Елена Ершова - Царство медное Страница 20

– Вы уж извините меня за резкость, хорошо? У меня сейчас тяжелое время. Еще не пришел в себя окончательно. И вовсе не хотел вас обижать.

– Ах… – в трубке раздался печальный вздох. – Ну… хорошо. Все в порядке, правда.

– Постойте, – снова поспешил перебить Виктор. – Вы ведь за рекомендациями приходили, так? Что, если мы встретимся в каком-нибудь нейтральном месте и все обсудим? Скажем, в восемь, в кофейне на углу Седьмой и Восьмой линий? Вас устроит?

В трубке не то всхлипывали, не то взволнованно сопели.

– Дадите негодяю последний шанс на исправление? – шутливо подтолкнул Виктор. – Клянусь честью джентльмена, вы можете ни о чем не волноваться. Просто… поговорим, вы расскажете о своих наработках, а я поделюсь своими. Только как коллеги, договорились?

В трубке посопели еще немного, а затем коротко, но уже смягчившимся голосом проговорили:

– Хорошо. Я принимаю ваше приглашение.

– В восемь жду, – закончил разговор Виктор и отключился.

– To be or not to be, – пробормотал он, рассеянно глядя в окно, где ветер слегка перебирал золотые листья яблонь.

По огрызку груши медленно ползла сонная мохнатая пчела. Наверное, залетела в форточку на сладкий запах фруктов.

– To be, – повторил ученый и усмехнулся своему каламбуру.

Сейчас в его доме находилось что-то похуже пчелы. В конце концов, пчелы – всего лишь безобидные маленькие самоубийцы. Каждый укус влечет за собой смерть особи.

Другое дело осы…

У ос гладкие жала. Они могут кусать тебя, сколько заблагорассудится. Осы – хищники, слетающиеся на сочное мясо, на истекающие сиропом гниющие фрукты и мед.

Неприятные агрессивные твари.

Виктор выдвинул нижний ящик комода, где лежала свернутая в аккуратный рулон форма Яна. На металлических застежках кое-где виднелись мелкие брызги засохшей крови. Кровь виднелась и на стеке, который Виктор хранил в том же ящике. Лезвие стека сейчас было спрятано внутри полости, но Виктор хорошо помнил, как оно входило в гортань Мириам, как багряные струи толчками вытекали между скрюченными пальцами Монгола.

«У ос гладкие жала».

Виктор положил поверх мундира кипы прошлогодних газет и задвинул ящик обратно.

Время двигалось к восьми.

К означенному месту встречи он приехал вовремя, минута в минуту, однако она уже была там.

Виктор с порога заметил девушку, присевшую за столиком в углу. Перед ней на столе лежали какие-то книги, а сама она внимательно глядела по сторонам из-под золотистой челки, будто настороженный зверек. Заметив вошедшего, она выпрямилась и подхватила книги, словно хотела сейчас же убежать прочь из кофейни. Но осталась, лишь ее поза говорила о сильном внутреннем напряжении.

Виктору сразу захотелось сказать, чтобы она не боялась. Что он не сделает ничего плохого и вообще никак не обидит девушку. Но тут же подумал, что это может прозвучать глупо или даже оскорбительно для нее, поэтому не сказал ничего подобного, а приветливо улыбнулся и сел по другую сторону стола.

– Ну, здравствуйте, Лиза.

Она ответила на приветствие и, положив книгу на стол, подвинула к Торию.

– Вот…

Это была его «Сумеречная эпоха: эволюция мифов».

– Поставите автограф? – попросила она.

– С удовольствием, – рассмеялся Виктор. – Но сначала, может, сделаем заказ? Вы что будете? Чай? Кофе?

– Чай, – чуть стеснительно произнесла Лиза и добавила: – Без сахара…

– Тогда предлагаю к нему вкуснейшие булочки, – посоветовал ученый. – Такие пекут только в Дербенде. Не прощу себе, если не попробуете их.

Он подозвал официантку, та аккуратно записала в блокнотик заказ и удалилась.

– Итак, – сказал Виктор. – Вы простили меня, раз уж согласились на встречу?

– Простила, – заулыбалась Лиза. – Вы тоже меня простите, что я вот так, непрошеным гостем, ворвалась в ваш кабинет. Еще и распоряжаться начала…

– Да, вы вели себя по-хозяйски, – шутливо поддакнул Виктор.

И оба рассмеялись.

Принесли чай и посыпанные сахарной пудрой булочки.

Теперь, когда барьеры были разрушены, Лиза разговорилась. Она рассказала Торию про свою учебу в Славене, про наглеца Пеша и разгромленную в пух и прах статью.

– Как же, как же, – вспомнил Виктор. – Я помню. Конечно же, Гутник… Ну, вы были довольно резки в своих суждениях.

– Я должна была, – возразила Лиза. – Ведь если не верить в то, что делаешь, не верить в результаты своей работы – зачем тогда вообще заниматься наукой?

