Александр Бачило - Помочь можно живым (сборник) Страница 37

Пусть сам позаботится о себе, я сделал для него все, что мог, и должен теперь умыть руки.

28.01.08

Ровно в девятнадцать ноль-ноль я вошел в свой домашний кабинет с твердым намерением всесторонне обдумать и сегодня же приступить к записи нового произведения. С самого начала мне было ясно, что оно должно быть фантастическим и по возможности приключенческим. Правда, Стенкер-Горохов не одобряет этого направления.

– Эх, молодежь! – говорил он мне, просмотрев «Робинзона» в первый раз. – И чего вас все на экзотику тянет? Ближе к жизни нужно быть! Почему бы не создать фильм, к примеру, о самых обыкновенных космонавтах или там – я не знаю – о хлеборобах Заполярья? Нет, обязательно какую-то небывальщину лепят!

Но тут уж я над собой не властен. Так и Стенкеру сказал – воображение, мол, сильней рассудка, не я сочиняю, каждый мой эпизод – эманация души.

Итак, я включил мыслепроектор и глубоко задумался. Лучше всего, если мой герой будет звездным инспектором. Это рослый молодой человек приятной наружности, широкоплечий, с волевым подбородком… Я остановился и критически оглядел стоявшего передо мной верзилу. М-м-да. Было. И не раз. Даже, наверное, не тысячу раз. У, морда суперменская, так и лезет в каждый фильм! Ну, погоди же… Верзила посмотрел на меня грустными глазами и начал быстро лысеть. Одновременно уменьшался его рост и увеличивался объем талии. Вот так-то, голубчик! И будешь ты у меня не звездный инспектор, а участковый. Впрочем, не отчаивайся, в твой участок будет входить несколько созвездий с большим числом планетных систем. А название – участковый – это для более прочной связи с жизнью. Итак, участковый инспектор Федор Мелентьевич Земляника…

…Участковый инспектор Федор Мелентьевич Земляника, обогнув заросли темно-фиолетового бамбука, подошел к зданию биолаборатории. На крыльце его поджидал высокий, чуть сутуловатый мужчина в белом халате. Увидев участкового, он немедленно устремился к нему, на ходу кивая головой.

– Очень рад! Очень рад! Моя фамилия Парабелко, заведующий лабораторией. Как вы долетели? Наш Пиливон – порядочная глушь.

– Это мой участок, – пожал плечами Федор Мелентьевич, – а долетел хорошо, спасибо. Ну так что же у вас стряслось?

– Да, понимаете, очень странная история, – сказал Парабелко, увлекая Федора Мелентьевича внутрь здания, – Виктор Петрович и Сережа… Впрочем, они сами расскажут. Могу сообщить только, что неделю назад они отправились в Бамбуковый лес и потерялись… Через три дня мы выслали спасательную партию и после долгих поисков нашли их в районе поляны Круглой, в состоянии весьма странном. Они стояли на опушке леса, зажав носы, и с самым обескураженным видом глядели куда-то вверх. В воздухе стоял омерзительный удушливый запах, так что врачу спасательной партии едва не сделалось дурно.

Естественно, мы стали расспрашивать Сережу и Виктора Петровича о том, где они пропадали целую неделю, и этим вопросом привели их в полное изумление. «Позвольте! – сказал Виктор, – ведь мы только сегодня утром вышли в путь! Сережа может подтвердить… Да что там! Вот вам доказательство!» – и он продемонстрировал нам свой чисто выбритый подбородок.

Ситуация действительно выходила странная. Мы не знали, что и подумать, как вдруг Виктор Петрович хлопнул себя по лбу и вскричал: «Ну конечно! Как же я сразу не догадался! Это все он, наш сегодняшний знакомый! Ах, негодяй, и здесь обманул! Ну что прикажете с таким делать!»

Сережа предложил вызвать милицию. «Да-да, конечно! – оживился Виктор, – с мошенниками подобного масштаба могут справиться только специалисты. С нашей помощью, разумеется».

В общем, они не успокоились до тех пор, пока мы не вернулись в лабораторию и не послали вам телеграмму…

– Мм-да-а, – Федор Мелентьевич покачал головой, – любопытно.

Они вошли в кабинет заведующего. В креслах у стены сидели двое: молодой человек в очках, с наметившейся на макушке лысиной, и паренек лет семнадцати, одетый с претензией на земную моду, правда прошлого сезона.

– Знакомьтесь, – сказал Парабелко, – Виктор Петрович Лавуазье, кандидат биологических наук, Сергей Щекин, лаборант. А это – наш участковый, товарищ Земляника.

Увидев Федора Мелентьевича, Сережа и Виктор поднялись.

– Нужны срочные меры! – торопливо заговорил Лавуазье. – Ведь это социально опасный тип!

