Владимир Маягин - Три Меченосца Страница 21

Когда в зал вошел Тэлеск, все взоры упали на него. Ноккагар заговорил с ним первым:

– Наконец-то ты проснулся! Я уже собирался будить тебя. Как спалось?

– Замечательно, – ответил Тэлеск. – Спасибо!

Он неуверенно подошел к трону и поприветствовал короля низким поклоном.

– Здравствуй, Тэлеск, сын Ланнокса! Я Авироктал, властитель этого острова. И властью, мне данной, я позволяю тебе как почетнейшему гостю полноправно пребывать в моих владениях отныне и навсегда в любое время, будь то хоть день, хоть ночь, в пору войны и в пору мира.

Юноша еще раз растерянно поклонился и поблагодарил Авироктала. Он ожидал, что Правитель скажет что-нибудь еще, но тот лишь молчал и смотрел Тэлеску в глаза. Тогда молчание прервал Ноккагар, сказав:

– Отчего бы тебе не пройтись по городу, Тэлеск? Хилт красив, и ты можешь узреть это собственными глазами.

Юноша кивнул и направился к выходу из тронного зала. Мысль узреть Хилт собственными глазами показалась ему очень даже неплохой. К тому же, он чувствовал себя явно лишним здесь, в этом тронном зале. Он покинул стены дворца и остановился на каменной террасе, чтобы обернуться и посмотреть, как выглядит дом короля в свете солнечных, а не лунных лучей.

Сравнивать его с обителью Эфоссорского владыки было бы неправильно, но Тэлеск и не брался за это. Очень широкий и многоярусный Дворец-На-Холме был увенчан большим куполом, что врезался в небесный свод. Под куполом висел огромный колокол. Справа от входа во дворец возвышалось большое каменное изваяние, высотой примерно в три человеческих роста. Минувшей ночью, под покровом которой Тэлеск прибыл в Хилт, он не видел его, да и, наверное, не мог бы видеть, ведь тогда вокруг стояла темень, и лишь терраса слабо освещалась факелами стражников. Этим изваянием была статуя первого короля Хилта, основателя королевства. Тэлеск, разумеется, не мог сказать, хорошо ли передан этот образ, но суровые черты лица были отображены очень кропотливо и четко. На пьедестале статуи было высечено имя «Мансальд».

Тэлеск прошел мимо стражников и начал спускаться по широким ступеням, что вели к городским улицам. Внизу, как уже было замечено, царило оживленное движение. Многие горожане куда-то спешили, некоторые беззаботно сидели на лавках и вели светские беседы. Несколько мальчишек носились друг за другом, со смехом размахивая деревянными мечами. Пройдя вдоль нескольких шумных улиц, Тэлеск очутился в нижнем районе, где на каждом шагу он видел кузницы и плавильни. Судя по дыму из печных труб и звону железа, работа в них кипела в полную силу.

Вскоре он свернул с главной дороги, которая привела бы его прямо к городским воротам, и двинулся вглубь города. По пути он попадал на рыночные площади, на которых жизнерадостные торговцы предлагали самый разнообразный товар, начиная от всевозможных овощей и фруктов, заканчивая драгоценными камнями и даже кое-каким оружием. Большие вывески с названиями на дверях трактиров и таверн, из которых доносились шумный смех и пьяное пение, манили его. И в одно из таких заведений Тэлеск решил-таки заглянуть, но скорее из любопытства, чем с целью отведать добротного хилтского меда, тем более что денег в кармане, насколько он знал, у него не было.

– Надо было одолжить у Ноккагара пару монет! – сказал он сам себе, открывая дверь в трактир.

Рука Тэлеска бессознательно сунулась в карман штанов. Будучи совершенно уверен, что карман пуст, парень был очень удивлен, обнаружив там немалую горсть монет. Еще больше он был поражен, когда это оказались не сребреники, а золотые монеты, каких в его карманах отродясь не водилось. Однако долго недоумевать не пришлось, да и не хотелось. Теперь хотелось только одного – отведать добротного хилтского меда. А все эти чудеса с монетами Тэлеск списал на проделки чародея из Тригорья. Когда есть знакомый волшебник, не стоит удивляться чему-либо необычному.

Зала трактира была переполнена как местными завсегдатаями, так и чужестранцами. Местных легко было различить. Они вели себя беззаботно, перебрасывались шутливыми фразами, громко хохотали. Да и болтали они в основном на своем языке. Приезжие же были, напротив, молчаливы и осторожны. Они занимали, по большей части, те столы, что стояли в дальних уголках залы, у самых стен, и, не привлекая на себя излишнего внимания, мирно попивали пенные напитки. Тэлеск последовал их примеру и, купив кружку меда, устроился в самом неприметном углу.

