Анна Калинкина - Метро 2033: Обмануть судьбу Страница 2

Тем временем тот спросил что-то у охранника на входе в комплекс. Крот отвернулся, а когда снова поглядел в ту сторону, заметил новое действующее лицо – высокий мужик в защитной форме и фуражке с красной звездой что-то втолковывал Литвину, хмурясь. Собеседник Литвина сгоряча даже сорвал фуражку, обнажив залысины, – грубое, словно обветренное, красное лицо его было в морщинах. Рядом с мужиком топталось худенькое, бледное создание в рубашке защитного цвета, висевшей на его плечах, как на вешалке, мешковатых штанах, не спадавших лишь благодаря затянутому на талии ремню, массивных ботинках и черной бейсболке. «А вот и Следопыт. В прошлый раз у него был другой стажер, невысокий плотный парнишка. Интересно, куда он делся? Не позавидуешь тому, кого Следопыт возьмет в обучение, – нудный до ужаса».

Сталкер с Красной Линии по кличке Красный Следопыт был известен коллегам как вредный и упертый тип. Даже сам факт, что он взял себе такое погоняло, говорил о многом. На Красной Линии всех сталкеров называли красными следопытами, а этот, видимо, считал себя самым красным из всех. Однако сейчас Крота занимал не характер Следопыта, с которым многие уже успели столкнуться. Крот чуял нюхом, тем шестым чувством, которое так часто позволяло ему уходить от опасности, – что-то назревает. Слишком часто попадались ему здесь сегодня знакомые лица.

Нет, ему случалось и раньше видеть здесь сборища – Таганская-Кольцевая была местом оживленным. Иной раз здесь собирались те, кто гордо именовал себя охотниками, – их было видно издалека. Понятно, ведь отсюда прямая дорога на Пролетарку, на полигон. Охотники пили, шумно хвастались друг перед другом снарягой и трофеями. Крот и подобные ему таких втайне презирали. Конечно, легко подстрелить на полигоне израненного, измученного мутанта, которого, рискуя собой, заботливо доставили с поверхности для тебя сталкеры, связанного и смиренного. А ты попробуй схватиться с тем же мутантом наверху, в мертвом городе, где он – в своей стихии, а на тебе химза, стесняющая движения, и противогаз, ограничивающий обзор. Попробуй там победить его – вот тогда и ясно будет, имеешь ли право называться охотником. Да настоящих охотников на все метро, может, – единицы.

А может, лишь один из всех по-настоящему заслужил право называть себя охотником.

Хантером.

Мелькнула в толпе, нервно озираясь, бледная женщина в камуфляже, в черных перчатках с обрезанными пальцами. Неровно постриженные волосы, открывая одно ухо, полностью скрывали другое, шрам на лице был едва заметен. Кроту показалось, что повеяло чем-то зловещим. Ей-то что здесь понадобилось? Нет, конечно, можно было предположить, что все эти люди сошлись именно здесь и именно сегодня абсолютно случайно, но жизнь приучила Крота не доверять случайным совпадениям – слишком часто за случайностью просматривалась закономерность. Он вздохнул, достал из кармана замусоленный клочок бумаги, на котором карандашом были нацарапаны неровно, словно второпях, лишь два слова, еще раз перечитал их, тщательно свернул записку и сунул обратно в карман.

Да, определенно сегодня здесь слишком много собралось таких, как он, – охотников за удачей.

Крот был одним из тех, кто после Катастрофы совершал вылазки в разрушающийся потихоньку на поверхности город, выискивая там то, что могло еще пригодиться населению подземки. В сущности, он брал то, что ему не принадлежало, но называлась его профессия звучным словом, от которого замирали сердца девушек, – «сталкер». И такие, как он, пользовались всеобщим уважением среди жителей подземки. Потому что теперь выбираться на поверхность было очень опасно – а то, что там оставалось, не принадлежало уже, в сущности, никому и постепенно ветшало, приходило в негодность, ржавело, покрывалось плесенью. После Катастрофы немногие уцелевшие лишились всего, квартиры в городе стали почти так же недосягаемы и бесполезны для прежних владельцев, как, например, участки на Марсе. Сталкеры искали в руинах все, что еще могло принести хоть какую-то пользу остаткам населения: продукты, иногда еще годившиеся в пищу, – выжившим привередничать не приходилось; лекарства, срок действия которых давно истек; оружие, противогазы, химзу. Даже косметику, чтобы женщины могли украшать себя, – понятное дело, это было недешевое удовольствие, и позволить его себе могли далеко не все. Косметику покупали лишь те, у кого было вдосталь универсальной валюты метро – патронов, и потому по внешнему виду женщины легко было судить о крутизне ее отца или покровителя. На Ганзе жили еще более-менее ухоженные женщины, не то, что на отдаленных станциях, где девчонки чернят себе брови угольками, а в уши вставляют железные кольца.

