Ярослав Коваль - Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник) Страница 3

Они подняли меня и поволокли за собой в неприметный лаз, в который пришлось нырять, словно кролику в нору. Правда, в полусогнутом состоянии пришлось тащиться всего с десяток шагов, потом свод рванул вверх, и, помедлив еще несколько мгновений, ремень с локтей мне все-таки сняли. Перед глазами прояснилось не сразу, когда же это произошло, я понял, что меня тащат через целую вереницу небольших пещер, пронизанных солнечным светом, падающим непонятно откуда. Судя по всему, кто-то когда-то пытался привести эти пещеры к стандартам человеческого вкуса, но работу бросил на полдороги.

Выход оказался удобным и широким – хоть машину сюда загоняй. В какой-то момент свод снова резко рванул вверх, по ту сторону пещеры закачались роскошные кроны деревьев, а свет солнца ослепил еще до того, как меня выволокли наружу. То, что я увидел с порога пещеры, даже близко не напоминало обычный кавказский пейзаж. И хотя в чем именно было отличие, не удалось осознать вот так, с ходу, ощущение, что простые логические доводы мне случившееся не объяснят, появилось.

Теперь здесь теоретически появилось место, куда можно попробовать спокойно убежать, где есть смысл прятаться от бандитов. Улучив мгновение и собравшись, я попытался вырваться. Казалось, они именно этого и ждали, и, хотя я провел комбинацию как положено, ту руку, которую все-таки удалось вырвать, тут же перехватили вновь. А потом кто-то ударил меня сзади, и, хотя с первого удара я не отрубился, успел понять, что при нынешней расстановке сил шансов у меня практически нет.

Сознание возвращалось как всегда – не сразу понимаешь, что был в отключке, не сразу вспоминаешь последние произошедшие события. Сперва, открыв глаза, я не понял, что ж такое увидел – каменная стена, где видны были приливы и не сколотые «раковины» раствора, плохо обтесанные камни… Вообще ничего себе выглядит, антуражно. Подо мной что-то жесткое, однако не настолько, чтоб заподозрить там решетчатую скамейку или пол.

Повернул голову и попытался оценить интерьер. Нет, на номер гостиницы, пусть даже и «эконом», не тянет совершенно. Как и на задворки какого-нибудь дешевого грязного ресторанчика… В этот момент я вспомнил все, что то ли случилось, то ли приснилось мне накануне, и сел на лежаке. Лежак оказался деревянным, его застелили матрасом, похоже, набитым то ли соломой, то ли чем-то подобным. Кроме лежака и полки, врезанной в стену, я здесь, собственно, больше ничего и не увидел. Грубый половичок не в счет. Окно было забрано решеткой. Красноречиво и годится как ответ на незаданный вопрос.

Я поднимался с осторожностью, но голова на удивление оказалась ясной – не болела, не кружилась, вертикально держался без проблем. Значит, стукнули со знанием дела, либо мне просто повезло. Встал, прошелся к окну. Увы, оно походило на бойницы в замках, сужающейся трубой поднималось вверх в толще стен, и виден был лишь кусочек ослепительного неба, расчерченного полосками прутьев – поди пойми, что освещает это небо. Металл в растворе, залившем камень, держался прочно.

Дверь тоже выглядела внушительно. Я сперва поддел ее плечом, потом навалился сильнее, толкнул – и даже не смог понять, куда же она открывается. Створка стояла нерушимо, словно представляла единое целое со стеной. Нехило тут строят.

Ладно, хотя бы не яма. На официозную тюрьму тоже не похоже. Может, оно и к лучшему. Интересно, где вообще могут быть такие странные камеры, помимо всего лишенные каких-либо признаков параши и волчка. Не было здесь и труб парового отопления, и дверки вмурованной в стену печи. Можно себе представить, какой тут дубак зимой. Конечно, на Кавказе не бывает настоящих зим, но и ненастоящая тоже не сахар.

Оставалось лишь вернуться на лежак. В конце концов сейчас, когда я сижу в четырех стенах, от меня ничего не зависит. Впереди может быть много дурного, что-то хорошее – надо лишь терпеливо дождаться предстоящих событий и не спешить накручивать себя. Психоз никому еще не помогал.

Время тянулось тягостно и неощутимо. Задремать не удавалось, и когда со стороны двери послышался многообещающий скрип, я испытал облегчение. Чему тут удивляться – хорошее или плохое, но будущее скоро станет чуть-чуть яснее.

Дверь открылась внутрь. Двое парней, которые вошли в камеру, производили впечатление серьезных ребят, не расположенных к шуткам. Одеты они были не в камуфляж, а в какую-то иную, совершенно незнакомую мне форму. Третий, шагнувший через порог последним, больше походил на штатского, правда, держался уверенно, так что он наверняка обладает тут своей долей власти.

