл. Карабина «Мосина». Со сломанным прикладом был, вот никого и не заинтересовал. Сам перелом у рукоятки. Видимо в рукопашной Руслан как дубинкой его использовал, и переломилось. Висел