Джей Эм - Убийца теней Страница 13

– Ваша светлость, – отдельно от всех поприветствовала Ярла герцога наклоном головы. Тот милостиво кивнул в ответ, предложил гостье за стол, на свободное место сесть.

Так уж полагается, чтобы к владельцу городских земель почтительно обратиться. Хотя основными-то делами и в Лоретте, и в большинстве других городов старшины, из именитых жителей избираемые, ведают. А герцог далеко не каждый раз на их собраниях присутствовать соизволит. Зачем только и нужны-то они, герцоги да графы? Чтобы было, кому порядочную долю налогов отдавать?

По правую руку от герцога, солидный, с окладистой бородой – это наверняка Орвен Кейр, глава старшинства. А по левую – тот самый старший двухбережник. Не из простых, значит, из высокого духовенства. По одежде-то их не разберёшь – рясы одинаковые что у младших и старших братьев, что у первых да вторых священников обителей, и даже у первых в городе – в знак смирения. Но среди городских властей первые и вторые обычно видное место занимают. Вот и этот заседает в старшинстве. Выходит, из посторонних, которых писарь «ожидающими» окрестил, только другой, молодой был. Зачем приходил, интересно?.. Интересно, но не столь важно.

Что ж, придётся при святом отце говорить. Ну ничего, Ярла привычная. Лишнего не скажет. Главное, вид на себя такой же бесстрастный напустить, как у него самого. А мысленно и усмехнуться можно: не больно приятно, поди, ему по левую-то руку от герцога сидеть, не в почёте у двухбережников левая сторона. Но по-другому никак: не попросишь же главу старшинства потесниться.

Орвена Кейра Ярла верно угадала, что он и подтвердил, назвав себя. Вежливости ради за приезд охотницу поблагодарил и к делу перешёл. От гонцов-то кое-что знала уже Ярла, но без подробностей.

Убиты трое, одна женщина, двое мужчин. Новых жертв, пока Ярла из Фейрена добиралась, не прибавилось. Погибшие – люди разные и по возрасту, и по занятиям, и по достатку. Ничто их не объединяет, кроме того, что погибли один за другим, в течение недели, и одинаково. Ночью, каждого только под утро нашли. Раны у всех – как будто бы зверь огромный напал – от зубов, от когтей. И горло перегрызено.

– А уверены вы, что и вправду это не обычный зверь? – перебила Ярла главу.

Да уж куда увереннее. Собака, даже самая что ни на есть одичавшая, таких следов не оставит. Нет с такими пастями собак. И волков нет, если бы и взялся откуда-то в городе волк. Так может только какой-нибудь лев заморский изгрызть способен, но в Лоретте отродясь львов, кроме как на картинках, не видел никто.

– Лекари смотрели убитых? Не говорили, что кровь у них выпита? – уточнила Ярла.

Нет, не говорили ничего подобного лекари.

– А не было, что у кого-то из жертв частей тела не хватало? Руки́, ноги́, головы́?

Не было и такого.

Вопросы Ярла задавала буднично-деловым тоном – ну а как ещё, если это работа её? Старалась не замечать, что главе старшинства, мягко говоря, не слишком-то привычно подобные вещи с девицами обсуждать. Происшествия вроде этого и вообще-то вещь нечастая, ну а девица в роли сумеречного охотника – и подавно. Кейр, правда, замешательство своё скрыть старался, но больно уж часто хмыкал, горло прочищая, да паузы делал между словами. Ну да ей и это не впервой. И не во второй раз, и не в третий. Все они так: позвать позовут – потому что как же в таком деле не позвать? Но как будто и не верят толком, что такой-то вот охотник город от напасти избавит. До тех пор не верят, пока кристалл-ловец с запечатлённым изображением твари им под нос не сунешь.

Да уж, как в таком деле не позвать… Оно конечно, ночную тварь и обыкновенный человек может убить, бывали случаи. Когда-то. И где-то. Обстоятельства удачно складывались. Да и люди, которым победы эти удавались, не совсем, в общем-то, обыкновенные были – великие воины, чуть не герои. Так о них легенды говорят. А сумеречный охотник – он сумеречный охотник и есть, ночную тварь всегда разглядит, и в повадках её разбирается, и магией владеет нужной… Так обычно все думают. И это правда, только не вся. Магия, например, лишь для того, чтобы кристаллы-ловцы сделать, нужна, а к выслеживанию твари никакого отношения не имеет. Но это видуны знают, а другим не обязательно.