Он посмотрел на меня равнодушно, как мог бы смотреть в тарелку с надоевшим ежедневным супом, который не меняется изо дня в день. Искоса взглянул на одного из парней, и те вдруг настойчиво притиснули меня к стене. Все-таки после удара с реакцией у меня теперь не очень. Надеюсь, временно. Прижали очень умело и сильно – не особо-то подергаешься. На всякий случай я приготовился пинать, однако в глубине души понимал, что едва ли у меня получится нанести кому-нибудь из них серьезный урон или вообще отбиться.

Штатский оглядел меня внимательно, будто сличал приметы. Потом вытащил откуда-то – мне показалось, что из рукава, – какую-то хреновину, похожую на зажим с висящей фигней, и чувствительно прищемил мне мочку уха. Не успел я подумать, что выгляжу, наверное, как придурочный пират с серьгой в ухе, как на свет появилась еще одна финтифлюшка, вроде стилоса для КПК, но с несколькими подвесками. Штуковиной он ткнул в зажим на ухе, поднес подвески к моей щеке, нахмурился, сосредоточенно глядя на них.

– Все, – произнесено это было, как мне сперва показалось, на чистейшем русском языке. Через миг впечатление испортилось, но в чем именно – я едва ли понимал. Просто чувствовал, что дело тут нечисто. – Можете говорить. – И штатский отступил к дверному проему.

– Он точно понимает? – уточнил один из парней в форме, отпуская меня. И опять же – в голосе ни следа акцента. Ни грузинского, ни чеченского, ни какого-либо иного.

– Должен понимать.

Я молчал и старался следить за всеми тремя одновременно. Ни к чему начинать беседу первым, пусть они начинают, глядишь, откроют карты или хотя бы приоткроют.

– Эй, ты понимаешь, что тебе говорят? – окликнул меня парень.

– Я не понимаю, что происходит. С этого можно начать.

– Естественно, не понимаешь, – бросил один из бойцов. С насмешкой. – Странно было б если б понимал.

– Шагайте, – приказал второй. – Я с ним поговорю.

Ему повиновались безоговорочно. Скрипнул запор двери, и незнакомец непринужденно уселся на край лежака. Он разглядывал меня без особого интереса или любопытства – деловито, как хозяйки в магазине выбирают из десятка разных пакетов с молоком.

– У тебя на родине о параллельных планах что известно?

– О каких планах? – Я бы опешил, если б не был так зол и напряжен.

– О мирах, развивающихся параллельно, на одном плане? На разных планах? О пластах горизонтального схождения? О сквозных коридорах, возникающих в таких местах? Ясно, ничего. Ладно, тогда принимай как информацию, что ты сейчас находишься не в том мире, где родился и жил. А в другом, в той же мере материальном и населенном людьми, как и твой. Понял?

– Чего?

– Ждешь, что буду повторять дважды? Ошибаешься. Понимай с первого. – Манера вести себя и выговаривать слова у моего собеседника была характерная. Я понял – он военный. При этом излагает свою абракадабру не просто равнодушно – скучающе. Будто далеко не в первый раз, и уже надоело видеть однотипные реакции и одинаковое непонимание. У военных совсем другая манера шутить.

Блин! Кто мне объяснит, что происходит?!

– Да пошел ты! – выплюнул я наполовину рефлекторно.

Собеседник лишь шевельнул бровью с каким-то незнакомым для меня значением.

– Твое дело. Можешь даваемую мною информацию не воспринимать. Здесь у тебя полная свобода. Я могу, конечно, взывать к твоему благоразумию, но следовать совету или нет – решай сам. Тебе лишь надо запомнить, что ты находишься в ином, чем раньше, мире со своими законами, традициями и правилами поведения. Тебя сюда доставили потому, что его величество любит смотреть необычные бои. В одном из них ты будешь принимать участие.

– С какой, мать твою, стати? – Абсурд ситуации душил меня почти так же невыносимо, как и ярость.

– Можешь не биться, – с тонкой жестокостью, в которой я сразу ощутил реальную угрозу, ответил он. – Мы всегда найдем, куда употребить материал вроде тебя. На любой из планируемых экспериментов… Своим бараньим упрямством ты решишь для нас одну из насущных проблем.

Он поднялся и зачем-то бросил взгляд на правое запястье, обхваченное тонкой цепочкой браслета с тремя маленькими подвесками – одна из них… Да, одна из них слегка светилась, словно в камушек была встроена крохотная галогенная лампочка. Но только что ничего не светилось, я в этом был почти уверен. Почти…