Джей Эм - Убийца теней Страница 52

Но сама же она и разрушила это наваждение, оторвала от башни взгляд, удивлённо к Лорку повернулась:

– Чего ты как язык проглотил?

Молодой человек сообразил наконец, о чём был вопрос.

– В нижних этажах – мастерские, а там, где свет – библиотека.

Ярла хотела ещё что-то сказать, но только начала – и замолчала, точно прислушиваясь. Теперь уже Лорк её спросил:

– Что?..

Ярла приложила палец к губам, словно кроме грозового буйства ещё что-то расслышать пыталась. Или не звуки она слушала, а предчувствия свои… Снова вверх вскинула взгляд, и Лорк невольно за ней следом. Что там, в вышине, за свет среди темноты? Есть он, или его нет, глаза обманывают? Молния – и всё иначе: не проблеск света неведомый, а большая стрекоза летит, дождя не опасаясь, взмахивает прозрачными крыльями, взмывает вверх, вверх, к последнему этажу башни.

– Разве бывает так? – озадаченно протянул Лорк. – Разве летают стрекозы ночью, да в ливень? И странно как, что заметили мы её…

– Некоторые летают, и если захотят, чтобы ты их заметил – заметишь обязательно, – откликнулась Ярла. – Понял уже?..

У Лорка глаза расширились от изумления. А может, и не только от изумления – немудрено, когда всю жизнь тебя учили природных духов злыми считать.

– Талвеонов приятель нам путь подсказывает. Что, говоришь, там, в башне? Библиотека?

Лорк вспомнил, что когда покидал кабинет Воллета, первый священник сказал брату Эйлолу что-то насчёт библиотеки или библиотекаря.

– Да, может быть, отец Воллет не у себя дома, а там! – в волнении зашептал Лорк. – Наверное, туда нам надо…

– Так пойдём. Двери там ночью кто-нибудь стережёт?

– Запирают, а так, чтобы постоянно стеречь – нет.

– Вот и хорошо.

Ярла принялась рыться в своём кошеле, отыскивая отмычку, которую опять предстояло пустить в ход. А Лорк поднял лицо, надеясь снова отыскать взглядом сильфа, но мерцающий огонёк исчез бесследно.

Ещё одно важное дело, к которому Воллет собирался перейти после аудиенции у герцога и разбирательства с Лорком, касалось книг. Дождавшись, когда библиотекарь Скейс придёт в кабинет, первый священник повёл разговор о том, что очень уж много вредных и запретных книг скопилось во внутреннем зале. Библиотекарь только руками развёл: на то он и внутренний, закрытый. А место там есть, ещё книги размещать можно.

– Ни одну дверь нельзя закрыть настолько надёжно, чтобы быть уверенным, что никто никогда её не откроет, – возразил на это Воллет.

Втайне первый священник давно был недоволен суждениями и поведением библиотекаря, и подозревал Скейса в излишней лояльности и даже в вольнодумстве. Жаль, что тот – один из трёх вторых священников братства. Это добавляет ему авторитета и значительности. Чем он заслужил такое назначение?.. «Ни в чём нельзя быть уверенным – вашими стараниями», – добавил про себя Воллет. Но вслух свои окольные убеждения продолжил:

– Вы и ваши помощники, брат Скейс, тратите много усилий, чтобы приобретать книги, в том числе и опасные, на разных ярмарках и в лавках, ездите по другим городам. Конечно, всем нам известно, для чего: своих врагов надо знать, мы должны знакомиться с их ложными отступническими учениями, чтобы убедительно их оспаривать. Нам следует достойно вооружаться, особенно теперь, когда это ронорское изобретение для печатания грозит широким распространением всяческой лжи… Но не лучше ли, вооружившись, то есть изучив сочинения, противные вере Двух Берегов, не хранить их в зале, который, хотя и называется внутренним, от внешнего, доступного всем, отделён всего лишь одной стеной, а избавиться от них? Мы-то с вами сохраним их в памяти на случай, если это понадобится для нашей борьбы. Нам знание ничем не грозит, мы достаточно стойки. Но умы молодых братьев не так устойчивы ко лжи и легко поддаются пагубным влияниям. Также меня тревожит и близость учёной общины. Да, да, брат Скейс, я чувствую настоящий трепет ужаса, стоит мне представить, что какая-нибудь «Философия слова» или «Единство противоположного» выйдут за стены нашей библиотеки и станут доступны любому, кто захочет их прочесть. Учёная община – и без того рассадник всяческих опасных идей. Брат Скейс, я считаю, еретические книги, в особенности те, все существующие экземпляры которых собраны у нас, надо уничтожить. А каково ваше мнение?

