Виктор Кузнецов - Пленники Долины Страница 57

– Вы мне ничем не обязаны, – дружелюбно произнесла Заред. – Тем более я справилась лишь с одним глотырем. Второго убил мой друг, – девушка благодарно посмотрела на Рогана.

– Ричард помнит добро, – рудокоп мелко кивнул. Оступившись, он скривился от боли и стал медленно валиться вперед. Роган едва успел его подхватить.

Быстро придя в себя, раненый отстранился. Прижимая правую руку к ребрам, левой он растолкал охотников и, прихрамывая, зашагал к лагерю.

– Кто это был? – поинтересовалась охотница, гадая, почему никто не захотел проводить раненого рудокопа.

– Ричард, – ответил Лоуренс. – Большинство узников считает его незаконнорожденным сыном почившего с миром короля Гильдеберта. То есть родным братом Конрада. В это сложно поверить, но также невозможно и доказать обратное. Держитесь от него подальше – целее будете, – посоветовал девушке охотник.

Продолжая обсуждать случившееся, люди двинулись в путь.

Потягивая рисовую водку, Ричард сидел у окна общего барака и пытался забыть все, что с ним случилось за последний день: подъем, дорога в шахту, работа, возвращение в лагерь, нападение глотырей и безумный слепой бег. Он охотно вычеркнул бы из памяти эти воспоминания, но знал, что одного желания тут недостаточно – нужно, чтобы прошло время. «Смерть давно не подбиралась ко мне так близко, – думал он. – Если бы не девушка и чужак, меня бы уже не было в живых. Может быть, это знак свыше? Как бы там ни было – они подоспели вовремя!»

Ричард скинул куртку, прилег на узкую деревянную скамью и продолжил размышления: «Странно, я повидал немало смертей, но так и не научился принимать гибель людей равнодушно. Почему? Может быть, из-за того, что не верю во встречу с Создателем? Не я один. Мало кто верит в это по-настоящему. Скорее всего, никаких Богов не существует. Нет вообще ничего – ни темноты, ни боли. Тогда почему же до сих пор жизнь сто́ит так мало?»

Ричард поежился, потер лицо ладонями, словно хотел смахнуть липкую паутину, закрыл глаза…

Мать стоит перед ним, держа в руках мягкое полотенце. Пятилетний Ри, только что выкупанный в корытце, ждет, когда его обернут огромным, с бахромой, полотенцем, усадят на кровать, не преминув, как бы невзначай, поцеловать. И он будет сидеть, весь окруженный лаской и заботой, сжимая в ручонках сладкое яблоко.

Воспоминания прогнали громкие голоса и возня в дальнем углу барака. Ричард приподнялся на локте, пытаясь отыскать источник беспокойства: двое каторжан затеяли игру в карты. Рудокопам хранить карты не дозволялось, но люди, лишенные развлечений, шли на любые хитрости, лишь бы обойти установленные правила. Колоду изготовили из страниц украденной в библиотеке книги. Для придачи листу необходимой жесткости, предварительно нарезанные страницы склеили крутой рисовой кашей. После нанесения рисунка поверхность покрыли несколькими слоями рыбьего клея. Единственное неудобство – масти не различались по цвету, но на это уже никто не обращал внимания.

Играли, как правило, один на один. Мастера предпочитали отстаивать звание в одиночку, а заключенные, занимающие в лагерной иерархии низшие ступени, к игре в карты не допускались. У них зачастую и на кон-то нечего было поставить. Сегодня выясняли отношения два старожила: Фарт, попавший в Таниевую Долину за конокрадство, и Хаттори – жестокий, равнодушный воин. Новенькая колода карт, изготовленная из томика астрономии, терпеливо дожидалась начала игры.

Фарт совсем недавно побрился наголо, и теперь в желтоватой коже, обтягивающей его лысый череп, отражались огоньки лучин. В противовес ему, Хаттори стричься не торопился. Расстегнутый ворот рубахи открывал мускулистую волосатую грудь и висящий на шее медальон. Хаттори отказывался объяснить, что это такое и почему он никогда с ним не расстается. Да люди и не слишком интересовались – разговаривал хозяин медальона неохотно, зато кулаки пускал в дело с превеликим удовольствием.

Конокрад похлопал по колоде рукой, дав понять, что к игре готов. Его руки были чистыми, без следов въевшейся в кожу рудной пыли. Некоторые заключенные уже давно были избавлены от утомительного бремени рудокопа. Конечно же, они спускались под землю, но, добравшись до штрека[34], отсиживались в сторонке, предоставив «удовольствие» ломать гору другим. Тем, кто по той или иной причине не мог или не хотел за себя постоять. Пока руды хватало, такая ситуация устраивала авторитетов и не вызывала нареканий у стражников. Когда же порода оскудела, Гердт Де Йонг попытался изменить порядки, заставить работать всех. Однако быстро на это дело плюнул: в тесных тоннелях-норах не то что надсмотрщикам – рудокопам едва хватало места.

