Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости Страница 49

Касс выбирается из бассейна. Вода окрашена алым. По щекам помощника стекает вода, перемешанная со слезами. Этого не видно, но я уверен, что он плачет от боли.

Мы выходим из дома в сопровождении целой свиты. Дверь открывает шут. За нами идут солдаты-телохранители, перед нами – тоже. Шут прыгает то справа, то слева.

– Прекрати, – говорю я. – А то снова балду отрежу.

Он немного притихает.

На площади перед дворцом, на бортике фонтана сидят три человека. Виркас, Марфа и Микта. Я иду к ним. Касс тянется за мной.

Просто наши запястья связаны верёвкой.

Марфа встаёт. Она с ненавистью смотрит на Касса, но не бросается.

– Я говорила с Клифой всё утро. Она с трудом общается. Её пугает каждый человек. Её пугает солнечный свет. Ты, – она обращается к Кассу, – ты заплатишь.

– Я уже заплатил, – спокойно говорит Касс.

Я смотрю на Марфу так, что она не решается продолжать.

– Мы пойдём с тобой, – говорит Виркас. – Мы твои должники.

Касс кривится.

– Их не примут.

– Примут, – говорю я. – Ты уж постарайся. А то моя плеть давно никого не рвала.

Грудь Касса под одеждой туго перебинтована.

Мы решили идти пешком. Три квартала, погода хорошая.

Касс и я – впереди. Виркас, Марфа и Микта – за нами. Стражники окружают нас со всех сторон. Шут убегает куда-то вперёд.

Мы движемся по улицам. Люди расступаются. Некоторые снимают головные уборы и низко кланяются.

– Псы, – говорит вдруг Касс.

– Ты сам их приучил.

– Да. Я приучил. Не поверишь, Риггер, но иногда мне противна такая власть. Иногда мне хочется, чтобы меня любили.

И мне. Мне тоже иногда этого хочется. Но Риггера почти невозможно любить.

Улица светлая и красивая. Мы пересекаем мощёную площадь с огромной статуей, изображающей человека в доспехах.

– Это император, – говорит Касс.

На императоре доспехи точь-в-точь как на стражах границы. С грустью вспоминаю своего боевого носорога.

– Мне говорили, что во внутреннем городе живут аристократы. Почему на улицах только простолюдины, которые пресмыкаются перед тобой?

– Аристократы ещё не проснулись.

– А наместник?

– Его я разбужу.

Навстречу идёт процессия, подобная нашей. Какого-то богатея несут в паланкине.

Не доезжая до нас метров пятнадцать, паланкин останавливается. Из него выходит женщина. Очень красивая, хотя несколько тощая. С молочно-белой кожей и чёрными как смоль волосами.

– Кто это?

– Вивьена. Одна из фавориток императора. Отвяжи меня.

Я незаметно перерезаю связывающую нас верёвку. Касс делает несколько шагов по направлению к стоящей Вивьене. Затем опускается на одно колено и сгибается в три погибели. Все стражники повторяют его движение. Шут лежит на земле.

Я замечаю, что Микта и Марфа тоже склонились.

Мы с Виркасом стоим. Вивьена смотрит на меня, но потом приседает в реверансе перед Кассом. Я слышу их разговор.

– Я слышала о побоище в вашем доме, первый помощник наместника Касс.

– Всё улажено, госпожа Вивьена, – подобострастно отвечает Касс. – Теперь всё нормально.

– Также я слышала, что дом Карлифа сожжён дотла.

– Это так, моя госпожа, но негодяи уже покоятся в моём каземате.

– Что ж, хорошо. Надеюсь, моему господину ничего не угрожает сегодня.

– Конечно, нет моя госпожа! – он склоняется.

Она тоже.

– А эти? – вдруг неожиданно визгливо говорит она. – Эти кто такие? Почему они не кланяются мне?

Виркас рядом кланяется и шепчет мне:

– Рано ещё драться, рано.

Сжимаю зубы и склоняюсь.

– То-то же! – звонко радуется фаворитка.

Кажется, её самолюбие удовлетворено. Она разворачивается и идёт к своему паланкину. Я запомнил эту шлюху. Запомнил.

Кортежи разъезжаются.

Краем уха я слышу, как Виркас что-то говорит Марфе. Марфа отвечает зло, резко.

Мы выходим на очередную площадь. Такое ощущение, что город состоит из площадей, соединённых маленькими улочками. Понятия «перекрёсток» в этом городе нет.

На площади – фонтан, почти копия того, что перед замком Касса. Но дворец наместника сильно отличается по архитектуре. Он двухэтажный, лёгкий, ажурный. Оба этажа – с галереями. Крыша – плоская. На ней я вижу фигуры людей.

Процессия пересекает площадь. Двери резиденции распахнуты настежь. У дверей – два стражника. В дверях – невысокий светловолосый мужчина в длинном расписном халате.

Он подбегает к Кассу и кланяется ему.

