Елена Ершова - Царство медное Страница 37

Ян послушно пинает паренька под ребра. Но не так сильно, как хотелось бы Харту, и сам получает за это чувствительный удар по лицу.

– Ты сержант или бесхребетный слизняк? – рычит Харт. – Разве я плохо тебя учил? Разве я жалел тебя? А ты сам разве мало тренировался с шудрами?

– Нет, наставник Харт, – глухо отвечает Ян. – Но…

– Никаких «но» быть не может! – пресекает Харт. – Твоя обязанность сделать из этого сопляка дарского воина. А в Даре нет места жалости. Но я все еще твой наставник. И научу, как вести себя с неофитами.

– Пожалуйста, не надо… – просит мальчик.

– Молчи! – Ян бьет его снова. Кровью пропитались стены. Кровь на мясницком фартуке Яна.

– Пожалуйста… не надо!

– …Не надо…

Он открыл глаза, но не сразу понял, где находится.

Не было ни человека в кожаном фартуке, ни мальчишки. Вместо этого он узнал обстановку собственной комнаты, журнальный столик с пузатым графином на нем. А еще напротив дивана, сгорбившись, сидел Ян. Мягкий свет ночника выхватывал из полумрака его бледное лицо с ввалившимися щеками, под глазами и в складках губ залегли черные тени. Виктор вдруг подумал, что, сколько бы ни было Яну лет на самом деле, его душа старше всего, что жило когда-либо в этом мире.

Если, конечно, у васпы вообще имелась душа.

– Ты видел. – Его губы шевельнулись, голос звучал как шипение змеи. Всего лишь последствие травмы, но этого хватило, чтобы снова пустить по коже Виктора мурашки страха.

– Видел что? – переспросил ученый.

Ян сидел неподвижно, будто горгулья. В лице не было ни кровинки, лишь кадык ходуном ходил под тугой марлевой повязкой.

– Ты связан со мной, – просипел он. – Поэтому ты можешь видеть. Можешь чувствовать. Что-то от меня. От моей жизни.

– Это просто кошмары…

Виктор поднялся. В ушах еще звенели жалобы паренька. Лязг и скрежет механизмов отдавался биением пульса.

– Я убил того мальчика, – сказал тогда Ян.

Ученый замер. Дальше притворяться не было смысла: Ян всегда был проницателен.

– Почему? – только и мог спросить Виктор.

– Смерть – это избавление, – ответил Ян. – Легкая смерть – милость. – Он запнулся, подбирая слова. – Мой наставник хотел сделать из меня преемника, – сказал он. – Но я провалил экзамен. Не хотел, чтобы этот неофит повторил мою судьбу. Чтобы он стал монстром. Убийцей…

Его голос срывался. Виктор видел, как двигается повязка на его горле – вверх и вниз.

– Я перерезал ему горло. Он умер быстро.

– Зачем вы вообще это делаете? – спросил Виктор.

Легенды вдруг предстали в совершенно новом свете. Саранча, вышедшая из бездны. Они перерождались не только из спящих в коконах эмбрионов. Но и выйдя оттуда, перекраивали свои тела и души в угоду какой-то чудовищной, нечеловеческой морали.

– Воин должен знать свое тело, – жестко произнес Ян. – Контролировать его. Если ты слаб, ты не только бесполезен, но и опасен. Если попадешь в плен к врагу, тебя легко сломают допросами. Пытками. Голодом. Ты предашь себя. Предашь своих соотечественников. Я знаю, как легко ломаются люди, – он криво усмехнулся, глядя куда-то в пустоту, мимо Виктора. – Сильны единицы. Но васпы сильны все. Без исключения. Чтобы овладеть оружием, надо хорошо узнать его. Смерть, боль, страх – наше оружие. И я познал их в высшей степени.

Виктор молчал. И Ян молчал тоже. Может, перед его глазами проносились картины из прошлого – по его лицу никогда нельзя сказать точно.

– Я понес наказание, разумеется, – наконец хрипло продолжил он. – Устав запрещает убивать неофита во время обучения.

– Как? – не сдержался Виктор. – Я удивляюсь, как вы вообще выживаете после… такого?

– Наставники опытны, – ответил Ян, продолжая глядеть в темный угол комнаты. – Харт был одним из лучших. А я тренировался на шудрах. – Брови Виктора недоуменно поползли кверху, поэтому он поспешил пояснить: – Шудры – это те, кто не прошел перерождение. Мы до сих пор не выяснили, в чем причина. Но из десяти неофитов кто-то всегда оказывается генетическим уродом. Они живут под землей. В катакомбах под ульем. Выполняют черную работу – чистят улей, чинят технику… Иногда на них тренируются молодые васпы. Я тоже тренировался. Поэтому, когда мне привели неофита, я хорошо знал пределы выносливости.

– Это чудовищно, – прошептал Виктор и ощутил покалывание в висках.

