Михаил Костин - Опаленные войной Страница 14

«Три, два, один…» – отсчитал Вар Ло.

Двери на кухню раскрылась, и я увидел, стоящую на пороге Ули. Она вскрикнула, и горшок с дымящейся кашей упал на пол, раскололся.

– Дарольд!!!

«Сейчас! – скомандовал Вар Ло. – Хватай ее! Потому что петух уже вскочил на забор!»

Я схватил Ули за руку:

– Где Аги?!

– На кухне, – робко ответила сестра. Она никак не могла прийти в себя.

Мы нырнули в дверной проем. Аги сидела на лавке с бледным лицом.

– Сестренка! Быстрее… Бежим!

Им не надо было повторять дважды. Эйо уже тащил теплую одежду, всю, что смог найти. Какие-то плащи, явно мужские. Тулуп.

«Бегом! – кричал в голове Вар Ло. – К воротам! Масло! Масло захвати, масло!»

Я, уже выпихивая сестер на улицу, вернулся, схватил со стола глиняный кувшин. Глянул внутрь – то, что нужно – и выбежал прочь.

«К воротам», – голос Вар Ло звучал обеспокоенно, но на улице по-прежнему было тихо. Никто не гнался, никто не кричал. Поневоле мы пошли медленней, стараясь не привлекать к себе внимания.

«Домик у поворота! Разбей кувшин с маслом на пороге…»

Проходя мимо, я хлопнул глиняную посудину об затоптанные доски крыльца. Брызнуло, полетели в стороны осколки. И тут за нашими спинами неожиданно громко закричал петух!

Я обернулся. Птица, та самая, которую я прихватил в доме несчастного рогоносца, сидела на заборе и орала что было сил, вытянув шею и топорща гребешок.

– Идем, идем, идем, – нервничал Эйо. Он подталкивал обалдевших и испуганных девчонок, тянул меня.

Мы были уже у ворот, когда из дома, на пороге которого я разбил горшок, вышел мужчина.

– Эй… – я успел увидеть заспанную физиономию, всклокоченные седые волосы. Потом голова мотнулась в сторону, взлетели вверх ноги, обутые в перевязанные ремешками поршни, и раздался глухой стук затылка о ступени.

– Готов! – усмехнулся Эйо. Он уже возился с массивным засовом на воротах. Я глянул вверх. Часовых не было видно.

– А ну, навались… – Эйо уперся плечом. Я присоединился. Засов приподнялся, но сил было недостаточно. Видя, что мужчины не справляются, к нам на помощь пришли Ули и Аги. Засов пошел неожиданно легко, будто только и ждал женских рук. Толстый, смазанный дегтем брус упал на снег, глухо ударившись о промороженную землю. Эйо потянул створку на себя. Первой в щель проскользнула Ули. Следом за ней нырнула Аги, потом я. Эйо выскочил последним, осторожно прикрыл за собой дверь.

«Бегом», – негромко скомандовал Вар Ло.

В это время в деревне нордов пришел в себя мужчина, что поскользнулся на облитом маслом пороге. Он с трудом поднялся на ноги. Голова, которой он знатно приложился о порог, болела.

«Чего я на улицу-то полез?», – сквозь туман и тошноту подумал он и вспомнил, что его насторожили двое незнакомых мужчин, что вели по улице двух девок.

Он оглянулся, но никого не увидел.

«Какой остолоп разлил масло? – мужчина раздраженно рассматривал испачканную одежду. – Ух, гады!»

По какой-то причине ему страшно не нравились те двое подозрительных, что прошли по улице несколько минут назад. И не шли, а почти бежали. И девки… знакомые девки! И тут он вспомнил, что девки эти – скины! И одежда на тех двух подонках совсем не нордская. Чужаки!

Мужик дернулся, собираясь поднять тревогу… но проклятое масло! Земля вновь ушла из-под его ног.

БАМ!

На некоторое время мир опять погрузился во тьму, а когда все вернулось на свои места, седой норд уже не сумел вспомнить, на кого так разозлился. И никому в деревне больше не было дела до каких-то чужаков, масла и двух рабынь. Пьяный ревнивец Отиль уже зарезал известного бабника Хейма и едва не придушил свою жену, по его мнению, виновную, во всем. Теперь вождь беспощадно бил Отиля посохом на площади перед своим жилищем. Все кричали, бегали из дома в дом. Мужья припомнили женам старые обиды и подозрения. Визг и крик стоял по всей деревне. Это племя нордов жило в безопасности слишком долго. Лес, горы и снег хорошо защищали их от чужаков. Даже другие племена в эти края без надобности не совались. То, что группа безумцев из Этории проникнет так глубоко на север, чтобы освободить скинов, никому и в голову не приходило.

Солдаты под командованием Эймса сработали четко. Они выполнили странный приказ сержанта и, как только в крепости закричал петух, метко брошенными дротиками сняли часовых. Двое нордов, хрипя и давясь кровью, рухнули на бревенчатый пол сторожевых башен. Вышло это до того ловко, что Эймс едва в ладоши не захлопал. Трупы бедолаг найдут лишь к утру, но отряд уже уйдет далеко.

