Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости Страница 51

Это совсем небольшая комната. Одна её стена – полукруглая, другая – ровная. Стражи тут – человек десять. И ещё один нюхач на поводке. Его подпускают к нам, он обнюхивает каждого.

– Всё, – говорит он.

Баргот идёт к двустворчатой двери напротив. Мы идём за ним.

И оказываемся в тронном зале.

Он занимает почти всю площадь башни, за исключением комнаты, из которой мы пришли. Высота – около двух этажей. Ковровая дорожка ведёт к трону. За троном – винтовая лестница, ведущая ещё выше. Мы приближаемся к императору. По бокам дорожки – ряды вооружённых до зубов латников.

Я думаю: неужели они все поднимаются сюда на лифте? Вряд ли. Скорее всего, где-то есть и дублирующие лестницы.

Император встаёт нам навстречу. Он одет в ниспадающее одеяние из фиолетовой ткани. На его голове – сложная корона из переплетённых золотых нитей.

И я знаю лицо под этой короной. Этого человека я называл Стервятником. Этого человека я вытащил при помощи кнута из ямы сжигателей. Этот человек смотрел на меня с подобострастием. Он был измазан грязью и копотью. Он сказал тогда, что на сотом дне потерял счёт.

Теперь прежнего Cтервятника нет. Есть властный худой человек с холодными глазами и острым лицом. Взгляд стервятника.

Он смотрит на меня и улыбается. Едва-едва.

Глан и Касс кланяются. Кланяются Марфа, Виркас, Микта, хотя они узнали человека на троне. Я не кланяюсь. Я делаю два шага вперёд. Передо мной скрещиваются алебарды. Император жестом показывает пропустить меня.

Я подхожу ближе.

– Спасибо, Риггер, – говорит император.

И тут я склоняю голову. Я никогда не ощущал такого величия в человеке. Старик, который лежал передо мной в Оменескорне, был всего лишь телом в перинах. А император Фаолана выглядит так, как мог бы выглядеть бог, если бы он существовал.

Император делает шаг вперёд.

– У меня к тебе вопрос, Касс.

Касс становится на колено. Глан – тоже.

– Когда ты просил аудиенции, на что ты надеялся? Ты думал, тебе откажут, и всё будет в порядке? Ты думал, Риггер пробьёт тебе дорогу к трону, пока император гниёт в яме? Правда, Касс?

Касс почти касается лбом пола.

– Я расскажу тебе, Риггер, – обращается ко мне император, – что происходит. Думаю, тебе это интересно. И тебе, Касс. Потому что ты тоже далеко не всё понимаешь.

Император проходит мимо меня.

Он подходит к Кассу почти в упор и смотрит на него.

– Конечно, ты не мог прямо отобрать у меня власть. Не мог. Тебя бы ко мне не подпустили. А тут – охота. Какой удачный случай. Верный помощник, верный наместник и император отдаляются ото всех. И там императора ждёт небольшая ловушка.

Император разворачивается и идёт обратно к трону.

– Везти тело императора в город нельзя. Надо везти его в противоположном направлении, в Чёрные земли. Туда поисковая группа не сунется. И ты повёз. Точнее, поручил кому-то из своих приспешников. Уж не знаю, попал ли он случайно в руки сжигателям или специально бросил меня там, где они меня достали, но у него всё получилось. Я оказался в их яме. А выбраться оттуда почти невозможно.

Император садится на трон.

– И теперь ты сидишь в своей конуре и ждёшь, когда же будет объявлено об исчезновении императора. И вдруг – такое удачное совпадение: появляется вот этот громила, – он указывает на меня.

– Уж не знаю, что позволило тебе использовать Риггера, но думаю, что это не было спланированным ходом. Тебе просто подфартило. Риггеру явно что-то нужно от меня. Если бы меня тут не было, в аудиенции было бы отказано, как ты и планировал, Риггер бы взял дворец приступом. Как он уничтожил толпу сжигателей, как сжёг дом твоего братца и как взял твой замок. Думаю, у него бы вышло. Риггер, оказывается, не так прост, как мне показалось вначале.

Я смотрю попеременно то на императора, то на Касса. Мне казалось, что я управляю ситуацией. Но я снова оказываюсь игрушкой в чужих руках.

Касс поднимает голову. В его глазах – ненависть.

– И всё, – говорит император. – Власть в руках у Касса. По кодексу чести побеждённые стражники подчинились бы победителю. Как пограничники не преследуют пробившегося, – он смотрит на меня.

Ему много успели рассказать. Он вернулся во дворец только вчера, если прикинуть, когда я последний раз его видел.

Он снова идёт к Кассу и наклоняется к самому лицу последнего.

– Только ты не рассчитал одного. Случайность сработала не только в твою пользу, но и в мою. Риггер пришёл к тебе. Но он привёз и меня. Я до последнего не раскрывал своё инкогнито, хотя мог сразу же двинуться во дворец. А ведь я хорошо блефовал, правда, Риггер?

