Виктор Кузнецов - Пленники Долины Страница 19

– Предлагаешь забыть Флэа, как забывает неблагодарное дитя престарелых родителей? – еще больше разгневался Тиафраст. Лицо его покраснело, ноздри раздувались от негодования. – Возможно, как никогда ранее, нужна сейчас ему наша вера. Потому что в вере людской черпает силы любой Бог.

– Не гневайся, мудрейший, – постарался примирить магов Доминик, обращаясь к Тиафрасту. – Не задумывался ли ты, что, как развлекает нас беспокойный полет мотылька, собирающего нектар с цветков, так забавляет Богов полет человеческой мысли? Многие ли из присутствующих вмешаются, попадись тот мотылек в паутину? Разнообразие жизненных ситуаций заставляет биться человеческую мысль, словно пойманная в силки птица, искать единственный выход. Для Богов же наши душевные метания не более чем забава, разнообразящая их времяпровождение.

– Нет логики в твоих словах, Магистр, – не унимался Тиафраст. – Бабочки, пташки, мотыльки не являются нашими детьми и не заслуживают должной заботы, более того, и мотылек, и паук – все созданы Богом. Все мы – дети Флэа, и не оставит нас отец никогда. Если суждено одному созданию погибнуть в лапах другого – на то высшая воля.

– Тиафраст, – прервал мага Красс. – Если ты считаешь людей детьми Флэа, то почему не расцениваешь такими же детьми и других существ? Сколько бы ни было у них ног или лап: две, четыре, шесть, восемь, – все вышли из-под его руки, все достойны заботы. – Не дав возразить, Красс продолжил: – Я сам отвечу на этот вопрос. Не все творения дороги Богу одинаково, как для любого художника неравнозначны плоды его творчества. Поэтому доверил он заботу о своем любимейшем создании своему брату – Кноулу. Сам же, возможно, создает точно такой же мир, как и наш, где-нибудь еще.

– Уважаемый Красс, – обратился Тиафраст к магу. – Роль Кноула в становлении человека неоспорима и достойна восхищения, однако я не могу разделить твое мнение и продолжаю оставаться скромным служителем Флэа, – добавил он с какой-то внутренней, одному ему понятной гордостью.

Для Доминика было очевидным, что Орден магов доживает последние дни. Даже за столом маги расселись с соблюдением предпочитаемого вероисповедания: трое возле Тиафраста, как ярого приверженца Флэа, остальные – по обе стороны от Красса, несущего людям Дар Бейонда. Дождавшись окончания пламенной тирады служителя Флэа, Доминик продолжил:

– Я не смогу совершить ритуал Проникновения в одиночку и очень надеюсь на вашу помощь. Однако взвесьте все за и против, прежде чем дать ответ.

Доминик Хэнли умолк. Он сказал все, что хотел, и теперь ему оставалось только ждать.

– Великий Магистр, не у тебя одного есть глаза и уши, – вновь поднялся из-за стола Красс. – Я немало повидал за свою жизнь и неоднократно становился свидетелем того, как будущее становится прошлым. Не только ты испытываешь беспокойство за человечество. И я, – маг слегка склонил голову, – и Тиафраст беспокоимся не меньше. Поможет ли потайная дверь приоткрыть завесу тайны – покажет время, а сейчас я голосую «за».

В тот момент Доминик, как никогда ранее, был благодарен Крассу за столь необходимую сейчас поддержку. Порадовало Магистра и то, что никто из присутствующих не отказался от участия в магическом эксперименте.

– Уважаемый Доминик, – взял слово Крон. – Дорога в Таниевую Долину трудна и опасна. Единственный способ туда попасть – это корабль королевского флота «Долгий путь». Но плавание займет около месяца. Допустимо ли терять столько времени?

– Я думал над этим. Ты правильно подметил, что мы не можем позволить себе такую роскошь, как бессмысленная потеря четырех недель. Даже если бы время нас не поджимало, мы не вправе рисковать своими жизнями. Поэтому придется воспользоваться Даром Бейонда.

– Уж не предлагаешь ли ты телепортироваться?! – как укушенный ядовитой змеей, подскочил Тиафраст. – И это называется «мы не вправе рисковать своими жизнями»! Мало того что ты подвергаешь опасности свою, ты тянешь в этот омут остальных. – Маг развел руками, не в силах сдержать переполнявшие его эмоции.

– Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, – Магистр попытался успокоить Тиафраста. – Хотя мы прежде никогда на такое огромное расстояние не телепортировались, я уверен в благополучном исходе.

– И что же внушает тебе такие мысли? – не унимался Тиафраст.

– Моя вера, – добавил верховный маг многозначительно.

