Ли Виксен - #Меня зовут Лис Страница 32

Направляясь к выходу из пещеры, я спросила у Атоса:

– Ты не думаешь, что нам стоит остаться здесь и оглядеться?

– А что если в глубине пещеры нас ждет еще кто-нибудь? – Он передернул плечами. – Сегодня я уже достаточно узнал о видах птиц этих гор.

– …ну, давай, скажи наконец откуда такое презрение к женщинам?

Мы сидели вокруг костра в сумерках и собирались поужинать ароматной походной похлебкой из вяленого мяса и сушеных овощей. Сегодня была очередь Атоса готовить, и надо признать, кашеварил он лучше меня. Над костром в маленьком котелке закипала густая похлебка, а я все старалась выпытать у Гардио его секреты.

– О чем ты, Лис?! – После битвы нам стало легче общаться и мы уже обращались друг к другу по именам. – Я считаю положение дам в обществе привилегированным! Я восхищаюсь ими.

– Ими, но не вами, – заметила я. – Видимо, я не дама.

Атос только посмеивался, помешивая варево и наблюдая за нашей перепалкой.

– Сложно назвать дамой коротко стриженую девочку в мужской одежде и с мечом…

– «И хорошо сражающуюся» – ты забыл добавить!

– Пусть так. – Гардио протянул свою походную плошку Атосу. Тот начал разливать наш ужин. – Но все-таки – не леди.

– Да расскажи уже. Твоя мать ушла с головой в науки? Невеста променяла тебя на фехтование? – Я продолжала наседать я. Гардио вздохнул:

– Иногда мнение – это просто мнение. Для меня женщина – это прекрасное и возвышенное существо, дающее новую жизнь. Она заботится об очаге, уюте. Она всегда готовит пищу для усталого супруга. – Гардио с осуждением поглядел на Атоса. Но тот был слишком занят разламыванием хлеба и делал вид, что ничего не слышит.

– И что же – если у меня так не выходит, значит я плохой человек? – Я уже поняла, что этот разговор никуда не ведет. Что он по-детски несерьезен и незначим, но остановиться не могла.

– Беда не в том, что не выходит. А в том, что ты, дорогая моя, не стремишься выполнить главную женскую цель. Пусть ты супруга воина, но тебе и Атосу пора задуматься о детях…

Я только взяла в рот первую ложку супа и тут же поперхнулась, услышав такие слова. У Атоса же волосы на голове встали дыбом. И мы наперебой заговорили.

– Мы не… не…

– Совсем нет. Ты ошибся. Чушь.

– Глупость.

– Смешно.

Гардио нахмурился еще сильнее:

– Тогда это совсем плохо – юной девице твоего возраста находиться постоянно с парнем, который тебе не супруг, и даже, видимо, не возлюбленный. Это никуда не годится…

Есть продолжили молча. Я уже пожалела, что завела этот разговор и чувствовала себя крайне неловко. Стараясь не поднимать голову от плошки, я слушала ночь, стрекот странных незнакомых насекомых в сухой траве, ветер, завывающий в ущелье, которое мы оставили позади.

– Куда вы идете? – вдруг спросил Гардио. Мы с Атосом переглянулись, но я промолчала, решив, что сегодня мой язык и так уже натворил много бед.

– На север. На крайний север Королевства. У нас там есть дело.

– Жаль. – Судя по голосу, ему и вправду было грустно. – После гор я иду на запад.

– Ха, я так и думал. – Атос указал на него своей ложкой. – Держу пари, на ярмарку Оттиса!

Гардио улыбнулся и утвердительно кивнул. Объяснений не последовало, и пришлось спросить:

– А что это?

– Знаешь, что такое Врата Ремира?

Об этом знал каждый ребенок Королевства. Всю нашу страну от востока на запад пронзала горная цепь Хаурака. Именно ее мы сейчас проходили, по одному из самых низких перешейков, пронзенных ущельями. И если с востока и запада горы были низкими, то в самом центре страны они набирали ужасающую высоту.

Именно для этого и были созданы Врата Ремира. Во времена одноименного правителя, объединившего территории с юга и севера от гор, в середине новоиспеченного Королевства была проложена дорога через Хаурака. Обычный король удовлетворился бы проходом, прорубленным в толще гор, но Ремир мечтал о вечной памяти. В течение трех сотен лет бесчисленное количество ремесленников, каменотесов, рабочих и простого люда обтесывали горы Хаурака. Ремир уже умер, а работа шла под управлением и присмотром его детей и внуков. Итогом стал самый странный монумент Королевства – Врата Ремира. На триста метров горы… просто прекращались. Горная цепь, тянувшаяся с востока, обрывалась ровной отвесной стеной, гладкой и отшлифованной сотнями тысяч рук. Ее верхушка терялась в небе, но вся обозримая часть была выверенной до миллиметра. Затем следовал обычный участок пути, и через триста метров западная цепь Хаурака встречала сестру, зеркально повторяя ее отшлифованный бок. Между двумя горными цепями, когда-то бывшими одним целым, теперь лежал Центральный тракт, соединяющий север и юг. Вместе с Хаурака, с высоты птичьего полета он изображал крест, нанесенный на всю нашу страну. Тракт был основной торговой дорогой, первым путем для легионов, самым оживленным местом Королевства.

