Мила Коротич - Терракотовые сестры Страница 13

Голова на сломанной шее дергалась в такт каждому движению, одна сережка потерялась, а вторая задралась вверх и неуместно посверкивала. Нежить с перекошенным от удушья лицом на ощупь передвигалась в сгущающемся дыму. Невидящие глаза бесцельно блуждали по комнате – тело явно подчинялось чьим-то командам извне. Восемь стрел Хаоса зеленым огнем сияли на предплечье убитой.

Тело натыкалось на мебель, но явно знало, куда идти. Целью был маленький тайник в углу задымленной комнаты. Огонь уже расползался по коврам, силясь лизнуть шторы. Умертвие добралось-таки до нужного места и скрюченными пальцами выцарапало из стены нужный камень. Сорвав ногти и оцарапав кожу, труп запустил руку в узкий открывшийся лаз. Браслеты на руке впились в плоть, кость хрустнула в нескольких местах, но вместе с жизнью из тела уходит и боль. Зажав в искореженной руке свою добычу, мертвая марионетка двинулась к фонтану. Пожар все разрастался, и занавески уже пылали, позволяя огню взбираться выше, на крышу. С треском кусок раскаленного пластика из проводки отлетел в сторону кадавра. Волосы на ней вспыхнули мгновенно, ткань галабеи задымилась и потекла, обнажая начавшую обгорать кожу, но тело не прервало движения и не выпустило ношу.

Уже пылая, оно добралось до фонтана, рухнуло в воду, придавив собой маленькую, размером в две ладони, самодельную куклу: приклеенные курчавые волосы, явно настоящие, смуглая кожа, черные глаза и одежда нежно-зеленого цвета. Хозяин виллы, Кайно собственной персоной.

Приехавшие на пепелище пожарные обнаружили, помимо прочего, в маленьком дворовом фонтане почему-то с соленой водой обгоревший труп темнокожей женщины, но решили ничего не трогать до приезда полиции. Та к месту несчастного случая не спешила. Кукла от воды размокла и разломилась на несколько частей…

Кали билась в своем саркофаге, спеленатая магией, как мумия бинтами. Ей все труднее удавались сеансы управления телами. Сил, и без того таящих с каждым годом, уходило на каждую манипуляцию все больше. Отвратительная дрожь терзала тело после каждой такой процедуры, а времени, чтобы восстанавливаться, нужно все больше с каждым разом. Свежее жертвоприношение помогло бы, или лучше глоток из источника силы, который охраняет старая карга у Мертвого моря. Сама не пьет и других не пускает, ведьма! Загубила столько амулетов за две тысячи лет, что хватило бы до пришествия Хаоса, и сидит там на своем могильнике магии, костями трясет!

Дрожь потихоньку отпускала, усилием воли Кали усмиряла ее – не хватало только еще тратить силы на злость! В конце концов, мир Терры – это мир людей, а не мир магии. Почти все силы Упорядоченного здесь пшик, не работают, а местные – слабые. Когда Кали это поняла, то сделала ставку на телепатию и интриги, и не ошиблась. Даже из тюрьмы-саркофага она смогла управлять обращенными людьми. А где все те любители амулетов из сил и материй?! Где Рейнгард, Схарм, Шахряр и другие?! После второй катастрофы их даже не слышно в этом закрытом мире. «А я жива, – уговаривала себя Кали, – жива и найду, как выбраться! Некому мне помешать!» Богам Равновесия на Терру хода нет, Столпам Третьей Силы до нее нет дела, а со старухой и ее орденом до сих пор успешно справлялся любимый боевой голем – Кайно Казифи.

Больше двух тысяч лет он исправно работал, нужно было лишь вовремя подкармливать его свежей кровью, плотью и зельями. Но сейчас он выработал свой резерв прочности: устал. Пора его сменить. И выполнить свое обещание – как бы ни закончился бой сына с матерью сегодня, для Кайно он точно станет последним. Не зря же Кали столько сил потратила, чтобы руками жертвы утопить куклу вуду. «Пусть человечишко делает свою работу, а результат я использую по ситуации», – Кали сосредоточилась на мысленном наблюдении за Казифи. Хорошо хоть телепатия на этой треклятой Терре работала даже лучше, чем вовне, без переговорных залов и эритовых обручей…

Глава 2

…Группа богатых иностранных любителей экстремальной экзотики подобралась что надо. В меру выносливые, в меру глупые обитатели офисов, заработав денег на производстве того, чего нельзя уронить на ногу, решили потратить их в поисках того, чего нет. Им хотелось «экзотерических чудес» Тибета. Да-да, так одна тетка из группы и сказала: «Экзотерических чудес! Скрытных мест древней буддистской силы! И чтоб не хаваное еще!»