– Тогда ответь, чем твоя вера отличается от нашей? – вновь вспылил приверженец Флэа. – Получается, что у тебя одна, а у нас – другая?

– Научись доверять ближнему, – не повышая голоса, возразил Магистр. – Вера у нас одна, и тебе это известно точно так же, как и мне. Однако идем мы к Создателю разными дорогами.

– Чей же путь правильный? – вмешался в перепалку Красс. – Идущего к истине по горному склону или вышагивающего по лесной тропинке? – И тут же, как и в прошлый раз, сам ответил на свой вопрос: – Наши пути равнозначны до тех пор, пока кто-нибудь не попытается прийти первым. Наша сегодняшняя встреча – это рука помощи, которую мы обязаны протянуть друг другу. Так не будем же отталкивать ее с недоверием!

Закончив речь, маг выжидающе замолчал.

– Никто не отказывается от помощи, – воскликнул терзаемый сомнениями Тиафраст, – я лишь стараюсь предотвратить ненужные жертвы.

– Тогда доверяй, – не поднимаясь со своего места, бросил Тиафрасту Красс.

Доминик внимательно слушал речь обоих магов, не делая попыток их прервать. «Крассу трудно возразить, – уважительно подумал Магистр. – Возможно, не мне, а ему следовало бы возглавить Орден».

– Я продолжу? – с не допускающей возражения интонацией поинтересовался хозяин замка…

Уже оплыли все свечи и еле тлели факелы, уже лица собравшихся скрыла темнота, но избранные Богами не спешили расходиться. Далеко за полночь закончилась беседа великих магов Артуана, и объединял их теперь тайный замысел, связующий судьбы в одну многожильную тетиву. От прочности каждого ее волоска зависело, смогут ли маги узнать, какая беда привела цивилизацию Эотов к закату, и что за наследие оставили они людям.

Глава VI

Встреча

Видавший виды фургон въехал на городскую пристань и, проследовав к зданию таможни, остановился. За первым фургоном подтянулись второй и третий. Мерсел был последним городом, куда со всей страны стягивались караваны невольников. Здесь людей передавали капитану галеона[1] «Долгий путь» Грегори Уайтлоу. Проведя ночь у причала, корабль с бесплатной рабочей силой брал курс на Кролл – остров, призванный по воле короля стать одной большой тюрьмой. И неважно, какой срок получал осужденный, каждому из них каторга отсчитывала свой. Для кого-то это означало попасть в лапы подземных хищников или погибнуть под завалами таниевых шахт, а кому-то год за годом вдыхать рудную пыль и жить одной лишь надеждой.

В Мерселе все узники вверялись заботам Грегори Уайтлоу. Начальник конвоя добросовестно исполнил свой долг и, несмотря на усталость, пребывал в прекрасном расположении духа.

Из первых двух фургонов на пристань высыпали четыре десятка измученных дорогой мужчин. В третьем везли одного-единственного заключенного – совсем еще юную девушку. Ступив на твердую землю, Заред потянулась всем телом, с наслаждением расправляя затекшие от долгого сидения ноги и спину. Стройная девичья фигурка приятно разнообразила угрюмую толпу обросших и грязных мужчин. Внимание девушки привлек крепкого телосложения темноволосый каторжанин лет тридцати. Он не выглядел подавленным, скорее наоборот – с интересом осматривался по сторонам. Под курткой угадывался крепкий торс, на оголенных руках играли мускулы. Словно что-то почувствовав, незнакомец обернулся.

– Меня зовут Ланс, – улыбнулся он Заред.

Ситуация показалась девушке нелепой, и она отвернулась.

Огромный, протянувшийся на многие мили вдоль побережья, Мерсел по праву мог гордиться великолепными образчиками архитектуры, столь характерными для центральных районов Артуана. Над крышами домов возвышались шпили двух храмов и башня с огромным механическим хронометром. В отдалении виднелся розово-голубой фасад губернаторского особняка.

Начальник конвоя приказал построить каторжан для переклички и, как только бесформенная толпа превратилась в две покачивающиеся шеренги, стал искать тень.

К пристани спускались несколько человек. Невысокий полный вельможа в ярко-красном, вышитом золотом камзоле и черных туфлях, блеску которых мог позавидовать благородный меч. Рядом с толстяком шагал угрюмый тип в капитанском мундире. Два небольших шрама делили его правую бровь на три равные части; кисти рук и лицо имели болезненный желтоватый оттенок. Замыкал процессию рослый мужчина в форме ополченца со свитком в руках.

– Толстый – это губернатор, а тот, с желтым лицом, – капитан корабля, – проявил осведомленность кто-то из каторжан.