– Вы по-своему правы, – не мог не согласиться Виктор. – Что ж, мне нравится ваша пылкость и приверженность идеалам. Пожалуй, я мог бы дать вам рекомендации.

Лиза расцвела.

– Это было бы прекрасно! – воскликнула она. – Но теперь вы понимаете, почему меня так огорчило и возмутило ваше интервью? Неужели вы действительно ничего так и не обнаружили?

– Увы, – развел руками Виктор. – В нашей работе знаете, что главное, Лиза? – Он доверительно наклонился к ней. – Главное, не потерять трезвости суждения. Вы понимаете? Все это, – он постучал ногтем по обложке своей книги, – не более чем собрание фольклора, пока не подтверждено точными научными фактами. А вы должны подтверждать или опровергать их, если не хотите быть поднятой на смех. Вы ведь не хотите?

– Не хочу, – согласилась Лиза.

– Вот поэтому мы должны быть максимально непредвзяты, – закончил Виктор. – Если хотите стать хорошим ученым – умейте поступиться собственными надеждами и мечтами. Вот тогда вам будут открыты все пути. Вы меня понимаете?

Лиза ответить не успела. Затрезвонил телефон. Виктор вынул его из кармана и прислонил к уху.

– Да…

На том конце что-то коротко ответили. По лицу Виктора разлилась бледность.

– Я уже еду, – ответил ученый.

Он вдруг лихорадочно засобирался.

– Прошу меня простить, – виновато проговорил он. – Дело неотложной важности.

– Да, я понимаю, – в голосе Лизы прозвучало разочарование, но она быстро взяла себя в руки.

Что ж, дела есть дела…

– Тем не менее мне было очень приятно с вами познакомиться, Лиза, – дружелюбно заверил ее Виктор. – Всего вам доброго.

– Спасибо. – Она тоже улыбнулась. – И вам. – И когда Виктор уже шел к выходу, окликнула его: – Профессор!

Виктор обернулся.

– Да?

– Можно… – Она запнулась, тряхнула головой и выпалила на одном дыхании: – Можно я вам позвоню еще?

Виктор улыбнулся широко.

– В любое время, – ответил он и вышел на улицу.

В конце концов, почему бы и нет? Быть или не быть?

Эта девочка понравилась ему. Но в голове теперь крутилась только одна короткая фраза, услышанная им по телефону: «Освободишь меня? Или я сделаю это сам».

Фраза была произнесена ровным, слишком хорошо знакомым голосом Яна.

Виктор не хотел допустить этого.

13

Чужой среди своих

…Они наклоняются над мальчиком – угловатые тени, кажущиеся черными на фоне алого зарева пожарищ. Их очертания размыты, их лиц не разглядеть, но очень хорошо видны нашивки с изображением шестиногих тварей.

Краем глаза мальчик видит маленькую фигурку, пересекающую дорогу. Развеваются распущенные ленты в лохматых волосах – как траурные хвосты. Сквозь дымную пелену весь мир кажется черным, но эту фигурку нельзя не узнать.

– Беги, Лисенок, беги!

Только бы услышала!

– Не подходите! – Мальчик выставляет нож, зная, что ему не спастись.

Ледяные пальцы выхватывают нож с ловкостью фокусника. Мальчик видит, как с них капает что-то красное – может, он успел все-таки полоснуть лезвием?

Мальчик мстительно улыбается, и чье-то бледное лицо напротив улыбается в ответ.

– Хороший, смелый мальчик! – произносит неприятный голос, тягучий, как смола. – Как тебя зовут, смелый мальчик?

Он отвечает что-то, почти не слыша своего голоса, не в силах противиться гипнотическому взгляду прозрачно-голубых глаз.

– Сюрприз! – гудит голос. – Твое имя отлично подходит для Дара! А я – Харт. С этого момента – твой наставник Харт.

Мальчик чувствует исходящий от существа запах крови и нагретого металла. Слышится звон цепей – они обязательно должны быть с толстыми крюками, подобно тем, на которые насаживают свиные туши. И мясник в пропитанном влагой отяжелевшем фартуке, с закатанными по локоть рукавами потрясает – нет, не мясницким тесаком – металлическим кастетом. Его тусклый блеск сводит с ума. Одного удара достаточно, чтобы в крошку раздробить кость.

Мальчик бросается на чудовище разъяренным зверьком, колотит кулаками в тугой живот. А потом его самого швыряет о камни. Что-то с хрустом ломается внутри. Глаза широко раскрываются, но весь мир темнеет, проваливается куда-то в черную бездну.

Остывающие хлопья пепла. Крохотный силуэт с развевающимися лентами…

Голоса удаляются. Наплывает тьма, забирается под черепную коробку. Небесный свод опускается ниже, и где-то слышится далекий зловещий гул, от которого начинает шевелиться земля.