Андрей Буторин - Сильнее боли Страница 22

В итоге женщин ему заменили звезды… Да какое там заменили! Зачем себя-то смешить?!. Вчера, с Галей, стало совершенно понятно, как на самом-то деле их ему не хватало!.. Или… только ее?.. Или – ее лишь потому, что вчера-то как раз страха не было? Только кто сказал, что страх исчез навсегда? Что с Галей его уже точно не будет? Вот Гали наверняка уже больше не будет, а страх никуда не денется, даже и не надейся! Но это все психология. Это даже сам он сейчас понимает. Наверное, при желании, при помощи специалистов от этого страха еще можно избавиться. А вот от колдовства…

Потому и не было вчера этого проклятого страха, что имело место оно. Теперь нечего и сомневаться, оскорбленный колдун не простил маме обиду. А может, и Катя не смогла простить предательства ему самому. Но как мог отомстить дядя Матвей маме побольнее? Что он мог отнять у нее, кроме сына? Но не просто отнять, а заставив того сначала пострадать, как он когда-то заставил страдать его дочь. Вполне возможно, хотелось в это верить, что сама Катя сейчас ни при чем. А вот колдун дождался подходящего момента и начал действовать. Как он это сделал – неизвестно, но то, что это было именно колдовство – бесспорно. Чем иначе можно объяснить вчерашнюю странную поездку на дачу, еще более странные события там? Головную боль, невозможность восстановить логику событий? И… Галю. Наверняка ведь колдун хорошо изучил за эти годы Тараса. Вполне возможно, что и боялся все эти годы он неспроста, и вовсе не в одной психологии тут дело. Сначала, поселив в его сердце страх, дядя Матвей не позволял ему любить вообще. Но потом придумал, что можно поступить еще изощреннее – дать ему возможность полюбить, ощутить «на вкус» это волшебное чувство, а потом – смачно вдарить под дых, наслаждаясь произведенным эффектом. И ведь он понял за эти годы, какую женщину Тарас мог бы полюбить. А потом нашел эту женщину, попав безошибочно в десятку.

Тарас полюбил, что уж скрывать сейчас это от себя самого? Вот за это дяде Матвею искреннее спасибо! И если все-таки навсегда не стало мерзкого, постыдного страха – за это тоже. Но за все остальное…

Колдуну мало было уничтожить двоюродного племянника физически, чтобы причинить страдания оскорбившей его женщине. Нет, он хотел чтобы в полной мере и сам Тарас настрадался, когда на его глазах убивают любимую! Как говорил тот страшный мужчина с ножом: «Вы оба должны это видеть». Почему оба – непонятно, но достаточно и того, что это увидел бы Тарас. Перед тем как умереть самому. С убийством пока не вышло. Но именно, что только пока. Ведь ясно же, что дядя Матвей от задуманного не отступится.

Значит, надо опередить его. И убить самого колдуна. Как этого добиться, он еще не знал. Но только так он мог спасти от смерти Галину, а значит, это нужно сделать обязательно. И пусть дальше – что угодно: собственная гибель, тюрьма… Это его уже волновало не сильно. Да, мама будет страдать. Но если совсем откровенно, она это все-таки заслужила. А вот Галя – нет. Оставался, правда, открытым вопрос об убийце. Или, как это принято сейчас называть, об исполнителе. Скорее всего, судя по его поведению и речи, это тоже какой-то заколдованный бедняга.

Тарас вдруг споткнулся от потрясшей его догадки. Ну конечно, это же очевидно! Исполнителем был… его отец. Как жаль, что разбились очки и он не смог в этом убедиться! А голос? Механический, словно у робота, без интонаций. Узнать почти невозможно. Но он вполне мог принадлежать отцу.

Увидев поблизости лавочку, Тарас опустился на нее и сжал виски ладонями. Заныло сердце, подсказывая, что его догадка близка к истине. Конечно, как просто – заколдовать отца и заставить его разделаться с сыном. А потом, по сценарию, ему, наверное, следовало сдаться властям, чтобы и мама смогла узнать, кто лишил ее сына. Или… Тарас даже поежился, так стало вдруг холодно от новой догадки. Еще логичней было бы после убийства сына прикончить и бывшую жену, рассказав ей подробно перед этим, что пережил перед смертью Тарас. Вот это уж месть так месть у дяди Матвея получилась бы! Впрочем, почему «получилась бы»? Обязательно получится, если Тарас не остановит его. То есть… не убьет. И времени терять не стоит. Ехать надо сегодня же! Черт с ней, с работой – жизни Гали и мамы важней.

Теперь уже не холод, а жар окатил Тараса горячей волной. Так значит, он прав – прошлое связано с настоящим и с будущим? Ведь оно снова вернулось. А если точнее, то и не уходило никуда… Ну тогда я сам от него уйду! К чертям собачьим такое гнусное прошлое!.. Правда, сначала с ним все же придется еще разок увидеться. И лишь тогда станет ясно, доведется ли Тарасу встретиться с будущим. Или хотя бы понять, есть ли у него настоящее.

