Ксения Медведевич - Сторож брату своему Страница 102

– Не что, Антара, – тихо отозвался Рами. – А кто.

– И… к-кто?..

– Манат и ее псы, – мрачно сказал сумеречник. – Справедливость.

Антара сглотнул, судорожно дернувшись, поднял правую руку и поцеловал ладонь со словами древней молитвы:

– Хозяйка Медины, справедливейшая! Славная, сильная, ты видишь все!..

– Это точно, – все так же мрачно отозвался Рами.

И они разом поклонились в сторону темной фигуры в окружении псов, развернулись и пошли проталкиваться сквозь давящуюся толпу.

Господин Абдул-бари ибн Хусам злобно перебирал четки, выдавливая из пальцев их обсидиановые зернышки – одно зернышко за другим, одно за другим. Пальцы господина ибн Хусама дрожали.

Сидевшие перед ним люди тоже маялись и гляделись неважно. Взмокшие оборванцы в грязных куфиях сопели и даже не решались почесать ногу под туфлей. Ибо начальство трясло от гнева, и четки господина ибн Хусама уже отполировались до блеска.

Скреплявшая обсидиановые бусины веревочка не выдержала и порвалась. Освободившиеся черные зернышки стрельнули в стороны и дробью раскатились по голому земляному полу. Одному из мужчин задело щеку, но он не изменился в лице.

В этой голой комнате на молитвенном коврике сидел лишь господин Абдул-бари ибн Хусам, глава отделения барида, прибывший в аль-Румах из Марибского оазиса.

– Почему вы не проследили их дальше? – тихо поинтересовался он у одного из оборванцев.

Айн, агент тайной службы, известный как Назир, тихо сказал:

– Нас сбили с ног в толпе, господин.

– Что-ооооо?

Это было уже слишком. Сначала ему, Абдул-бари, докладывают, что его лучший «глаз», Рафик, вдруг рехнулся и по-

среди площади стал признаваться в своих грешках. А потом, поведав всему свету о том, как второй раз женился, с разбегу прыгнул в горячий тандыр и там испекся. Случайно сумев наглухо завалиться толстенной деревянной колодой-крышкой. И надо же было такому случиться, что желание покаяться одолело Рафика – тоже случайно, да?! – как раз во время выполнения важнейшего государственного дела.

Ибо Рафик, Назир и Ханиф сумели-таки отыскать «кота» – так в секретных бумагах барида обозначали нерегиля халифа Аммара – после того как Усама с Раидом потеряли сумеречника на площади перед масджид. И вот, кстати, тоже наособицу случай! Двое опытных агентов упустили того, за кем шли! Каково?! Они еще страдальчески каялись: мол, исчез «кот» на глазах! Ага, как же! На глазах исчез! Меньше яйца чесать и на баб заглядываться нужно!

Так вот, Рафик, Назир и Ханиф отыскали нерегиля у невольничьего рынка и шли за ним по пятам – готовясь подать знак следующим за ними Усаме с Раидом. Усама должен был затеять драку с чернокожим юнцом, а остальные назваться свидетелями, требовать возмещения и штрафа за побои и тащить бедуина, сумеречника и Рафика к кади.

Ну а в доме кади уже спокойно сидели и ждали нерегиля он, Абдул-бари, и десятка переодетых в обычное платье гвардейцев под командованием каида Марваза. Ну и шелковая красная подушка, на которой стоял ларец сандалового дерева. В каковом ларце лежал и ждал нерегиля перетянутый красным шнуром свиток с фирманом эмира верующих – да благословит Всевышний его и его потомство.

И что же? По странной случайности этот прекрасный, до мелочей выверенный план пошел псу под хвост! И мало того, что один из его, Абдул-бари, людей решил запечься на манер цыпленка, так трое других докладывают ему, что их сбили с ног люди! Каково?! Агента барида затолкали в толпе!

Все эти мысли отразились на вспухающем жилами лбу господина ибн Хусама.

– Я спрашиваю, что ты сказал, о сын шакала?! Ты хочешь сказать, да помилует тебя Всевышний, что тебя толкнули и ты упал, как глупая баба?!

Сидевший перед ним человек не изменился в лице. И ответил:

– Меня сбил с ног не человек, господин.

– Что-ооо?

– Меня сбила с ног огромная черная псина со светящимися красными глазами.

– Что-ооо?

– Меня тоже, – тихо подтвердил Ханиф.

– А третья собака перегрызла Усаме горло, – отчеканил Раид.

– В результате чего оба, сумеречник и бедуин, скрылись, – невозмутимо закончил Назир.

– В результате чего – скрылись?!.. – рявкнул, наконец, налившийся темно-багровым ибн Хусам. – Двадцать плетей – каждому! И штраф в размере месячного жалованья!

– Да, господин, – агенты припали лбами к земляному полу.

Глубоко вздохнув, господин Абдул-бари сдержался и победил свой гнев. Краска стала постепенно отливать у него от лица.