Я молчу.

– Я хорошо знаю тёмные районы. Я гулял по ним иногда. И там действительно знают, кто такой Стервятник. Только никто не заметит странного сходства бродяги и изредка выезжающего на улицы императора Фаолана. А ты, Касс, решил всё-таки явиться. Хотя на твоём месте, узнав, что император всё-таки вернулся, я бы бежал подальше от Фаоланкана.

Император разворачивается и снова идёт к трону.

И в этот момент Касс встаёт и произносит твёрдым голосом:

– Я вызываю тебя на поединок, император.

Император смотрит на Касса через плечо. Потом поворачивается на носках.

– Ты? На поединок?

Он протягивает руку, и в неё ложится рукоять меча, тонкого, с расширяющимся лезвием.

– Ты недостоин поединка.

Император делает два шага вперёд и наотмашь рубит Касса. Тот падает на пол.

Император отходит. Касс истекает кровью. Последним движением он манит меня к себе. Я смотрю на императора. Тот кивает. Иду к Кассу. Наклоняюсь.

– Ты…не знал…mortirum… – шепчет он. – Ты тогда…сказал чушь…абракадабру… Я слышал mortirum…хотя не запомнил. Император…знает и его, и vitum…

Из горла у него течёт кровь.

– Удачи, Риггер, – он выдавливает из себя.

Я понимаю причину смелости и хладнокровия Касса. Он и в самом деле не боялся умереть. Он сыграл, как играл и император.

Император Фаолана, владеющий формулой vitum, был у меня в руках несколько дней. А я этим не воспользовался.

Поворачиваюсь к императору.

– Этого – в предварительный, – говорит император, указывая на тело Касса.

Затем он смотрит на меня.

– Ты оказал мне большую услугу. Я три недели провёл у сжигателей. И неизвестно, сколько ещё провёл бы, если бы не ты. Я выполню любую просьбу: твою и каждого из твоих товарищей.

Я слышу что-то вроде плача. Это Глан. Его трясёт. Император тоже обращает внимание. Подходил к Глану.

– Вот же наместничек, – говорит император и ударом меча сносил Глану голову. – Этого – на улицу. В грязь. В его дворце предупредить, что он больше не наместник. Что он – никто.

И снова император смотрит на нас.

– Так как? – он улыбается. В улыбке – сталь. – Вот ты, Марфа? Я ведь ел твою пищу. Ты хорошо нас кормила. Я благодарен тебе, Марфа. Я знаю, что из дома Касса вы украли одну женщину. Это была твоя цель, правда, Марфа? Что ещё я могу для тебя сделать?

Марфа молчит, потупив глаза. Она вспоминает сейчас, как била Стервятника ложкой по рукам, когда он лез в котёл без очереди.

– А ты, Микта? Ты дрался за меня. Ты показал себя сильным и смелым. Я выполню любую твою просьбу. Хочешь в гвардию императора? А в личную охрану императора?

Снова повисает пауза.

– А ты, кузнец? – спрашивает он у Виркаса. – Может, ты хочешь ко двору? Чего хочешь ты?

– У меня есть желание, – Виркас смотрит прямо в глаза императору.

– Говори.

– Где-то тут, при твоём дворе, томятся в подземельях кузнец Паргас и художник Арокан. Так ли это?

Лицо императора каменеет.

– Ты хочешь, чтобы я их отпустил? Нет, кузнец. Двоих – много. Выбирай одного, и он уйдёт с тобой.

Виркас говорит почти сразу:

– Паргас.

Я думаю, он добавил имя Арокана именно для этого. Чтобы император позволил ему увести с собой хотя бы одного. Если бы Виркас попросил об одном, он мог остаться вовсе ни с чем.

– Что ж… – Император подпирает подпородок рукой. – Хорошо.

Он поворачивается к слуге:

– Передай главному хранителю: кузнеца Паргаса – отпустить.

И снова Виркасу:

– Ну вот: твоя просьба выполнена. Но смотри: место в каземате освобождается. Не хочешь посидеть на месте Паргаса?

Виркас бледнеет и делает шаг назад. Одновременно он тянется за несуществующим мечом.

– Остынь, остынь, я шучу, – смеётся император. – Отпустят твоего кузнеца. Ты достаточно сделал, чтобы заслужить его свободу.

Виркас заметно расслабляется.

Император смотрит на меня. В его глазах – усмешка.

– А что нужно тебе, Риггер? Ты ведь не просто так шёл сюда? Ты ведь не просто так караван охранять взялся? Не просто так пограничников разметал. Зачем ты шёл ко мне, Риггер?

Я пристально смотрю на него.

– Не при всех, – чеканю я.

– Что ж… – он говорит вальяжно, с расстановкой. – Знаешь, Риггер, далеко не с каждым я буду разговаривать. Тем более лично. Но тебе я почему-то доверяю.

Он идёт мимо трона к дальнему концу помещения. Я – за ним. Стражники не двигаются.