– Наместник Глан уже проснулся?

Мужчина снова кланяется.

– Пусть примет нас.

Мужчина исчезает.

Процессия проходит через широкие двери. Интерьер тут очень дорогой. Гораздо вычурнее и эффектнее, чем в замке Касса. Потолок зала, в который мы попадаем, держится на нескольких десятках колонн, расписанных изящными узорами. Почти у каждой колонны стоит воин. Воины не обращают на нас внимания: Касс – частый гость.

Мы подходим к широченной винтовой лестнице. Она пологая, с низкими ступеньками, покрыта ковром. Зал тут – высотой в два этажа, и лестница ведёт на крышу.

Мы поднимаемся.

– Не разговаривай с Гланом, даже если он тебя о чём-то спросит. Просто молчи. Говорить буду я.

Киваю.

Мы выходим на крышу. Солнце очень яркое. На крыше – бассейн. Рядом – кушетки для загорания, зонтики. Полуобнажённые девушки. И огромная мягкая кровать, над которой – зонтик из пальмовых листьев. На кровати – худой мужчина с оттопыренными ушами и низким лбом. Глаза навыкате, нижняя челюсть очень большая. Две темнокожие девушки обмахивают его веерами.

Касс идёт к мужчине и кивает ему. Едва-едва, чуть склоняет голову.

Мужчина вскакивает с места и кланяется своему помощнику чуть ли не до земли.

– Доброе утро, Глан, – говорит Касс.

– Доброе утро, мой верный Касс, – говорит мужчина.

Я не могу понять, кто из них главнее. В их словах – искусственность, картинность.

– Мне нужно к Императору, Глан.

Касс проходит мимо наместника и смотрит с крыши на площадь.

– Я не знаю, насколько можно осуществить это сегодня…

– Мне нужно к императору сегодня.

Естественно. Он хочет избавиться от обузы. От меня.

Глан подходит к Кассу и что-то шепчет.

– Не бойся. Беспорядки уже улажены. Источник беспорядков ликвидирован. Как раз об этом можешь и доложить. Вместе со мной и с теми, кто оказал мне помощь в ликвидации очага беспорядков.

Глан склоняет голову.

Неожиданно я понимаю. Глан – глуп. Он – марионетка в руках Касса, и Касс держит его по очень простой причине. В случае чего полетит голова Глана. А Касс выкрутится. Глан, наверное, доволен жизнью. Дворцом, бассейном, девочками.

Глан манит пальцем мужчину со светлыми волосами, заплетёнными в длинную косу. Говорит ему что-то очень тихо.

Мужчина кланяется и убегает. Я вижу с крыши, как он появляется на площади и исчезает в переулке.

Площадь постепенно наполняется людьми. Паланкины, кареты.

– Мои просители собираются, – говорит Глан.

– Я – твой главный проситель, – парирует Касс. – Ты тоже пойдёшь к императору.

Глан отшатывается.

– Зачем я тебе?

– Нужен.

Касс садится на кушетку. Девушка, лежавшая на ней, едва успевает встать и отойти в сторону. Кассу тут же приносят прохладительный напиток в бокале.

– И мне, – говорю я. – И им, – показываю на Виркаса и остальных.

Напитки появляются через несколько секунд.

– Почему ты не послал гонца? – спрашивает Глан.

– Это слишком срочно.

Касс смотрит на меня. У него тяжёлый взгляд.

Его одежда – чёрная. Я вижу, что она потемнела ещё больше в районе груди. Намокла от крови. Кассу больно.

Ничего, вытерпит.

Гонец возвращается через полчаса. Это полчаса проходят в напряжённом молчании. Глан всё время порывается что-то спросить, но сдерживается.

Гонец залетает на крышу и кланяется Глану.

– Наместник! Император примет вас через час. Он и сам хотел вызвать вас в связи с беспорядками в городе.

– Хорошо.

Касс тяжело встаёт. Пошли.

Мы спускаемся вниз. Только теперь свита серьёзно выросла.

Глан едет в двухместном паланкине вместе с Кассом. Мы идём за ними. Нас окружает толпа стражников.

Мне приходит в голову, что если я захочу, я смогу убить их всех прямо сейчас. Залить улицу кровью. Но для этого нет причины.

Время, когда Риггер убивал просто так, позади.

– Чего ты хочешь от императора? – спрашивает меня Виркас.

Я понимаю, что мне нечего ему ответить. Он не знает, почему Касс боится меня. Он не знает, что я – смертный. А я не знаю, что придумать.

– Это неважно. Ты знаешь об императоре что-то, чего не знает никто?

– Я знаю только то, что император непобедим и вечен. Его не раз пытались свергнуть. Не раз пытались убить. Но он был всегда и будет всегда.

– Ты ненавидишь его за что-то?

– Я ненавижу первого помощника Касса. Император лично не сделал мне ничего плохого.

– Первый помощник Касс получит своё. Поверь мне, Виркас.

Он смотрит на меня. Думает.