Екатерина Стадникова - Беглец Страница 16

– Чтобы допрашивать меня, а тем более флиртовать со мной… тебе стоит вырасти.

– Чтобы флиртовать со мной, тебе нужно быть больше, чем скрытным хмырем.

– Что ж. Мы идеально не подходим друг другу. Прошу откушать каши.

– А рыцарь?

– Не маленький, захочет – присоединится.

Лиль набросила на плечи волчью шкуру и выскочила во двор. Навен слышал ее тонкий голосок, объявивший о том, что все заинтересованные лица могут разделить скромный ужин.

Девчонка была странной. Проявляла заботу, но при других обстоятельствах убила бы с ледяным сердцем. Ее чуткость к магии превосходила способности Мирты многократно. Тетка только догадывалась о том, что с ее воспитанником не все так просто, а эта пигалица спросила прямо.

Леннарт с синими губами выглядел спокойным и сосредоточенным. Снежинки в бороде таяли. Каша воодушевила его больше, чем он хотел показывать. Ели молча. Лиль щедро сдобрила кашу сушеными фруктами. Рыцарь предпочел жевать с кашей жесткое, как пометка, мясо.

Спать засобирались не сговариваясь. Постель, на которой умерла воровка, осталась без внимания. Леннарт отделался от доспеха, свалив его в углу горкой. Лиль отправилась на кровать тетушки Мирты. Парни вытянулись рядом у очага.

– Расскажи что-нибудь, – сонным голосом попросила девчонка.

– Пусть рыцарь рассказывает, – отмахнулся Навен. – Мои истории или грустные, или страшные.

Леннарт и ухом не повел, вполне убедительно изображая глубокий сон.

– Сама виновата, – таинственным шепотом начал Навен. – Было это до твоего рождения и до моего. Темные искусства часто осуждаются, как нечто злое. Последователь Балнара по имени Джаро Васко бежал на Хоринг в надежде спрятаться и переждать волну погромов и казней. Но в этом самом лесу он повстречал мадаритку. Рыжая островитянка и колдун полюбили друг друга. Он в тишине пещер трудился над своими рукописями, она бродила среди деревьев, пела и собирала травы.

Навен сделал паузу, в надежде, что слушательница спит. Но нет.

– На Хоринг прибыли первые алые робы, чтобы заложить монастырь и «нести этим землям огонь Илнара». Вел их воин веры, чье имя тут никто не помнит. И он тоже в лесу повстречал мадаритку. И его сердце тоже досталось рыжей красавице.

– …добром не кончится, – зевнула Лиль.

– Служитель Илнара потерял голову. Но мадаритка крепко любила другого. Не простив отказа, воин веры изловил околдовавшую его ведьму в лесу и… убил. Джаро обрушил всю свою ярость на тех, кто отнял у него самое дорогое. К концу дня на холме, где разбили лагерь служители Илнара, не осталось ничего, кроме выжженной земли и мертвецов. Джаро поднял кости врагов и заставил тех выстроить усыпальницу своей любимой, а потом стеречь ее покой. Сам же принялся искать способ вернуть мадаритку в мир живых. Он вырезал руны, неустанно молился и изучал свойства нен. Не найдя другого решения, Джаро прибег к последнему средству. Он принес себя в жертву своему богу, чтобы тот соединил его с любимой в смерти.

– И зачем оно Балнару?

– Истинно верующий в него может просить что угодно, если взамен отдаст жизнь. Но Мадара не позволила осквернить останки своей жрицы и извратить суть любви. Туман опустился на лес, косматый и густой. А из него вышли величественные звери. Мы зовем их който. Разгневанный Балнар приказал мертвецам уничтожить зверей. Но те не смогли поднять оружие против собственных душ. Черный бог отвернулся от непослушных игрушек. Мертвецы рассеялись по острову. Потерявшие цель и смысл, хранящие ярость своего творца и разочарование бога.

– Откуда ты все это взял?

– Прочел в дневнике Джаро, когда убил его. Ну, то, чем тот стал. У мертвецов часто остается цель. Этот продолжал изучение руны, которую сам и выдумал. Руны, позволившей поднять в строй целый лагерь убитых. Записи Джаро были на удивление стройными.

– Хочешь сказать, что знаешь, как призвать армию мертвых? Научишь меня?

– Не фокус призвать ее, – горько усмехнулся Навен. – Интересное начинается, когда пытаешься загнать ее назад. Спи.

Утро настало слишком быстро. Леннарт и Лиль, натыкаясь друг на друга, бесцельно бродили по норе, стараясь разогнать остатки сна. Новая порция каши удалась Навену лучше предыдущей, никто его не отвлекал.

– Что будет с трупом? – как-то очень буднично спросила девчонка.

