Екатерина Стадникова - Беглец Страница 18

«Гизрия лишается права содержать боеспособную армию, а правители ее более не именуются королями и королевами».

Такой обычно шумный зал хранил тишину. Рыцари Хоринга ели молча. Если у де Вельта и был еще какой талант, кроме военного, так это талант принимать непростые решения. Перевезти всех селян под защиту крепости было бы проще – но что станет со скотом и запасами? Люди графа вызвались нести вахту на дальнем рубеже, пока там есть, кого защищать. Если Хоринг считался кое-где краем мира, то те фермы – самое его острие.

Навен незаметно бросил кусок мяса под стол и прислушался к радостному топоту собачьих ног. Каси покачала головой. Граф весело подмигнул. За неимением собственных сыновей, сиятельство развлекал чужих: Леннарт с неподдельным интересом слушал рассказы о последних месяцах жизни своего деда; Готфри, приглашенный в знак примирения, давился неприязнью над тарелкой. Уж его-то совсем не радовала болтовня о превращении королевства Гизрия в провинцию империи.

Легкая музыка звенела под сводом залы. Рыцари не пытались скрывать презрения к гизрийцу, а граф им это позволял. В подобной обстановке Готфри чувствовал себя спокойно, только когда за спиной оказывалась стена. Сломанный нос изменил его невзрачную внешность в неожиданную сторону. В какой-то степени Навен оказал уродцу услугу.

Мужчины затеяли игру в кости. Разумеется, каждый жаждал обставить гизрийца, втайне надеясь, что тот от обиды затеет драку. Готфри благоразумно отбрыкивался. Чуял, откуда ветер. Но вот отказать себе в удовольствии понаблюдать за игрой рыцаренок не мог.

Рослый и бородатый сэр Говорн с широкой ухмылкой наступил Готфри на парадный плащ.

– Такому парусу нужен достойный корабль, – давясь смехом, сказал Говорн.

– Вам-то, сухопутным крысам, откуда знать? – прошипел Готфри, багровея не то от злобы, не то от удушья.

– Это кто тут крыса?

Здоровенный рыжий островитянин отбросил от себя увязшего в длинном плаще гизрийца, легко оторвал от пола стул с резной спинкой и изготовился размазать им оппонента по полу.

Так бы непременно случилось, если бы между ними не встал Навен. Имя матери богов способно не только успокоить одуревшую от ужаса лошадь, но и остановить не в меру ретивого рыцаря. Неслышное слово колыхнуло воздух, как порыв теплого ветра. Говорн удивленно моргнул и опустил стул на пол.

– Пойдем-ка прогуляемся. – Навен рывком поставил мальчишку на ноги.

Зимние сумерки ползли по лесу, словно силясь дотянуться до городских стен. Низко над деревьями, путаясь в ветках, висела неуклюжая желтая краюха. Месяц набрал вес и почти утратил всякое изящество.

– Ждешь благодарности? – насупился гизриец.

– Нет.

– Поклона в ножки? Аплодисментов?

– Нет.

– А чего тогда?

– Твою часть истории.

Готфри наигранно расхохотался. Высокий визгливый смех сошел бы за жест отчаяния. Подобные выходки совершенно не трогали Навена: он спокойно ждал полноценного ответа. Рыцаренок подавился и принялся кашлять – да так, точно вот-вот выплюнет на ледяные камни свое нутро.

– Выскочке помощь нужна? – сипло спросил Готфри, отдышавшись. – Хочешь прославиться, убив монстра? Думаешь, раз каждая сука старается тяпнуть меня, обрадуюсь твоему великодушию? Дружка в тебе увижу? Пошел ты!

Гизриец косился на черный лес, глазки его бегали, а тело источало страх. Навен не шевелился. Готфри тщетно искал в собеседнике хоть намек на эмоции.

– Да кто ты такой? Мамаша твоя, небось, шлюха, – гизриец предусмотрительно отступил на шаг, но ничего не произошло. – Ты человек вообще?

Навен криво усмехнулся.

– Человек. А ты трясешься, как девственница в первую брачную ночь. Смотришь в лес. Знаешь, что монстр там. И что убить его нельзя. Я прав?

– Нет того, что бессмертно. – Глаза Готфри налились кровью.

Вот на что Навен никак не рассчитывал: перед ним стоял человек, готовый убить, каковы бы ни были последствия.

– Постой, – возразил он. – Убив монстра, ты избавишь его от порядком потрепанного тела. И только.

– Это тело должно сдохнуть! – рявкнул гизриец. – Теоретик, твою мать. Я видел, как оно переселяется.

– Допустим.

