Михаил Костин - Время умирать Страница 19

Что и говорить, убить такую тварь было за честь любому норду, а то, что это сделал бывший скин и новоявленный рускас, подняло авторитет друзей среди дикарей на недосягаемую высоту. Торп, хоть и животное, тоже оценил поступок, и, в благодарность за спасение, принял Роба и Арка в свою стаю, и с тех пор каждый волк прижимал уши при виде чужеземцев в знак уважения и признания.

Вокруг царила весна. Снег кое-где еще ослепительно сиял на ярком солнце, но это были небольшие островки, осевшие, покрытые блестящей коркой наста. Лисы начали гон, и теперь к ним присоединились волки и дикие коты. Показались первые стаи кочевых птиц: гусей, ворон и белых гарфангов – огромных сов. На лозняках появились пушистые почки, и распускающиеся ветки стали еще вкусней для оголодавших за зиму копытных. Несколько шерстистых носорогов пару дней назад появились в окрестностях селения и теперь, шумно фыркая, паслись в ближних кустарниках. Мяса с такого зверя хватило бы всему племени на много дней, но фуркарс не охотились на носорогов. Одно такое чудище весом с несколько быков в озлоблении могло передавить пару десятков охотников сразу. К таким потерям племя было не готово.

Становилось теплее. На проталинах уже пробивались первоцветы, распуская свои желтые и белые бутоны. Среди цветов сновали мелкие грызуны: земляные белки, мохнатые белые сурки, северные кролики. Перезимовав, они думали теперь не о запасах на долгую зиму, а о продолжении рода. У людей тоже наступала пора любви. Вот, например, старшей внучке из рода старухи-шаманки нравился светловолосый юноша-скин Корс из племени Огненных, что жили вниз по реке, за порогами, там, где стояли хвойные леса. Огненными их прозвали за то, что все их охотники были сплошь рыжеволосы. Была у них и другая особенность – они умели приручать диких лосей. Вот только Корсу это не помогло. Однажды он ушел погулять и потерялся, нашли его бродячие лесные охотники и продали фуркарс, и с тех пор он не знал ничего, кроме участи скина.

Хотя по настоянию новых рускас все скины племени получили свободу, старшие женщины все равно были против неравных браков. Несчастные влюбленные не раз пытались уговорить старух позволить им быть вместе, но те отвечали отказом. Когда же молодые объявили, что покончат с собой, друзья решили вмешаться и убедили старух дать согласие на брак. В общем, они постепенно свыкались со своим положением. И если вначале у них и были мысли бежать, то в последнее время они совсем позабыли об этом. Да и к чему? Ну, допустим, они убегут прочь, обманув надежды и упования племени. Но куда они пойдут? К барьерам? Даже если они и доберутся туда, там они, в лучшем случае, опять будут обречены на каторжный труд в темных штольнях. Ну, а в худшем – их продадут другим дикарям, а там надежды получить когда-нибудь свободу уже не будет. Нет, бежать некуда. Что их ждало в Нордении? Как ни тяжела была мысль о вечной разлуке с родными и друзьями, Арк и Роб понимали – на севере у них было будущее, а дома – нет.

Чтобы лучше узнать нордов, Арк даже принялся собирать местные легенды и верования. Сказания северян оказались мрачными и суровыми – под стать их холодному краю. Бесплодная земля, долгие зимние ночи, близкая смерть, дыхание которой ощущал каждый норд – все это наложило свой отпечаток на верования людей. Даже детские сказки говорили о злых духах, о людях, восставших после смерти, о мраке, свирепых хозяевах снегов, отступниках, чудищах и странных тенях, что охотились на заплутавших путников.

У нордов не было духов, хранителей, не было великих войн и империй. Для дикарей Северной Пустоши мир был прост и коварен. Давным-давно все норды были счастливы и жили на небесах. Их вождями были два брата, Краддом и Краммом. Обоим воинам нравилась одна и та же женщина, прекрасная шаманка Лерда. В борьбе за ее сердце Краддом и Краммом решили сделать возлюбленной самый прекрасный подарок, и тот, чей подарок она выберет, и станет ее возлюбленным. Краддом сотворил сушу и населил ее множеством прекрасных созданий. Краммом же создал водоемы, моря, озера и реки, и заселил их самыми разными существами. Подарки настолько понравились Лерде, что она пожелала владеть обоими мирами. Вот только делить свое владычество с кем-либо из братьев она не захотела. В тайне она пришла к каждому из воинов и пообещала стать именно его избранницей, если тот победит соперника в бою. Одержимые любовью, братья вызвали друг друга на поединок, но они не знали, что перед схваткой коварная Лерда смазала их оружие самым сильным ядом.