Оказавшись в безопасности, сестры бросились ко мне и, обнявшись, дали волю чувствам. Я закусил губу и зажмурился. Слезы буквально рвались наружу, но я решил не показывать своей слабости. Девчонки же рыдали в три ручья. Ули что-то выкрикивала через рыдания. Я не мог разобрать, и просто гладил ее спутанные волосы, прижимал к себе и ничего не мог поделать с тем горем, которое владело ими. Позади несколько смущенно кашлянул Эймс.

– Э-э-э… Дарольд… Надо идти…

– Да-да. Я понимаю, – ответил я и удивился, как сдавленно прозвучал мой голос.

Я огляделся. Вокруг стояли Эжен, Дово и Лус, неподалеку на пне сидел Эйо. И снова я отметил ловкость Эйо и смекалку Эймса. Сделав меня лидером, важной персоной в лице солдат, он сильно выигрывал в плане морального духа. Любая, пусть даже маленькая победа, теперь выглядела особенной! На лицах спутников была гордость за то, что они сделали, и решимость следовать за своими командирами.

Я переглянулся с Эйо. Тот едва заметно улыбнулся.

– Нужно идти, – повторил Эймс, – эти скоро спохватятся.

– Вар Ло, – позвал я. Но в голове было тихо. Чувство присутствия чужой воли пропало.

– Нам нужно новое место, где можно стать лагерем, – сказал я уже от себя.

– Это не очень разумно, – Эймс покачал головой.

– А если уйдем обратно в лес? – спросил Эйо.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился сержант.

Мы выдвинулись в сторону от деревни. Эймс, а теперь впереди шел он, старательно вел отряд по таким местам, где было как можно меньше снега. Его очень беспокоила возможная погоня. И хотя наши действия в деревне нордов поразили сержанта до глубины души, он все же не надеялся, что такие простые хитрости заставят нордов забыть об убитых. Поэтому он старательно запутывал следы, обходя заснеженные участки.

Несколько раз Эймс делил отряд и пускал то Эжена, то Дово в сторону от главного направления. Потом вдруг менял и его, возвращался. Некоторое время мы шли по руслу ручья или реки, оставляя на заснеженном льду ясные следы. Еще несколько раз Эймс приказывал взять девушек на руки и идти так. Причем в эти моменты он сознательно выбирал путь по снегу.

Я в дела сержанта не лез, справедливо полагая, что уж что-что, а уходить от погонь тот умеет лучше всех нас. Теперь, когда пережитый шок прошел, меня колотила дрожь. По спине то и дело пробегали мурашки, колени слабели, руки тряслись. Я только сейчас осознал, в какой опасности находился и как рисковал. Одно дело сражаться с врагом – в горячке боя может произойти что угодно. Там есть место и страшному, и героическому, и даже смешному. Но вот так… Прийти в чужое поселение и на виду у всех, совершая простые, а часто просто нелепые действия, выкрасть двух пленниц и спокойно уйти… Это не укладывалось в его голове.

Да, конечно, я следовал указаниям Вар Ло, одного из самых могущественных магов древности. Но сам Вар Ло сказал, что это умение не имеет ничего общего с магией. А значит, этим может овладеть кто угодно. Или нет? Неужели все случайности, неужели все нелепые, странные, трагические и смешные происшествия в жизни людей не случайны? Неужели их можно просчитать?!

Да по сравнению с этим умением магия – всего лишь дешевые фокусы! То, что проделал Вар Ло, напоминало сложный, удивительный механизм, где шестеренка толкает другую, где один крючочек цепляет другой и эти незамысловатые события приводят в действие огромную машину! Меня страшило даже не то, что я рисковал жизнью, пробираясь через вражеский лагерь, а та власть, которую давало это умение.

«Надо поговорить с Вар Ло. Надо понять, можно ли научиться этому…» – мелькнула в голове короткая мысль.

Чтобы как-то отвлечься, я стал наблюдать за сестрами. Они шли впереди, неуклюжие из-за одежды, что нацепил на них Эйо. Девушки были похожи на крестьян-погорельцев. В каком-то смысле это сравнение было наиболее близко к истине. Они действительно потеряли дом, все, чем они жили, было уничтожено, разграблено и осталось лишь в их памяти. Так же, как и я, они были далеко от всего, что когда-то было любимо. От родины, от родных и близких. Глядя на сестер, я острее чувствовал свою оторванность от дома.

Сестры вели себя по-разному. Аги трогательно держала в худеньких руках краешек одежды Ули, часто всхлипывала и семенила за ней, будто верила и надеялась только на нее. Ули же шагала широко и как-то сосредоточенно. После того, как прошел первый взрыв эмоций, она нахмурилась, сжала губы в тонкую ниточку и стойко терпела все тяготы пути, неудобную одежду, холод, ветер.