– А что, если бы не хватало ноги или руки… – протянул герцог, вздёрнув брови и как-то по-птичьи повернув голову. Уставился на Ярлу округлёнными глазами. Надо так понимать, вопрос задать хотел. А раз спрашивает, нужно разъяснить. Тем же тоном, будничным:

– Если бы не хватало, это, скорее всего, значило бы, что лореттская ночная тварь – неведомое чудовище, монстр. Они имеют обыкновение часть жертвы пожирать, или же отрывать и утаскивать. А выпитая кровь указывала бы на вампира или упыря.

– А что же, – чирикнул герцог, – если всё на месте и только раны есть – значит, это не монстр людей убил? Кто тогда?

– Конечно, любую из ночных тварей можно назвать монстром. Но мы, охотники, чтобы их разновидности различать, ваш случай зверем именуем. Или оборотным зверем, оборотнем. По большому счёту, все твари ночи – оборотни, потому что могут и в своём настоящем обличии представать, и в человеческом, или в невидимом для всех, кроме нас. Но отличие истинного облика оборотня и монстра в том, что первый кого-то из зверей напоминает – волка, медведя, или того самого льва, только огромных размеров и очень свирепого на вид, уродливого. Обычное животное таким отвратительным не бывает. Второй – чудовище неведомое, какого в природе нет. Например, ящер, называемый драконом, химера, василиск…

– Дракон? – удивлённо переспросил герцог, в этом своём удивлении ещё более птичий вид приобретя. – Не хочу вас оскорбить, госпожа Бирг, но неужели одному-единственному человеку, так сказать, в одиночку…

Хосвейн запинался, подбирая слова. Видно, действительно боялся Ярлу оскорбить, оттого и вышел у него повтор – одному, да в одиночку. Это, надо думать, вместо «одному, да ещё девице». А ну как в самом деле разгневается охотница и уедет? Придётся тогда лореттцам за другим охотником посылать, далеко, к границе с Орнельским княжеством… Весь этот ход мыслей герцога угадав, Ярла про себя посмеялась. А Хосвейн продолжил тем временем:

– Неужели одному-единственному человеку, так сказать, в одиночку, под силу справиться со… с позволения сказать, с драконом?

– Размеры этих тварей чаще всего преувеличивают, – не желая вдаваться в подробности, с лёгкой полуулыбкой ответила Ярла.

Размеры преувеличивают. Но не свирепость – если речь действительно идёт о ночных тварях. Впрочем, это не значит, что огромных драконов не существует вообще. О том, что вид таких существ могут иногда принимать саламандры, элементалы огня, сейчас упоминать не стоит. И о том, что пламенное дыхание – свойство именно таких драконов-саламандров. Но намеренного вреда людям, в отличие от ящероподобных ларвов, эти существа почти никогда не причиняют. А вот ненамеренный может немалым оказаться… Отец рассказывал, что однажды в молодости был на острове Ар-Ниол, что в трёх днях плавания от Виеттии, и наблюдал там извержение огненной горы. Глазам обычного человека и видуна по-разному зрелище сильного стихийного бедствия предстаёт. На вулкан глядя, обычный человек только потоки раскалённой лавы замечает, а видун – и духов пламени, драконов-саламандров, огонь изрыгающих. Цели убивать людей у саламандров нет, но если люди построили свою деревню на склоне спящей огненной горы, прельстившись плодородием почвы, и если гора вдруг пробудилась – вряд ли что-то их спасёт.

Драконы-саламандры ходят по земле, крыльев не имеют. Способность к полёту – свойство других драконов, лёгких, с длинным тонкими телами. В их дыхании нет огня, потому что они – воплощение стихии воздуха, одно из обличий сильфов. И если взглядом видуна наблюдать смерч или ураган… Ярла вспомнила, как рисовал эту картинку для неё отец: крутящиеся воздушные струи, и в них гибкие крылатые драконы. Рисовал по памяти, как запомнил от своего отца, потому что ураганных сильфов видеть ему не доводилось. Потом, когда нагляделась Ярла, лист с изображением разорвал и выбросил. Такое правило у видунов: не хранить ни записей о своих знаниях, ни рисунков. Всё – только в памяти, от одного поколения к другому передаётся. Для безопасности. Поэтому так важно память тренировать. Отец столько всего велел Ярле учить наизусть – не одних видуньих знаний, но и другого разного. Старинные поэмы, песни и легенды, и из истории Западных княжеств кое-что, и из восточных наречий слова да фразы, какие сам знал. А брат Тирен ещё добавлял знаний. Где тут всё упомнишь? Но владел Ольмар одной премудростью, среди видунов хорошо известной: как память свою организовать по системе, ключами к которой разные образы служат. Надо себе дворец вообразить со множеством комнат. К каждой из этих комнат – свой ключ, ключ-образ, ключ-картинка. Ключ отпирает дверь, и попадаешь в комнату, где знания, с образом связанные, хранятся.