Долгое время он прислушивался к речам посетителей трактира, стараясь выделять из всеобщего гама те разговоры, которые велись на Межнародном языке. В основном это были беседы о новом сгущении Мрака и о грядущих войнах. Сидевшие за соседним столом моряки, обсуждали недавние события.

– Слухи ходят, на Большой Земле опять взбесились кланты.

– Как взбесились?

– Новые табуны бегут с юга. Это предвестие войны…

– Да уж… А еще в северных морях опять эти черепахи объявились. Благо, что мы в Туманном Море плаваем.

– Это верно! Туманное Море это лужа посреди Гэмдровса. Таким тварям в него не попасть. А по рекам из океана им сюда не добраться. Нет еще таких рек, чтобы по ним смогли плыть эти эрхигадры или, как их там… эксиотроты…

– Им там кораблей хватает. Да и тесно им будет в этой луже.

Вскоре Тэлеск покинул стены шумного трактира. Время было уже далеко за полдень, длинные тени домов и деревьев лениво ползли по улицам. Неподалеку он увидел одетого в лохмотья старика, который сидел прямо на земле посреди улицы и протягивал руку с прошением милостыни. В руке он держал мятую железную посудину, и некоторые из прохожих бросали туда по паре монеток.

Сначала Тэлеск прошел мимо старика, стараясь не обращать на него внимания, но совесть и жалость заставили его вернуться. Он остановился перед стариком и, сунув руку в карман, загреб монет и высыпал в его посудину целую горсть золотых. Старик поднял на Тэлеска исполненные удивления глаза. Еще никто никогда не подавал ему так щедро. Пара сребреников – это было лучшее, на что он смел надеяться.

– Хандауир веском онтаэх, гвилен, – пробормотал нищий, не отрывая взор от Тэлеска. От благодарности из глаз его проступили слезы.

Тэлеск высыпал из кармана все до последней монеты, и собрался уходить.

– Постойте, добрый господин! – произнес старик. – Вовек не забуду я вашей доброты! Когда встречаются такие люди, в сердце рождается надежда на лучшее. И мир, быть может, не так уж жесток. Позволь мне узнать ваше имя, дабы я мог молиться за вас Всевышним Силам!

– Тэлеск! – ответил юноша и спохватился, что зря назвал себя.

Старик задумался.

– Это необычное имя… Похоже, что это язык эрварейнов. Оно означает «избранный», не так ли?

– Это неважно! – бросил Тэлеск.

– Я понял, кто вы, господин! – ахнул старик. – Знали Всевышние Силы, кого выбирать для великого дела… Воистину!

– Всего доброго! – сказал Тэлеск и хотел уйти прочь, но почувствовал, что за его спиной кто-то стоит.

Он обернулся. Рядом стоял рослый незнакомец в черных одеждах. Лица его было не разглядеть – тень от капюшона не позволяла это сделать. Он смог увидеть лишь сжатые губы и аккуратно постриженную бороду.

– Прошу прощения, могу я вам чем-нибудь помочь? – вежливо спросил Тэлеск, не отрывая глаз от странного человека.

– Лучше помоги себе, – каким-то сдавленным, будто отдаленным голосом ответил тот и быстро пошел прочь.

Тэлеск проводил его пристальным взором. По спине его отчего-то пробежали мурашки.

– Кто он такой? – спросил он у нищего. – Оказывается, не все у вас здесь приветливы и дружелюбны.

Старик бросил прищуренный взгляд в сторону исчезающего в толпе незнакомца и ответил:

– Этот не местный. Я не знаю, кто он. Но я впервые заприметил его в Хилте еще недели две назад. И с тех пор он изредка появляется на улицах. Он будто что-то вынюхивает. Быть может, ищет кого-то… Трется в самых людных местах, разговоры подслушивает и вообще ведет себя странновато. Он всегда ходит укутавшись в свой балахон и лица еще ни разу не показал.

– А он когда-нибудь говорил, кого ищет? Или, может быть, спрашивал про кого-то?

– Не-е-е! – протянул старик, отмахнувшись. – Он вообще молчалив. Рыба, и та разговорчивее будет! Лишнего слова не уронит. Да никто и не горел желанием с ним говорить. Мрачный он…

– Что верно – то верно, – проговорил Тэлеск.

Чувство тревоги зародилось где-то в глубине сердца юноши.

– Держитесь от него подальше, господин Тэлеск, – почти прошептал старик. – Сдается мне, недаром он тут ошивался. Вы же понимаете, о чем я толкую?

Тэлеск посмотрел на него с некоторым недоверием и спросил:

– Раз вы знаете мое имя, то и я вправе узнать ваше?

– Несомненно, господин Тэлеск! Всю мою жалкую жизнь я носил имя Хаг.