Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах Страница 18

Сбоку зашумело море, впереди на тропе мелькнуло черное пятно младшего смотрельного камня. Возле камня стоял человек – так и есть, Хродмар Метатель Ножа, кому же еще здесь быть? Хёрдис спряталась за дерево, а Хродмар быстро шагнул навстречу Ингвиль. Она подбежала к нему, Хродмар взял ее руки в свои. Хёрдис поднесла ко рту кулак и вцепилась в него зубами, чтобы не фыркнуть. Да уж, сестра Ингвиль выбрала себе сердечного друга! Красивее теперь не найдешь во всем Морском Пути!

Ингвиль и Хродмар пошли дальше по тропе между морем и ельником. Хёрдис еще немного постояла за елью. Сердце ее учащенно билось: Хродмар сейчас представлял для нее смертельную опасность. Если он в ту первую встречу чуть не убил ее за несколько невежливых слов, то теперь, когда ее проклятье едва не сгубило и непоправимо изуродовало его самого, он уж точно не отпустит ее живой. Но чувство опасности будоражило и даже веселило Хёрдис.

Она осторожно выглянула из-за ели: эти двое удалялись, держась за руки и тесно прижимаясь друг к другу, как будто шли по тропинке не шире лезвия ножа. Теперь они не заметят даже целую дружину при всем оружии, распевающую боевые песни, так что можно особенно и не скрываться. Плохо только то, что Хёрдис не знала точно, в каком направлении они пойдут, – они ведь и сами, как видно, этого не знали. А ей нужно было смотреть на Ингвиль не сзади, а спереди, чтобы видеть огниво у нее на груди.

Слева от тропы, в противоположной стороне от моря, открылась узкая и длинная долина – Копейная, как ее называли. Она упиралась в редкий ельник, где стайки деревьев перемежались моховыми полянками и крошечными озерцами. По берегам их и на дне под прозрачной водой виднелись округлые серые валуны, похожие на дремлющих чудовищ. Хёрдис обрадовалась – теперь она знала, куда идут эти двое. Озерная долина – хорошее место, укрытое со всех сторон, и просто так никто туда не забредет. Это удобно для самых разных дел…

Не показываясь из ельника, Хёрдис во весь дух бросилась бежать вдоль Копейной долины, обгоняя медленно идущих Ингвиль и Хродмара. Первой достигнув Озерной долины, она спряталась за большой серый валун, над которым нависли косматые лапы кривой ели. Это было отличное укрытие, и Хёрдис безбоязненно приподняла голову над камнем. Волосы она накинула на лицо и смотрела сквозь них, как настоящая троллиха. Да разве она не троллиха – она, живущая среди людей, но по своим собственным законам, внешне похожая на них, но в душе близкая только самой себе?

Ингвиль и Хродмар сели на ствол упавшей ели шагах в десяти от ее укрытия. Хёрдис отлично их видела. Хродмар держал руку Ингвиль и что-то тихо говорил ей; вид у сестры был такой серьезный и сосредоточенный, как будто они обсуждали очень мудреные вещи. Взгляд у Ингвиль был чуть-чуть отрешенный, казалось, она прислушивается к чему-то глубоко внутри себя. Нельзя сказать, чтобы эти двое выглядели очень уж счастливыми, но зоркие глаза Хёрдис видели облако силы, окружавшее их и делавшее единым существом. И зависть больно куснула ее в сердце; никто не объяснял ей значение руны Гебо, творившей сейчас над ними свою вечную ворожбу, но она и сама чувствовала дыхание этой руны, сливающей два в одно и придающей им силу трех. И эта зависть была больнее всего, потому что счастье нельзя украсть или отнять.

Но тут же, сердито тряхнув головой, Хёрдис сосредоточилась на деле. Огниво висело на груди Ингвиль. Вот оно, темная полоска железа, изогнутая в сплющенное кольцо, хорошо заметное среди серебряных подвесок и амулетов. Оно притягивало, звало ее, Хёрдис, неслышным для других, но очень громким голосом. Оно не хотело оставаться с Ингвиль, для которой весь мир теперь состоял только из ее рябого приятеля, оно хотело принадлежать Хёрдис не меньше, чем она хотела обладать им. Она раскроет его силы по-настоящему, выведет из тоскливого прозябания, на которое огниво обречено в добродетельных руках Ингвиль!

Посидев немного, парочка поднялась и пошла дальше через Озерную долину. Хёрдис сердитым взглядом впилась в землю под ногами сестры; прямо напротив ее укрытия Ингвиль споткнулась, вцепилась в руки Хродмара, он подхватил ее, и они застыли, как будто были сделаны из одного куска.

Но огниво уже соскользнуло с колечка и упало на мягкий мох, даже не звякнув. А те двое ничего не заметили. Перешагнув через драгоценный родовой амулет, как через простую еловую шишку, Ингвиль пошла дальше. Она помнила об огниве и берегла его даже во сне, но сейчас для нее существовал только Хродмар. А позже, когда пропажа обнаружится, она совершенно справедливо рассудит, что потеряла огниво во время своей длинной прогулки. Ну и пусть ищет! Огниво уже будет в надежном месте! И больше его никогда не потеряют!