Ян говорил об этом слишком буднично. Говорил о пытках, о мутантах, ведущих жалкое, полуразумное существование в грязных подземельях Дара, о страшных и ненормальных с точки зрения человеческой морали вещах. Потому что для него все это было нормальным. Это была единственная жизнь, которую он знал. И которую теперь перенес в Дербенд.

– Харт думал, я тоже не смогу переродиться, – между тем с усмешкой произнес Ян. – У меня был поврежден позвоночник. Но я оказался сильнее. И сейчас я сильнее их всех. Поэтому я хочу покончить с этим раз и навсегда. Теперь ты понимаешь?

Он наконец-то прямо поглядел на Виктора. Тени от ночника стали еще гуще, темнее. Они расползались по стенам, будто стаи насекомых. И Виктор вспомнил живую шевелящуюся массу за окном. И снова показалось, что под черной повязкой Яна скрываются микросхемы искусственного организма, а весь человеческий облик – только маскарад для какого-то куда более страшного и отвратительного монстра. Механического насекомого, присланного из адской бездны за все прегрешения человечества.

Но разве Ян сознательно хотел этого? Разве он выбирал эту жизнь, полную мучений и жестокости? За него решил кто-то другой. Кто-то, возможно, являющийся человеком еще меньше, чем любой васпа.

Именно поэтому вместе с отвращением и страхом Виктор чувствовал еще и жалость к искалеченному существу.

– Если ты хочешь покончить с этим, почему продолжаешь убивать? – спросил он.

Ян опустил голову, ответил:

– Почему осы жалят? Это инстинкт. Они не могут иначе. Будучи васпой, я тоже не могу ничего изменить.

– Ты же сам говорил о контроле, – напомнил Виктор.

– Не в этом случае, – возразил Ян. – Я подчиняюсь Уставу. Вся моя жизнь и все действия подчинены определенным правилам. Служат определенной цели. Но я устал. Однажды меня насильно лишили права выбора. Мне слишком долго говорили, что так надо. Что это единственная правильная жизнь. Слишком долго лгали. Но теперь я понял, что хочу сам распоряжаться своей судьбой. И если ты не поможешь мне, лучше убить себя или умереть от яда Королевы, чем остаться рабом.

Виктор поежился: когда васпа начинает изъясняться развернутыми предложениями – дела совсем плохи. Покалывание в висках усилилось, словно кто-то натянул внутри головы нить, готовую вот-вот лопнуть. Тогда он сдался окончательно.

– Хорошо, – сказал он. – Ладно. Я помогу тебе.

Улыбка Яна стала извиняющейся.

– Ты можешь не делать этого, если ты не хочешь…

Виктор скептически хмыкнул.

– Мы ведь связаны, так? Я твой хозяин. И ты мне даешь регенерацию и силу.

«А еще возможность заглянуть в твои чертовы сны, – пронеслось в голове. – И может быть, если сдохнешь ты, я сдохну тоже, и мои внутренности сгниют за несколько часов, если я не найду способа нейтрализовать яд».

Но говорить об этом Виктор не стал. Вместо этого сказал:

– Ты привык всегда получать желаемое, верно?

Ян втянул голову в плечи, но все же ответил:

– О да… Я всегда получаю это.

А вообще он был довольно тихим все последующие дни. И нельзя сказать, что Виктора это не устраивало.

24

Пересечение

В последние дни Лизе казалось, что сама природа вторит ее чувствам, одаривая мир солнечным светом и теплом. Каждое утро несло с собой радость, и ложкой дегтя была лишь постоянная занятость Виктора. Он честно старался проводить с Лизой больше времени, но девушка видела, что вертикальная складка обосновалась между его бровями, и почти постоянно он находился в задумчивости.

Сегодня утром, едва проснувшись, Виктор поцеловал ее в ушко и снова засобирался по делам. Он ссылался на проблемы с родственниками и не до конца решенные вопросы по работе. Ближе к четырем часам Виктор позвонил ей и сообщил, что сейчас доделывает дела на кафедре. И если у Лизы есть желание, они могут встретиться перед Институтом, у фонтана.

После обеда солнце снова затянуло облаками, но погода стояла теплая. Поэтому, сев в такси, Лиза начала опускать боковое стекло.

– Я бы не стал этого делать на вашем месте, – остановил ее таксист.

– Почему? – удивилась Лиза.

– Ос много развелось, – пояснил мужчина. – Недавно к моему приятелю в салон целый рой залетел. И его сильно покусали, и авария случилась. Сейчас в больнице лежит. А я на всякий случай «Антижук» вожу.

Он указал на баллончик инсектицида в бардачке.

Лиза слышала об этом в новостях. Говорили, что из-за сухой и не по-осеннему теплой погоды Дербенд подвергся атаке насекомых. На улицах бесплатно раздавались памятки об оказании первой медицинской помощи при укусах, а также брошюры по уничтожению осиных гнезд и методах борьбы с насекомыми.