Естественность позы давалась Навену шутя. Спрятанной за спину рукой он сосредоточенно рисовал на камне руну. Раз за разом, слой за слоем. На тот случай, если собеседник сорвется с крючка.

– Оно прошло мимо меня. Дважды!

Готфри непроизвольно зажал рот ладонями.

– Один раз, когда умерла твоя сестра, – спокойно произнес Навен. – Это был первый или второй?

– Второй.

Гизриец выпрямился, омерзительно высокомерный и до краев полный решимости пополам со страхом. Синие от холода губы, тонкие как ниточки, плотно сжаты. Кулаки. Нездоровый блеск в глазах. Этот поединок Навен проиграл.

– Ты еретик. И когда нам позволят очистить мир от вас, я с радостью устрою на тебя охоту. Вот как все случится. Я убью монстра. Его проклятье станет моим. А ты развеешь чары, потому как больше ни на что не годен. Кто-то же должен будет спасти всю эту наглую чернь и местечковую знать от меня.

Яростное желание активировать руну и напугать гизрийца до потери достоинства кнутом щелкнуло под ребрами. Вместо этого…

– Время покажет. – Навен изящно смахнул знак с камней.

Вернулись врозь. Готфри делал вид, что не замечает ненавистного выскочку. А по Навену никто не мог и предположить, что за варево бурлит в его голове.

Отманить Леннарта оказалось несложно. Он порядком устал от болтовни графа и необходимости улыбаться. Кроме того, не на шутку встревожился, заметив, как Навен и Готфри ушли.

– Станет нам мешать? – насупился Леннарт, выслушав рассказ.

– Не думаю. – Навен нарочито лениво любовался густым вином в кубке. – Слишком уж он нас презирает. Знает, паршивец, больше, чем говорит. О природе проклятья, в том числе. Скорее всего, уверен, что без его помощи и сведений я не справлюсь.

– Стой! Если Готфри получит проклятье, сведений уже никому не даст и будет обречен. Что я о его семейке знаю, так это то, что своими жизнями они не разбрасываются. У него есть план спасения. Голову ставлю на это.

– Вынужден согласиться. Ставку не приму: на кой мне твоя голова? Спой-ка всем.

– Чего? – Леннарт опешил.

– Они все должны таращиться на тебя. А что станешь петь – дело десятое. Лучше баллады. В идеале – длинные и жалостливые. Мне нужно время.

Рыцарь взял из рук Навена кубок, залпом осушил и направился прямо к музыкантам. Хмельное собрание обратило внимание на изменения в стане артистов и с интересом уставилось на Леннарта.

Убедившись, что никто не заметит отлучки, Навен отступил в темноту и тайком выбрался из залы. Узкая галерейка, боковой выход на стену. Дальше недолго. Уровнем ниже скользкий пролет, спуск. Дверь в холодные подземелья.

Здесь когда-то давно Навен и Орсо изучали анатомию. Их наставник, темный жрец Левикс, проявлял чудеса терпения. Орсо понимал необходимость изучать устройство человека, но искренне верил, что есть какой-то другой способ. Мертвые, по его мнению, требовали большего уважения. Навен же убеждал брата, что кому-кому, а трупам безразлична нелепая возня вокруг. На все их мучения с любопытством взирала статуэтка Балнара.

Тяжелый запах благовоний силился перекрыть трупный смрад. Художества монстра были здесь не единственными экспонатами. Стоило переступить порог, как все чувства точно взбесились: волосы на загривке встали дыбом, сердце затаилось, дыхание застряло в глотке. Магия, душная и темная, висела в воздухе отчетливее вони.

Бранясь вполголоса, Навен вытащил из пояса руну. В робком свечении проступала сетка символов. Ленты рун оплетали пол, потолок и стены. Геометрические формы наползали друг на друга, мешая восприятию. Кто-то потратил не один час, разукрашивая подвал собственной кровью, а потом пряча все это добро.

Из-под ног полыхнуло белым. Навен уже стоял, где не следовало. Уже наступил на невидимую границу символа. Мысли бешено завертелись. В самой вязи должно быть спрятано спасение. Страшная правда состояла в том, что между этим миром и демоном сейчас был только сапог: кровь на подошве замыкала рисунок. После драки с такой зверушкой об уликах можно забыть.

Вместо того чтобы яростно крутить башкой в поисках правильных символов, обозначающих имя бестии, Навен достал из кармана отмычку. Одним резким движением распорол собственную ладонь, быстро поднял ногу и закрасил рану в вязи своей кровью. Секунды таяли. Демон не появлялся.

Сзади раздались жидкие хлопки.

– Ты уверен, что выбрал верное божество для поклонения? Мадара, да? Не Балнар? Какому богу ты служишь? – коронер хмурился.