Тарас вскочил, чтобы немедленно вернуться, собраться и ехать на вокзал, но понял вдруг, что не сможет этого сделать, не увидев еще раз Галину. Ведь шансов на то, что он не погибнет в схватке с колдуном, было очень мало. Но даже если он и погибнет – не страшно, у дяди Матвея тогда не будет никакого смысла трогать Галю.

«Надо, надо, мне очень-очень надо увидеть любимую! – прошептал Тарас. – Надо попросить у нее прощения и сказать, обязательно сказать ей о моей любви». Он подумал, что тогда ей, возможно, будет чуточку легче пережить то, что случилось вчера. Да и вообще, она должна знать, что он ее любит! Хватит, в конце-то концов, слушаться мамочку. Пора ведь и впрямь становиться взрослым. И хотя бы не спрашивать разрешения на любовь.

Но как найти Галю? Тарас обреченно мотнул головой. Никаких идей не приходило. И он побрел в сторону школы. Имело смысл отработать этот день, раз поехать он сегодня не сможет, а заодно и попросить отгулы на понедельник и вторник. Вряд ли, конечно, он когда-нибудь еще вернется на работу, но почему бы не оставить себе хоть крошечную надежду на лучшее?

Заболела голова. И чем ближе подходил Тарас к школе, тем сильнее в нем нарастало противоречие. Одна часть его сознания продолжала нашептывать: «Брось все, беги на вокзал, езжай к колдуну, убей его!» Другая же усиленно протестовала, горя диким желанием увидеть Галю. А боль становилась все сильнее. Пусть и не такая, что мучила его два последних дня, но все же достаточная, чтобы потемнело в глазах.

Тарас чувствовал, что если он сдастся, то боль сразу пройдет. Еще вчера он бы так и поступил. Но сейчас лишь стиснул зубы, наклонил голову, словно навстречу ему несся буран, и, медленно переставляя ноги, все же пошел вперед, повторяя мысленно, словно заклинание, одно слово: «Люблю. Люблю. Люблю…» И возле самой школы боль неохотно отступила.

Захваченный переживаниями и сражением с болью, Тарас чуть не подпрыгнул от шлепка по плечу и вопля в самое ухо:

– Ау, болезный! Да ты вдобавок ко всему еще и оглох.

Рядом стоял Валерка Самсонов и ухмылялся во весь рот. Волосы его залихватски ерошились, а по щеке тянулась царапина, отчего учитель физики больше походил на веселого гопника, чем на педагога.

Тарас не был расположен к шуткам, что наверняка отразилось на его лице. Валерка сразу сменил тон:

– Ну, извини, не дуйся. Как там у тебя? Нашел врача?

– Какого врача? – насупился Тарас.

– Ну, не знаю, к какому ты врачу в Ряскино собирался.

– Я не собирался в Ряскино к врачу.

– А чего ж тебя туда понесло? Или ты не ездил?

Тарас заглянул в глаза другу:

– Снова шутишь? Ведь ты же меня туда и возил.

Валерка запустил пятерню в волосы и довел прическу до состояния полного хаоса.

– Мне стало трудно понимать тебя, дружище, – сказал он. – Если бы ты был любителем розыгрышей, тогда еще куда ни шло. Но за тобой я что-то раньше не замечал такого.

– Валера, не надо. Зато я знаю, как любишь разыгрывать ты. Так что перестань дурачиться и скажи: я тебе сам сказал адрес того дома?

Валерка начал злиться. Глянул на часы и мотнул головой:

– Пошли, урок скоро. Хватит строить комика. Не получается у тебя. Хоть и очки эти дурацкие нацепил.

– Нет, погоди, – схватил его за рукав Тарас. Он не отрывал взгляда от Валеркиного лица, и ужасная догадка перекосила вдруг его собственную физиономию. – Не хочешь отвечать насчет дома, ответь кое-что поинтересней: откуда у тебя эта царапина? Не ожидал от меня такой прыти, маньяк-недоучка?

– А иди ты знаешь куда? – вышел из себя Валерка. – К врачу, как и собирался! Тебе туда давно пора. – Он вырвал рукав из пальцев Тараса и, не оборачиваясь, зашагал к школьному крыльцу.

Тарас так и остался стоять с протянутой рукой, пока возможность соображать наконец не вернулась к нему. Устыдившись нелепой позы – проходившие мимо ученики начали уже оглядываться и похихикивать, – он быстро сунул руку в карман пиджака, и пальцы сжали клочок какой-то бумажки. Машинально он достал его и поднес к глазам. Это был мятый билет за вчерашнее число. Такие продавали на пригородные поезда. Ну да, так и есть, вот и надпись: «Зона № 5».

«Пятая зона», – всплыло вдруг из памяти. Так говорила вчера Галина, там, на проклятой даче. И что же это значит? Как ее билет оказался у него?