– Минутку, – остановил его Федор Мелентьевич, – мы давайте торопиться не будем, а обсудим все по порядку. Что за тип, откуда, зачем и так далее. Я вот, с вашего позволенья, сяду здесь, за столом, и буду записывать. А вы, Виктор, давайте с самого начала. Ничего, что я вас просто Виктором? Мне по-стариковски как-то удобнее…

– Ну что вы! Конечно… Началось с того, что мы с Сережей отправились за образцами злаковых. На Круглой поляне их несколько видов, причем некоторые больше нигде не обнаружены… Мы почти добрались до цели, когда на опушке леса вдруг увидели крупное животное, по-видимому, ящера.

– Только с тремя головами, – вставил Сережа.

– Да, да! С тремя головами. Здешняя фауна изучена довольно подробно и большими размерами не отличается, поэтому мы очень обрадовались, решив, что перед нами совершенно неизвестный вид.

– Я схватился за фотоаппарат, – снова перебил Сережа, – а эта тварь вдруг встала на задние лапы, передними на нас замахала и говорит…

– Говорит? – удивился Земляника.

– Вот именно, говорит! – воскликнул Виктор Петрович, – да еще как! «Не надо, – говорит, – мужики. Не люблю я этих портретов в интерьере. Вы лучше идите сюда, посидим, потолкуем. У меня дело к вам».

Мы подошли, поздоровались и спросили, не является ли он представителем аборигенов этой планеты, которых нам, кстати, до сих пор не удалось обнаружить.

Он рассмеялся и отвечает:

– Нет, братва, я тут проездом. С Земли лечу. Хочу, наконец, найти место для жительства. Да вот, что-то двигатель стреляет у моей «посудины», никак не пойму, в чем дело. Видно, перегрузил на старте, слишком быстро пришлось сматываться из конца двадцатого века.

– А как же, – спрашиваем, – вы в двадцатом веке оказались?

– Да уж оказался, вашими молитвами. От технического прогресса не отстаю. «Посудина» моя сделана по индивидуальному заказу, постарался один негуманоид, вложил в нее двенадцать степеней свободы. Ну, по четырем координатам, включая время, летаю, а остальных и не трогаю, Бог с ними.

Мы его спросили, что он делал на Земле, и тут его головы, которые раньше все время говорили хором, вдруг смешались. Одна потупилась и промолчала, другая пробормотала: «Да, так, по мелочам…», а третья смерила нас нехорошим взглядом и говорит:

– Про Дракона слыхали? Ну так это я и есть. По рыцарям работал, по богатырям. Забавный народ! Вечно наврут с три короба, а потом на масленицу в деревне и не покажись – все разбегаются. Иной раз, конечно, случается, чего греха таить, дашь какому-нибудь графу по шлему, если чересчур донимает, но это ведь нетипично, да и не по злобе, а так – для внушения должного почтения…

– Но ведь в двадцатом веке уже в драконов не верили, – возразил я, – кем же вы там работали?

Он усмехнулся:

– Зеленым змием…

Потом, спохватившись, махнул лапой.

– Ну да это неинтересно. Пойдемте, я вам лучше свою «посудину» покажу, может, что посоветуете.

Пробравшись вслед за Драконом сквозь заросли пиливонского бамбука, мы вышли на Круглую поляну и в центре ее увидели нагромождение полупрозрачных сфер, конусов и пирамид. Это и была «посудина» Дракона. Поначалу мне казалось, что разобраться в устройстве этого сооружения совершенно невозможно, но, подойдя к кораблю поближе, я ощутил вдруг какую-то поразительно нехитрую логику его конструкции. Что же касается Сережи, то он, ни слова не говоря, сейчас же полез под днище одной из пирамид, некоторое время чем-то там громыхал и, наконец, вернулся, держа в руках собранный из четырех металлических реек квадрат.

– Вот, – сказал он, – все дело в этой штуке. Рейка лопнула.

Действительно, одну из сторон квадрата по самой середине пересекла трещина.

– А что это за деталь? – спросил я, – нельзя ли как-нибудь обойтись без нее?

– Никак нельзя, – сказал Сережа, – ведь полная энергия, которой располагает корабль, согласно известной формуле равна произведению его массы на квадрат скорости света. Так вот это и есть тот самый квадрат.

– Во дает молодежь! – воскликнул Дракон, – парнишечка эдакий сообразил, а я, крокодил старый, от самой Земли головы ломаю – ничего понять не могу! Ну, спасибо, брат… Как же нам теперь чинить его? Без квадрата, сам понимаешь, совсем тяги нет, может, изолентой замотать?

– Нет, – покачал головой Сережа, – слабовато. Да вы не волнуйтесь, отнесем его в лабораторию, заварим трещину, и будет как новенький!