Наконец-то Воллет высказал это вслух. Долгие годы эта мысль жила в нём, но действовать он всё никак не начинал – почему? Уж точно не из страха перед этим жалким библиотекарем – было бы кого бояться. Скорее, реакция норвейрской Первообители внушала ему опасение. Одно дело, если бы распоряжение против книг пришло от Первого из первых, и другое – его, Воллета, самоуправство. Но Лорк своим проникновением во внутренний зал библиотеки, сам того не ведая, дал первому священнику оправдание. Если из Норвейра последуют вопросы, можно будет сказать, что он, Воллет, действовал исключительно в целях защиты веры Двух Берегов, чтобы в дальнейшем ни у кого из братьев обители Священного Знака не возникло желания отравить свою душу ядом отступнических идей.

«Окольные» убеждения первого священника завершились совершенно недвусмысленным вопросом. Библиотекарь замялся. Ему было жаль книг, и не только потому, что он отдал много времени их поискам. Ему было жаль авторского труда, затраченного на их сочинение, и труда всех тех людей, на чьи исследования опирались авторы. Жаль их восторженных озарений, бессонных ночей, заполненных тяжёлой работой – ради кого? Да, ради себя, но не только, не только.

Как объяснить Воллету, что, даже не соглашаясь с изложенными идеями, можно восхищаться силой ума автора? Такие, как он, этого не понимают, им всюду мерещатся враги.

– Знаю, – вкрадчиво продолжал Воллет, – вам жалко их. – Библиотекарю стало не по себе от такой проницательности. – Но согласитесь: иногда книга может быть страшным оружием разрушения неокрепшей души. Она может посеять пагубные сомнения, из которых вырастет отступничество. Не говоря уж о том, что сам по себе запрет – это искушение, а искушения всегда провоцируют на низменное. Когда же нет того, что вызывает искушения, нет и самих искушений. Как бы вы ни ценили книги, отрицать, что порой они толкают души к гибели, вы не можете. Открывая такую книгу, слабый духом человек ступает на дорогу, ведущую прямиком к страшному миру Левого Берега.

– Но уничтожение… – произнеся это, библиотекарь замялся. Похоже, сегодня такой день, когда Воллету приходится терпеть одного мямлю за другим. – Такое решение надо хорошо обдумать, чтобы потом не пожалеть о содеянном сгоряча.

Мямли вечно тянут время и находят отговорки.

Воллет прикинул про себя: не привести ли библиотекарю живой пример падения, спровоцированного не только греховной природой, но и посещением внутреннего зала библиотеки – всё тот же пример, Лорка. Но рассудил, что не стоит. Библиотекарь всегда относился к Лорку хорошо. Неподобающе хорошо. Все они так: один другого чуют, вольнодумцы, отступники…

Библиотекарь так и будет тянуть и мямлить, это ясно. Но зачем Воллету заручаться его согласием, когда можно самому принять меры? Что ему помешает? Разве он не первый священник Лоретта? Кто посмеет перечить, если он, никого не спрашивая, сделает с этими книгами то, что считает нужным? Кто посмеет в открытую заявить, что он неправ, в чём-то его обвинить его? Норвейр?.. Но Норвейр может и не узнать ни о чём. Да, если настоятельно предупредить всех трёх вторых священников и остальных братьев, что в Первообитель сообщать ничего не надо, можно обрести полную свободу действий.

А может, кроме библиотекаря и двух его помощников и не придётся никого предупреждать. Кто, кроме них, заметит пропажи во внутреннем зале? А этих троих припугнуть будет легко. Значит, путь свободен. Почему такой вариант прежде не приходил ему в голову? Ключи у него есть. Действовать нужно ночью, чтобы никто не помешал. Сегодня же ночью.

Приняв это решение, Воллет постарался побыстрее завершить разговор и выпроводить Скейса. Предупреждение лучше отложить на потом, когда кое-что будет уже сделано.

А пока… окончательно определиться насчёт будущего Лорка? Нет, не следует спешить. Пусть посидит в повинной хижине и подумает о своём поведении, ему это полезно. Авось станет сговорчивее, добровольно покается и со смирением примет заточение во имя спасения своей души.

До вечера Воллет занимался обычными своими делами, решал хозяйственные вопросы братства – всё-то надо проверять самому, вплоть до того, сколько картошки да хлеба закупить, никому-то нельзя ничего доверить…

К вечеру началась гроза. Такое проявление стихии обычно не к добру. Но, может, сегодня окажется наоборот.

Братьям пора уже отходить ко сну. Воллет выждал ещё немного. Сам себя убеждал, что время это нужно ему не для сохранения тайны, а для молитвы. И действительно, молился, просил у Творца вразумления. А потом, когда в промежутках между громовыми ударами уже ничего, кроме дождя да ветра, никаких звуков жизни братства слышно не стало, пошёл в подсобный дом. Отпер дверь и запер за собой, стал подниматься на последний этаж башни. Шагал по тёмным лестницам, зажжённую свечу ладонью от сквозняков прикрывая. Мало света, но ему хватит: хорошо здесь всё знает, даже и в полной темноте дорогу найдёт.