Последнюю фразу Мэй поняла с трудом, ее английский был не настолько хорош в сленговых оборотах. Но основная мысль вырисовалась ясно: эксклюзивных впечатлений. Чтоб неизвестности побольше и чтоб не как у всех! Мэй любила работать с таким контингентом. Нравилось придумывать истории для них, перемежая правду и вымысел, настоящее и ожидаемое, и вообще у нее была врожденная склонность делать то, что принято называть «шоу». Потому они с дедушкой Ло по стандартной программе для вида поорали друг на друга на местном диалекте, дедушка гневно повращал глазами и подергал себя за седую бороду, поразмахивал руками на суетно отвешивающую поклоны Мэй и вышел, хлопнув дверью. Свои сто юаней отработал.

Мэй с печальным лицом подошла к ожидающей пестрой группе.

– Учитель Ло разгневан вашим желанием и говорит, что вы одержимы гордыней. Идите, как и положено людям, к Ямдрок Цо и обойдите его кругом, чтоб получить благословение, оставьте там свои желания и не думайте, что можно купить чудо, спрятанное от посторонних, всего за пятьсот юаней.

Затем Мэй отвесила церемонный поклон:

– Я прошу прощения за речи учителя. И готова вернуть деньги, которые вы дали задатком.

Большинство туристов разочарованно загудело и потянулось за деньгами. Но пятеро остались, совещаясь между собой. И Мэй внутренне заулыбалась: «План сработал. Наживка проглочена». Теперь нужно правильно сыграть. И женщина, поклонившись еще раз, развернулась, чтоб уйти. Обычно она успевала сделать не больше десятка шагов, как ее окликали. Конечно, Китай многолюден и все его жители европейцам на одно лицо, нельзя потерять из виду будущую проводницу! В этот раз ее даже за рукав бесцеремонно схватили. Та самая любительница «экзотерических чудес».

– Мэй, а если мы удвоим цену?

– Нет, не меньше чем в пять раз… И то я сильно рискую, учитель Ло меня проклянет и сдаст китайской полиции. Лучше езжайте по новой дороге к Ямдрок Цо, – и Мэй снова попыталась уйти.

Стандартная фраза, стандартное предложение, стандартная цена, стандартный отказ… В конце концов, после беготни и совещаний с другими желающими, обе стороны сошлись на тройной цене с носа. Обе стороны при этом считали, что отлично наварились. Права была, конечно, Мэй. Она же велела приготовиться к походу серьезно и тайно, сводила пятерых алчущих в маленький храм в одном из далеких кварталов Шанхая, в одной ей известной лавочке велела закупать амуницию и амулеты. И помогла соседям по дому, в котором снимала жилье сама: заставила своих подопечных приобрести по шелковому отрезу в их лавке, мол, понадобится в священном месте. А себе выторговала красное кимоно, как в китайских фильмах о феях и героях: давно такое хотела.

Аккуратно сложила его в походный рюкзак, рядом с шерстяным свитером и горными ботинками.

– Никак без него не обойтись, я смогу только в такой одежде умилостивить духов, – шепнула она любопытной «экзотерической» туристке. И сделала страшно-таинственное лицо. – Держите свой шелк наготове! – Та закивала с видом заговорщицы.

В общем, все шло как обычно, по отработанной со времен голодной юности схеме. За каждого приведенного покупателя Мэй получала по таксе: с каждой сделанной покупки – процент, и все, что останется после «аттракциона» с туристами, за вычетом мзды местным и милиции, – ее чистая прибыль. Выходило неплохо для четвертого ребенка в семье. К своим сорока годам Мэй скопила достаточно, чтобы вернуться к своим родным в деревню и жить там с шиком, по местным меркам. Утереть нос тем, кто прямо говорил ей, что удел бастарда – хижина у края рисового поля. Но вообще ей нравилось водить туристов по горам. Шагая по горным тропам и суровым межгорным долинам, Мэй наслаждалась общением с вечностью и временами верила, что вся та фантасмагория про серьги богинь, цепь перерождений, драконов, демонов, героев и святых, которую она придумывала для туристов, могла оказаться правдой. И чем невероятнее или абсурднее, глупее, смешнее выдумывала Мэй истории и ритуалы, тем охотнее в них верили и участвовали ее клиенты.

Вот и сейчас она объявила мерзнущим и голодным иностранцам, что нынешний ночной привал – последний. Завтра они будут на месте, а потому надо достать заранее купленный шелк, соорудить из него каждому по знамени и написать там имя Будды три, шесть или девять раз – кто сколько языков знает.

– А когда будем спускаться к волшебному озеру, под крупные камни нужно класть что-то дорогое для вас, – вещала она. Туристы внимали с горящими глазами. – Можно, конечно, просто монетки, но это – в крайнем случае!