– Ну ладно, – заметил он, вытаскивая из рукава еще одну пару четок. – Раз в дело вмешалась сама Хозяйка Медины, – тут он, одновременно с агентами, поцеловал правую ладонь в знак почтения к Богине, – нам тут делать нечего. Видно, самийа понадобился ей самой – славной, сильной, видящей все. Раз понадобился – пусть забирает.

Все провели ладонями по лицу.

– За нерегилем пусть отправляются эти столичные придурки. Они ничего в тутошних делах не смыслят, может, их и пронесет по дурости. Пусть завтра ночью наведаются в кочевье – вечером конные бега, бедуинская рвань окончательно перепьется и не станет лезть на рожон.

Все согласно покивали. Господин ибн Хусам, неспешно перебирая четки, продолжил:

– Плетей получите за то, что не проследили за Рафиком. Иногда мы слишком увлекаемся борьбой с врагами и упускаем из виду то, что происходит в жизни друзей. Первая заповедь агента: не спускай глаз с товарища своего! Я что, должен узнавать о делах Рафика из его предсмертных воплей?..

Трое сидевших перед господином Абдул-бари людей покаянно покивали.

– То-то, – удовлетворенно кивнул ибн Хусам. – А месячное жалованье отошлете с моим невольником в Святой город – в Ее каабу. Госпожу Судьбы нужно поблагодарить за милость. Она могла обойтись с нами гораздо суровее за то, что мы по глупости попытались помешать осуществлению ее замыслов. Прости нас, о Справедливейшая!..

И четверо мужчин снова с благоговением поцеловали правую ладонь.

Кобыла госпожи Афаф спала, опустив голову к земле. В трех шагах от нее, замотавшись в абу, дрых сумеречник.

Антара пролез между пологами и, не вставая с четверенек, подполз к ровно дышащему Рами. Памятуя о тычке, не стал над сумеречником наклоняться – только легонько за цепь подергал. Здоровенный замок, продетый в ее звенья, ржаво забрякал.

– Рами! Эй! Стрелок! Стрелок!

Аба чуть съехала с патлатой головы:

– Чего тебе?.. Аэаа… – Рами необоримо раззевался.

– Я тут все думаю… – жарко зашептал Антара.

Кобыла фыркнула и стукнула копытом во сне. Сумеречник резко сел, звякнув цепью:

– Очень зря.

– Что зря?! – Вот вечно он так.

– Зря думаешь, Антара. Это не твое занятие, поверь мне. Лучше пойди снова займись рукоблудием.

Но юноше было не до брюзжания Рами. Он выдохнул:

– Я хочу Дахму угнать!

– Что?!

– Да тихо ты!

Светящиеся глазищи Рами вытаращились ему прямо в лицо, близко-близко. Помолчав, сумеречник сморгнул и переспросил:

– Ты – хочешь – угнать – лошадь?

– Да!

– Чужую лошадь?

– Да!

– Но… этого нельзя делать!

– Почему? – насторожился Антара. – Да, Дахму сторожат, но у меня есть план. Вот послушай…

– Да я не об этом!

– А о чем? – озадаченно вопросил юноша.

– Ее нельзя угонять! Это плохо!

– Да почему?!

– Она чужая! Это будет кража!

Смерив сумеречника взглядом, Антара процедил:

– Рами, ты что, и вправду дурак? С каких это пор мужчина не может украсть чужую лошадь?

Тот растерянно сморгнул. И обреченно прошипел:

– Да в вашем собачьем языке даже слов нет, чтобы объяснить, почему.

И повалился наземь, заворачиваясь в аба.

Подождав немного, Антара снова дернул цепь:

– Ну и сиди у колышка, как кобыла.

Сумеречник опять подскочил на своей циновке:

– Тебя пристрелят! Ты же идиот криворукий!

– А вот ты и пойди со мной! – с вызовом прошептал Антара.

Рами закусил губу и нахмурился. А потом посопел и сказал:

– Ну и какой у тебя план?

– Ха, – расплылся в улыбке бедуин. – Для начала я должен заполучить ключ от твоей цепки.

И Антара кивнул на ржавый замок, болтавшийся у сумеречника на щиколотке.

– Ну и как? – любопытно вскинул уши Рами.

– Ага-ааа… – еще шире улыбнулся Антара. – Завтра – третий день на неделе, забыл? Шаддад напьется. Афаф пойдет за шатер со спальным ковром. Ну и еще с кем-нибудь. А ключ от цепки останется у нее под подушкой.

– И?..

– Рами, ты точно дурак. В шатре под подушкой, говорю, останется ключ. А я зайду в шатер и ключ вытащу. Понял теперь?..

Сумеречник помолчал, задумчиво шевеля ушами. Потом любопытно покосился:

– Ну а кобыла?

Тут Антара понял, что выиграл. И торжествующе сказал:

– Говорю же, план у меня есть. Я весь вечер за их станом наблюдал. Мутайр обычно вешают Дахме на морду мешок с овсом. А на ночь снимают. Ну и спят они по очереди рядом с ней. Ну а я пойду со своим мешком, подкрадусь, когда все спать будут, и на морду кобыле надену – чтоб не ржанула. А если кто проснется, скажу – мол, шейх велел к шатру отвести да накормить перед продажей. И потихонечку, потихонечку выведу ее из становища!