Хёрдис едва дотерпела, пока парочка отойдет подальше и скроется за елями. Быстрее молнии она бросилась вперед, подобрала огниво и метнулась в ельник. Зажав добычу в кулаке, она мчалась в другую сторону от Фьялльской отмели, и все существо ее пело от радости. У нее получилось! Она раздобыла огниво, и никто не скажет, что это кража. Главное, что никто не сможет подумать на нее! Никто не видел, как она его подобрала, никто не видел, что она вообще вышла из дома вместе с Ингвиль! Зато теперь будущее Хёрдис Колдуньи в ее собственных руках!

Глава 6

Домой Хёрдис вернулась в сумерках. Летом это было для нее даже рано, но ее очень мучило любопытство, обнаружена ли пропажа и что из этого вышло.

Едва перешагнув порог девичьей, она почти столкнулась с Ингвиль. И с первого взгляда поняла, что пропажа замечена: лицо Ингвиль было растерянным, беспокойным – такой ее не видели даже в дни разгула «гнилой смерти».

– Хёрдис! – сразу воскликнула она. – Ты не видела…

– Что? – с хищным любопытством мгновенно отозвалась Хёрдис.

Ингвиль помедлила, посмотрела ей в лицо, хотела что-то сказать, даже открыла рот, но передумала и отвела глаза.

– Нет, – тихо сказала она. – Ничего.

Ингвиль вышла из девичьей. Хёрдис окинула покой быстрым взглядом: постель сестры была оправлена кое-как, словно ее только что переворачивали, а шкуры возле нее лежали слишком ровно – заново расправленные после встряски. В девичьей витал запах пыли, а Бломма с преувеличенным рвением провинившейся копалась в ларе с рубашками.

– Что вы тут ищете? – спросила у нее Хёрдис.

– А? – Бломма повернулась к ней, вид у нее был смущенный и встревоженный. – Мы… Она велела… Не знаю.

Хёрдис хмыкнула и пошла прочь. Все ясно. Только одну вещь в доме могут искать с таким испугом и смущением – огниво. Вернее, могли бы, потому что его еще никогда не теряли.

Ингвиль брела через двор, внимательно, но без надежды глядя себе под ноги, и пыталась собраться с мыслями. Она с детства любила порядок и никогда ничего не теряла. А потерять такую дорогую вещь, как огниво, ей казалось почти преступлением – ведь оно принадлежит не ей, а всему роду, всем потомкам! Ей было стыдно и тревожно. Конечно, она потеряла его не дома, а где-то там, на берегу или в ельниках. Ее сильно смущала мысль о том, что придется отвечать на расспросы. «Где ты была сегодня?» «А зачем ты туда пошла?» «Кто там с тобой был?» Как признаться отцу, что она бродила по долинам с Хродмаром? Как он это примет, что скажет, что подумает? Ингвиль не привыкла смущаться или бояться ответственности за свои поступки, и ее очень угнетало положение, которое, скажем, Хёрдис, привыкшая к чужому неудовольствию, перенесла бы с легкостью. Эти неизбежные будущие вопросы мучили Ингвиль чуть ли не сильнее, чем потеря огнива. Но деваться было некуда.

Возле молочной она наткнулась на мать.

– Ингвиль! Что с тобой? – воскликнула фру Альви, увидев лицо дочери. – Ты не больна?

На ум ей мгновенно пришла «гнилая смерть»; одной рукой прижав к груди горшок со сливками, фру Альви другой пощупала у дочери лоб. Ингвиль покачала головой.

– Я… – Ей было трудно произнести вслух страшное известие, но душа ее уже изнемогала, хотелось поделиться с кем-нибудь этой тяжестью. – Я потеряла…

Она не договорила, но опустила глаза на грудь, к цепочке. Фру Альви проследила за ее взглядом и ахнула – заметила, что огнива нет.

– Ты потеряла огниво!

Ингвиль молча кивнула, глаза ее наполнились слезами. Фру Альви поставила горшок со сливками прямо на землю и всплеснула руками. Она тоже не находила слов. По лицу Ингвиль потекли слезы, и фру Альви поспешно обняла дочь, как будто хотела спрятать.

– Отец убьет нас! – сказала хозяйка, торопливо оглядываясь, как будто высматривала здесь же, на дворе, какое-то средство спасения. – Ты хорошо поискала?

Ингвиль всхлипнула и уткнулась в плечо матери. Она перерыла свою лежанку, одежду и одеяла во всей девичьей, даже велела мальчикам пошарить длинной палкой под помостами. Но это были не поиски, а лихорадочная дрожь – девушка хорошо помнила, что огниво было с ней, когда она утром уходила из усадьбы, а значит, искать его дома бессмысленно.