Вадим Денисов - Генетический дрейф Страница 95

– Не зайдём, – откликнувшись, я сразу уточнил: – Говорите, к Геленджику, а потом вдоль берега?

– Конечно, капитан! Радар у тебя мощный, будешь вставать за мысами и проверять, кто по акватории катается. А там уж сам смотри, выжидать тебе или прорывать на скорости.

– Так и сделаю! – пообещал я коллеге, даванув победного косяка в сторону подруги, только что появившейся наверху. Дожимать не стал, беру пример со старшего товарища, практически не реагирующего на постоянные подколки жены.

Напоследок, опередив меня, грек задал очень важный для обоих вопрос:

– В живых там много людей осталось?

– Очень мало, в некоторых посёлках и деревнях вообще никого не видно.

– Странно, на восточном побережье города крепко потрепало, но люди всё-таки везде есть, – удивился Ставрос. – По России должны были ударить первым делом…

Капитанский сынок, гревший уши у борта «Дианы», ломающимся баском крикнул:

– Па, помнишь, что мужики из ящика говорили? Ну, эти, очкарики учёные! А потом и по радио, пока всё не сломалось. В Адлере листовку местного МЧС читали… Стран-микробов в Европе очень много, разновидностей генки создали для всех, значит, махач стоит на каждой поляне!

«Генки»? Интересно, кто такое слово придумал? А что, вполне нормальный термин, разговорный.

– Наверх ступай! – зарычал папаша. – Отцу он советовать будет!

Отпрыск что-то буркнул, но команду выполнил.

Конечно, хорошо, когда есть учёные дяди из ящика, хоть как-то информирующие население и при этом говорящие на родном языке. Я понял, что многого не знаю, прожив долгое время в информационном вакууме. О чём-то мы беседовали с Маркосом, строили гипотезы и обсуждали варианты с образованным человеком Оуяном Сю… Вот только данных было – самый минимум, за всё время ни одной радиотрансляции не поймал, пусть даже на албанском.

Суда отшвартовались.

– Приезжайте в гости! На Корфу! – громко крикнула Ксантия.

Я не стал отвечать, лишь помахал снятой с головы кепкой. Не зарекайся, Гош, кто знает, как всё сложится, не пришлось бы путешествовать дальше.

Пожелав друг другу удачи, расстались очень тепло.

Прощально тявкнули сирены, и мы с Ани долго смотрели вслед растворяющимся в темноте огонькам. Вот и ещё одна встреча закончена.

Дизеля подняли голос.

Топлива в баке много, можно и притопить.

С запада наползали тучи. Огни небес начали бледнеть, и вскоре самой яркой звёздочкой вокруг осталась одна на двоих сигарета, которую мы тянули, укрывшись от ветра, рождённого скоростью катера…

Самый счастливый момент в жизни мореплавателя – появление на горизонте суши, особенно после тяжёлого ночного перехода, когда уставшие глаза видят настоящую, а не представляемую цель и всё вокруг постепенно приобретает новый, видимый смысл. Полоса в дымке, различаемый в бинокль абрис далёких гор – жизнеутверждающая картина! Над хребтами розовеет граница неба и земли, яркие лучи поднимаются всё выше и выше, солнце восходит – здравствуй, новое утро!

Однако сложно описать те чувства, которые охватывают тебя, когда наконец-то начинаешь различать отдельные здания и группы деревьев над берегом. Только тогда полностью осознаёшь: не мираж, это действительно земля! Самый лучший пейзаж.

Чёрт возьми, неужели мы доплыли?

– Это не Геленджик, – констатировала Ани.

– Согласен.

Глубокую бухту приморского города можно и не различить с большого расстояния, но горы должны быть пожиже и подальше от берега. Нет, что-то не сходится.

Теперь всё будет проще, часто даже и карта не понадобится: мы оба достаточно хорошо знаем Черноморское побережье Кавказа.

Тёма тоже рядом, глядит в маленький бинокль. Ты не молчи, пацан, если что, я твои способности знаю.

– Вообще-то хорошо бы где-нибудь сойти на берег, отдохнуть чуть-чуть, ноги размять, – заметила подруга.

– Подберём, – пообещал я.

Смотри, Гош, смотри, скоро поднимающееся над горами солнышко ударит в лицо, видно будет хуже… Всё ясно, бухты нет, это точно не район Геленджика. Ничего страшного, было бы в высшей степени удивительно, попади я в яблочко.

А что там тянется тонкими нитками-штрихами?

– Ани, железка по берегу идёт!

Никаких сомнений, это опоры контактной электросети железной дороги. Низко, почти у самой воды.

– Значит мы находимся южнее Туапсе, – резонно заметила подруга.

– Да уж точно не северней. В принципе, всё правильно, на последнем участке ветер был северо-западный, должно было сносить к югу.

– Теперь поточней надо.

– Дык смотрим…

Левей виднелся какой-то небольшой посёлок, раскинувшийся по склонам в долине горной речки. Всё как обычно: что ни ущелье, то поселение с маленькими домиками, которых не видно за деревьями. Курортная провинция. Народу здесь много только в разгар сезона, в остальные месяцы – запоминающаяся надолго тишина пустынных пляжей. Ближе к горам раскиданы крошечные деревушки с фруктовыми садами и дачные районы. Если там снять домик или комнату, то можно вечерами наслаждаться горной природой, а ранним утром рвать на халяву фрукты, за что тебя ругать, как правило, никто не будет… Сейчас везде возводят многоэтажные дома-монстры и огромные частные виллы, часто похожие на албанские бункеры, так что во многих местах шарм деревенской жизни быстро исчезает.

– Ну-ка, ну-ка! – Анька вгляделась, победно щёлкнула пальцами, выпрямилась с торжествующим видом и решительно сказала: – Это Шепси! Пансионат «Шепси», видишь здание на горе? Кошмар юности, с мамой отдыхали, так я от тоски чуть не трёхнулась! Молодежи вообще ноль! Обелиск совку, всё запущенно, обшарпанно, спуск к морю в триста ступенек или топай по серпантину. Один раз сходила на дискотеку, так чуть не вырвало. Плюс один – прекрасные вокруг рощи, этого не отнимешь. Так… Ну да! Внизу санаторий «Смена».

– Паровоз упал! – неожиданно крикнул ребёнок, глядя куда-то в сторону, гораздо левей посёлка. Это и есть кругозор – острое зрение позволяет ему моментально рассмотреть ближний сектор, интуитивно понять, что ничего особо интересного или опасного там нет, и обратить взор по сторонам.

Ани, быстрей меня развернув бинокль, тоже увидела.

– О боже…

Заметить не просто, там деревья, кусты, ещё и тень от выступа склона.

Грузовой состав, шедший из Сочи на север, на невысокой скорости слетев с полотна, просто лёг набок, вагоны при торможении не наползли друг на друга, сминая металл корпусов и оставляя на откосе колёсные пары, а почти ровненько повалились на камни перед пляжем. Лишь два последних вагона лежали чуть в стороне: один чуть не воткнулся в будку для переодевания, не хватило нескольких метров, второй со всей дури врезался в торговый павильон возле летнего кафе, здание всмятку.