Крот хмыкнул. Да, на родной станции ему были обеспечены восхищенные взгляды юных соплюшек, и даже одинокие женщины в возрасте глядели на него с тайной надеждой. Большинство из них не прочь было обрести в его лице спутника жизни и защитника, тем более что в метро одинокая женщина, по сути, была легкой добычей для любого проходимца. Но Крота они как раз не интересовали – может, оттого, что все их чувства и чаяния слишком явно читались в глазах с первого взгляда. Впрочем, ухоженные и стервозные ганзейки тоже не особо ему нравились. Приходилось признать – женщину своей мечты он так и не встретил пока, хотя приключения у него были. Впрочем, какие его годы – для мужчины под тридцать жизнь еще только начинается. А женщины здесь, в метро, стареют куда раньше мужчин – от тяжелого быта, плохого воздуха, недостатка солнца.

К тому же, сталкеру нет смысла загадывать на будущее – его профессия полна неожиданностей, сегодня он жив-здоров, а завтра вполне может не вернуться с очередного задания. Наверное, именно это обстоятельство и заставляло сильнее биться женские сердца, чем Крот иногда пользовался. И ведь, казалось бы, он далеко не красавец – слишком близко посаженные глаза и небольшие черные усики придают ему сходство с животным, в честь которого он и получил свое погоняло. И все равно, узнав, чем он занимается, большинство женщин начинает глядеть на него с особым вниманием. Приятно иногда увидеть восхищенный взгляд – сам себе начинаешь казаться куда более крутым и отважным, чем на самом деле. Хотя что уж там говорить – сталкеры тоже разные бывают. Сами-то они в своем кругу знали друг другу цену, понимали, кто чего стоит. Есть такие, как легендарный Хантер, – кому посчастливилось его увидеть, те рассказывают об этом с придыханием. Он существует словно бы сам по себе, сам ставит себе задачи, размах которых ошеломляет. Думает о судьбах всего метро. «Куда уж нам до него, – думал Крот, – мы простые трудяги, черная косточка, хотя тоже кое на что способны».

Кроту приходилось иной раз сталкиваться с конкурентами, с кем-то у него сложились нормальные отношения, с кем-то – нет. Но большинство сталкеров были между собой знакомы и предпочитали многие вопросы решать сообща. Их пропускали на всех станциях, каковы бы ни были в данный момент отношения между основными державами метро: Ганзой, располагавшейся на Кольцевой линии, на территории которой он и находился в данный момент, Четвертого Рейха, занявшего Пушкинскую, Чеховскую и Тверскую, и Красной Линии, возглавляемой генсеком – товарищем Москвиным. Существовали еще всякие альянсы и конфедерации, но реальным влиянием пользовались лишь эти государства. И еще, пожалуй, Полис – единственное место, где еще старались сохранить цивилизацию. Там иногда даже устраивались общие собрания сталкеров, где сообща решались наболевшие вопросы.

Впрочем, ходили упорные слухи о легендарном Изумрудном Городе в подвалах здания МГУ, но подтверждения они пока не получили. «А интересно было бы как-нибудь снарядить туда экспедицию», – как-то подумал Крот. Хотя мысль эта уже приходила в голову кое-кому до него, но еще ни одной экспедиции не удалось к тому месту даже близко подойти, даже выяснить, стоит ли еще главный корпус или рухнул давно. Вдруг именно ему удалось бы? Говорят, эта, со шрамом, Кошка, одна из немногих женщин-сталкеров, водила туда отряд – но до легендарной высотки они не дошли, конечно. Из всего отряда один-единственный в живых остался, он и рассказал, как дело было. А если б не Кошка, то и он бы не вернулся. Правда, с ней связываться – себе дороже, уж больно нервная, кто знает, что ей в голову стукнет? Да и мужчин эта особа терпеть не может, ходят какие-то темные слухи про нее – будто в одиночку ей в туннеле лучше не попадаться. Странная логика у баб – значит, когда ее проводником нанимают, патронами расплачиваются, она безопасность обеспечивает, а когда сама по себе гуляет, у нее на пути лучше не становиться. Хотя причины для ненависти к людям у нее, судя по всему, имеются – она-то, говорят, не совсем человек, мутантка. И к представителям противоположного пола у нее свой счет – шрам на месте отрубленного лишнего пальца, изувеченное ухо. Но нельзя же всех под одну гребенку равнять, даже если какие-то уроды ее сильно обидели. Крот к мутантам относился как раз терпимо, его скорее смущало то, что женщина за мужскую работу берется. Отчаянная она, конечно, этого у нее не отнять. И все равно, не дело бабам с оружием наверх ходить.