Пока Краддом и Краммом бились за сердце Лерды, в их раны просачивался яд. В конце концов жизненные силы оставили братьев, и они рухнули на землю. Тогда к ним явилась злорадствующая Лерда и рассказывала всю правду. Гнев и обида переполнили братьев. С последними вздохами они воззвали ко всем существам, которых сотворили, и попросили о мести. Из всех земных и водных тварей первым откликнулся ужасный змей Барр-Гаан, чей яд использовала Лерда. Он подкрался к шаманке, пока та еще глумилась над братьями. Змей сковал ее в своих объятиях, а другие твари спустили пленницу с небес на землю и отнесли в глубокую пещеру самой большой горы. Но, прежде чем звери успели заключить Лерду в каменную темницу, шаманка издала ужасный вопль. Ее зов донесся до небес. Не ведая, что на самом деле произошло, все норды поспешили на помощь. Разгневанные, они спустились с небес на землю и принялись уничтожать все живое. Но потом им открылась вся истина, и они попытались вернуться домой, только никто из них не знал дороги назад.

Обреченные на жизнь и смерть в новом неизведанном мире, норды обратились к змею Барр-Гаану и попросили прощение за то, что в гневе желали уничтожить все живое на земле и в воде. А еще они попросили никогда не ослаблять хватку и крепко держать коварную Лерду. Барр-Ганн согласился и взял власть над всеми подземельями, а нордов отправил жить на поверхность. Так, по преданиям севера, и родились три мира – мир небес, оставленный нордами, мир земли и воды, их новый дом, и мир подземный, где властвовал великий змей.

Тела вождей норды передали змею, и он положил их у ног скованной Лерды, чтобы та видела плоды своего злодеяния. Но шаманка особого раскаяния не чувствовала. С помощью своих чар она надеялась вырваться из заточения. Через видения и сны она проникала в наземный мир и соблазняла нордов обещаниями могущества и вечной жизни. Тех, кто верил в ее уговоры, она обучала черному колдовству и направляла в подземелья, на поиски своей темницы. Самым могучим из ее учеников был некий Корвинус. Именно он основал культ Лерды и собрал самую могучую армию ее почитателей. Вот только найти темницу ему так и не удалось, отчего Корвинус сошел с ума и умер, а культ Лерды угас.

Конечно, Арк прекрасно понимал, что правды во всех этих мифах было не больше, чем в Эторийских сказаниях о хранителях, но северная легенда о создании мира почему-то встревожила его. Возможно от того, что речь в ней шла не о всесильных существах извне, а о нордах, тех самых дикарях, что окружали его каждый день. А что, если мир действительно создали они, простые люди, со всеми своими достоинствами и недостатками? Арка пробрала дрожь.

Глава 9

«Должен же быть здесь хоть кто-то живой. Ведь должен же!», – впервые за много лет Минар поддался панике. Он метался темными лабиринтами Тар-лоссера, пытаясь отогнать страх, который грозил сковать разум. Дыхание сбилось. Погибший от руки убийцы Рубис был лишь первым в череде мертвецов, которых обнаружил Минар. У всех несчастных было перерезано горло. «Неужели это все дело рук одного убийцы?» – Минар передернулся. Очередной изгиб тоннеля подтвердил самые худшие опасения. Он склонился над телом, зачем-то пощупал пульс, хотя и без того было видно, что несчастный совместим с жизнью так же, как двуручный меч с ножнами от кинжала. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – здесь вообще нет живых. И чужих тоже нет.

Холод пробежал по спине, захотелось позвать хоть кого-нибудь. Но выдавать свое присутствие неизвестному противнику Минар не хотел. Закусив губу, он перевел дыхание и побежал дальше. Ему продолжали встречаться лишь мертвые, словно по катакомбам пронесся метательный диск дааров, которым он так и не успел овладеть в совершенстве. Причем рука, бросившая его, была запредельно сильна и нечеловечески искусна.

Вдалеке раздался какой-то звук. «Стон? Или показалось?», – Минар остановился. Он долго вслушивался в тишину. «Нет, показалось. Видимо ветер. Он часто издает в подземельях и пещерах странные, пугающие звуки». Неожиданно звук повторился. На этот раз Минар четко расслышал именно стон. Такой звук не мог издать ветер, только живой человек, которому было очень больно. Минар прижался к стене и медленно и бесшумно пошел на голос.