– Я расскажу о нем заинтересованным людям, и те придут сюда.

– Как она или стража?

– Как она.

Лиль заправила волосы за ухо и склонилась над миской. Не стоило оставлять девчонку тут одну, однако обе альтернативы выглядели малоприятно: выставить на мороз или отправить в бордель. Лучше тут. Безопаснее. Лес скроет и защитит это место. А прятаться пигалица привыкла.

– Хочешь прогнать меня? – она наморщила нос.

– Да, – признался Навен.

Леннарт скорчил такую рожу, будто ему в штаны затолкали живого рака. Навен внимательно посмотрел на Лиль.

– Но я не поступлю так. Выгнать тебя может только настоящая хозяйка. Мирта Фоксхол, мадаритка и моя наставница. Ты понимаешь, как опасно сейчас на Хоринге. Сюда тебя привело чутье. Не выходи за барьеры чар без необходимости, и все будет хорошо. Еды тебе хватит.

– Звучит как прощание.

– Так и есть отчасти, – согласился Навен. – Нам надо…

– …решать свои взрослые дела, – вдруг огрызнулась Лиль.

– …рассказать о смерти девушки тому, кто относился к ней с теплотой.

Она прикусила язык и словно сжалась.

– А потом продолжить поиски способа победить одержимость и спасти Хоринг.

– То есть ты не хочешь убивать монстра? – Леннарт поднял брови, но во всей его позе была скорее заинтересованность, чем неодобрение.

– Не хочу, – подтвердил Навен. – Потому как это не монстр. Не весь он. Сложно это.

– И ничего не сложно, – всплеснула руками Лиль. – Надо понять, как началось. Потом как проявляется. Потом что оно: дух, человек или зверь там. А после сварить зелье, смешать с кровью чудища и заставить того выпить. Правда если не сработает…

– Это уже похоже на план, – перебил рыцарь.

– Эээ… я не возьмусь варить такое! – растерялась девчонка. – Я об этом раз читала и то мельком. Нас такому не учили. Не хотели. А потом… потом некому стало учить.

События болью отражались в глазах Лиль. Или это блики пламени. Или почудилось… Леннарт опустился перед пигалицей на одно колено, взял ее ладошку в свои и спросил:

– За это ты убиваешь рыцарей? За то, что они сделали?

– Не убила ни одного.

– Милая Лиль, позволь мне искупить их вину? Если мы победим проклятье, и я при этом останусь жив, прими мою…

– Я разрыдаюсь сейчас, – не выдержал Навен. – Твое «рыцарство» порой невыносимо.

– Как и твое его полное отсутствие, – он неуклюже поднялся. – Но я не ропщу. Заметь.

В какой-то момент Навену показалось, что он готов завязать рыцарю ноги в аккуратный бантик, если хотя бы заподозрит того в недостойных намерениях относительно их новой знакомой.

Весь путь до города парни подтрунивали друг над другом на тему рыцарства и монастырской жизни. А Навен все старался определить точный возраст Леннарта. Просто для себя.

Шутки резко оборвались, когда на самом повороте к городским воротам замаячил скорбный караван. Растерянные мужчины, охрипшие от плача женщины с пустыми бесцветными глазами. Горе так изуродовало их, что Навен едва узнал селян с ферм. Он жестом приказал Леннарту ждать, а сам поспешил к людям.

Запах крови, густой и отчетливый, заставил Навена стиснуть зубы. На телеге, припорошенные снегом, лежали тела троих. Двое детей и один взрослый, укрытые по грудь. Монстр времени не терял.

– Навен! – всхлипнула женщина и прижалась к нему, как к родному. – Он всех убил. Порезал, как овец. Почему же не меня? Почему не меня?

Она подняла красное, как кусок мяса, опухшее лицо.

– Кто? Кто это сделал? – прошептал Навен.

– Черный человек из леса.

Больше она не говорила. На телеге лежали ее младший сын и муж. Мальчишка часто убегал в лес: наслушался сказок про клады и стремился отыскать хоть один. А нашел только горе для матери. Мужик же был вполне нормальным. В борделе его видели реже прочих, а в таверне почти никогда. Работал на фермах, сыновей своих любил.

Навен искал глазами человека, способного быть полезным. Или хотя бы мыслить здраво. Орсо бы решил, будто Навена тронуло чужое горе. Но только круглый идиот не разглядел бы великолепную возможность добраться до работы монстра раньше коронера, людей графа и магов. Первым.

Навен так увлекся идеей, что просто достал из пояса рунный камень и активировал. Это оказалось большой ошибкой. Он совершенно не думал о чьем-то горе, об уважении к умершим. Сейчас значение имело лишь продвижение в дырявом расследовании.