– На что играем? – осклабился Фарт.

Хаттори достал небольшой самородок руды и положил его на стол. Конокрад кивнул, небрежно бросил рядом кисет табака. По бараку пополз негромкий говор – люди обсуждали, равнозначны ли ставки. Большинство считало, что нет, – табак ценился выше. Но Фарт, уверенный в своем превосходстве, торговаться не захотел. Он стасовал карты и выжидающе замер.

– Две… еще одну… еще… хватит. Себе, – игра началась.

Хаттори быстро проиграл самородок, потом второй.

– Куртку ставлю, – зло процедил он сквозь зубы.

– На шмотки не играю, – отрезал Фарт.

– Давай в долг, – не унимался проигравший.

– В долг не играю, – противился конокрад. – Ставь что-нибудь другое, или заканчиваем.

Хаттори лихорадочно соображал, что поставить на кон. Внезапно его взгляд остановился на Дитрихе – щуплом сгорбленном рудокопе. До того как попасть в рудниковую долину, Дитрих зарабатывал на жизнь предсказаниями. Тяжелая физическая работа и плохое питание быстро сделали его похожим на ходячий, обтянутый кожей скелет. Таких, как он, тут было немало, но лишь ему одному удалось сберечь вставной зуб из золота.

– Эй, ты, – крикнул Хаттори прорицателю.

– Кто, я? – надеясь, что он ошибается, переспросил Дитрих.

– Да, ты, – рявкнул Хаттори. – Подойди-ка сюда.

Каторжанин побелел лицом и обреченно заковылял к столу, за которым расположились игроки.

– На его зуб играю, – заявил Хаттори.

– Идет, – согласился конокрад.

Хаттори на какое-то время сумел отыграться, но вскоре потерял и кинжал, и чужой зуб.

– Зуб! – незамедлительно потребовал Хаттори.

– Не дам, – неожиданно заупрямился Дитрих. – Ни за что, хоть убивайте!

– Роуг, подсоби, – ухмыльнулся проигравший.

Невысокий, короткостриженый крепыш с ямочкой на подбородке подошел к Дитриху сзади и накинул ему на шею тонкую веревочную петлю. Прорицатель задергался, пытаясь оттянуть веревку. Через несколько мгновений все было кончено. Бесчувственное тело рудокопа обмякло и, как только Роуг ослабил петлю, упало наземь.

– Ты что, спятил? – удивился Хаттори. – Куда труп денем?

– В нужнике утопим, – не раздумывая, предложил убийца. – Ты же сам просил подсобить.

– «Подсобить» и «убить» – не одно и то же! – Хаттори выглядел недовольным. – Теперь сам убирай.

Ричард отвернулся к стене и вновь закрыл глаза. «Еще одна бессмысленная смерть, – подумал он равнодушно. – Что, интересно, почувствовал Роуг? Судя по его роже, ровным счетом ничего. А может, не стоит считать смерть абсолютным злом? – закралось сомнение. – Ведь жертва уже не совершит ничего дурного. Хотя какой, к дьяволу, вред от Дитриха?!»

Входная дверь отворилась, в барак вошли Ральф и Морт. Рудокопы, обсуждавшие смерть Дитриха, мигом притихли. Оценив ситуацию, Ральф брезгливо скривился.

– Какого рожна тут давильню устроили? Самим жить надоело?

– Брось, Ральф. Этому дерьму один путь – в отхожее место. А оттуда еще никто не возвращался, – оскалился Роуг. – Так что не расскажет.

– Барон, какие проблемы? – поддержал убийцу Хаттори. – Кому этот доходяга нужен? – Громила сложил ладони в молитвенном жесте и демонстративно закатил глаза. – Скажем, что пошел искупаться, и больше его никто не видел.

– Искупаться пошел? – начал закипать Ричард. – И перепутал речку с нужником. Молодцы, здорово придумали.

Роуг и Хаттори осклабились.

– Чего скалитесь?! – взорвался барон. – На перекличке, – Ральф О’Лири ткнул пальцем Роуга в грудь, – скажешь, что видел, как прорицатель пробирался ночью к воротам. А ты, – барон погрозил Хаттори кулаком, – подтвердишь, что так оно и было.

Морт, займись телом, – приказал Ральф своему молчаливому спутнику.

В красных радужках альбиноса сверкнул гнев, но лишь на мгновение. Морт пнул ближайшего зеваку и, сделав жест, будто внешней стороной ладони смахивает рассыпанные по столу крошки, приказал:

– Бери помощника – отнесете тело в отхожее место. Если встретишь стражников, скажи, что Морт поручил выбросить обгаженный тюфяк. И не дай бог попадетесь на глаза Лерою или Де Йонгу! – пригрозил он. – Можете в этом случае сами в нужник нырять.