– Я знаю Врата, но они тут при чем?

– Ярмарка Оттиса – это ежегодный турнир для вольных воинов, вроде нашего друга. Не для простонародья, а для изящных господ. – На этих словах Атоса я взглянула на Гардио, но тот похоже не заметил сарказма в словах крайнийца. Атос продолжил. – Она всегда проводится у Врат Ремира с северной стороны. Гардио поступил мудро, что не пошел по тракту с юга, сейчас там идут оживленные бои легионов. Лучше пройти по этому перешейку и вдоль гор подойти к Воротам с востока.

– А почему бы нам не пойти с ним? С севера-то боев нет, – я прямо загорелась идеей посетить ярмарку. Я никогда не была с северной стороны гор, и хотела по пути к башне получить как можно больше новых впечатлений.

– Там слишком людно. – Атос поморщился, и что-то едва уловимое проскользнуло в его взгляде и голосе. Что-то похожее на плохо скрытую тайну. – Там могут быть те, кто узнает меня и расскажет об этом… тому, кому не стоит.

Последняя ложка с похлебкой застыла у меня в руке, я так и не донесла ее до рта.

– Ты так и не сказал никому в легионе, куда ты уходишь?! Просто исчез?

– Ага.

Мы сцепились взглядами. В моем, как я надеялась, ясно читалось: «Трус! Ты побоялся встретиться с Алайлой!». В его – я видела: «Только посмей сказать это вслух!».

– Так. – Гардио поднялся. – Я не знаю, что у вас тут происходит, но не подожгите друг друга, друзья мои.

– Все в порядке, Гардио. Так ведь, Лис? – Я лишь угрюмо кивнула на вопрос Атоса, а он развернулся к блондину. – Могу я попросить тебя об одолжении?

– Для человека, рядом с которым я убивал голубей-демонов – все что угодно.

– Можешь на ярмарке поспрашивать про коронацию?

Гардио стоял, слегка раскачиваясь с носка на каблук, затем спешно облизнул губы и засунул руки в карманы:

– Ты ведь знаешь, Атос, что сейчас идет война. Никто не знает, кого и когда коронуют.

– Я про другую «коронацию», – тихо и медленно, словно стараясь донести весь смысл сказанного, проговорил Атос. – Я найду тебя позже, но мне надо знать, слышал ли об этом кто-нибудь кроме нас с вами.

Гардио опустил подбородок на грудь, словно заснув, и на долю секунды мне показалось, что он просто забыл, что идет разговор. Однако уже через миг он резко поднял голову с мрачной решимостью.

– Хорошо. – Он приложил кулак к груди.

Атос повторил жест.

– Мне надо отлучиться. Я слишком много выпил сегодня, – Гардио покинул нас, направившись к ручью.

– Почему вы выразили друг другу почтение жестом легионеров? – Я все еще злилась на Атоса из-за того, что он сбежал из легиона тайком. Но как всегда любопытство было сильнее любой обиды.

– Этот знак придумали не в легионах, – сказал Атос, снимая с огня уже пустой котелок. – Это древний символ Братства, в которое входят люди, объединенные одной тайной. Что-то вроде клятвы. Легионеры просто украли жест из истории, переиначив его. Так всегда и бывает.

#Бусина девятая

Для многих людей горы – это безлюдный мир, где гуляют ветры и дикие бараны. Мир яркого, ослепительного солнца и абсолютной тишины. Я была воспитана именно на таких представлениях, поэтому очень удивилась, узнав, что и в горах есть жизнь.

За те дни, что мы проходили перешеек, мы видели деревеньки, разбросанные тут и там – в ущельях, на плато и даже с домишками, прикрепленными к отвесным скалам.

Местные жители – загорелые мужчины и женщины, все, как на подбор, жилистые и напоминающие вытянутыми лицами лошадей. Крепкие старики и старухи, чумазые детишки, пальцами указывающие на меч Атоса. Воины были здесь в диковинку, но нас не гнали, словно уродов, а наоборот – привечали. Мы стали для горцев чем-то вроде почтовых голубей – с нами передавали новости от деревни к деревне, расспрашивали о том, что происходит в мире внизу.

В горных тружениках было гораздо больше энергии, чем в крестьянах на равнинах. Они чаще смеялись, обнажая белые крепкие зубы – и сеть морщинок от яркого солнца разбегалась от уголков глаз. Это были люди, не знавшие ужасов войн.