Владимир Прягин - Дурман-звезда Страница 6

Если бы здоровяк в безрукавке пробыл в трактире чуть дольше, то его глаза привыкли бы к полумраку после яркого солнца, и он успел бы среагировать на бросок. Но сейчас ему не хватило какой-то доли секунды, и кинжал вошел точно в горло. Мощное тело со стуком рухнуло на деревянный пол.

В следующее мгновение все задвигались очень быстро. Ястребы кинулись вперед, обнажив клинки. Посетители, роняя лавки, порскнули в стороны, чтобы не попасть под удар. Телохранитель тоже выхватил меч. Двоих противников он буквально вспорол одним изящно-слитным движением. Пока они падали, ушел от удара третьего, а четвертому чиркнул острием клинка по бедру. Блокировал несколько ударов подряд и сам перешел в атаку.

Хищно лязгала сталь. Телохранитель ловко вертелся между столами. Меч его сверкал в полутьме, чертя убийственные зигзаги.

Это был образцовый бой. Трое уже полегли, а телохранитель не получил ни одной царапины. И все же в конце концов удача изменила ему – чужой клинок рассек ему кожу.

Рана была не смертельной, но затрудняла движения. Парируя выпад слева, телохранитель поскользнулся и припал на одно колено. Выставил меч, отбивая очередную атаку, и в эту секунду Ястреб, зашедший сзади, со всего маху рубанул ему по затылку.

Аристократ усмехнулся. Брезгливо ткнул носком сапога наполовину обезглавленный труп и повернулся к девчонке и ее спутнице. Произнес с ленцой:

– Итак, благородные дамы. Теперь мы можем поговорить?

Он шагнул ближе и протянул руку, словно собираясь погладить малышку по голове. Опекунша зашипела и рванулась к нему. Длинноволосый перехватил ее за предплечье и буднично, без всяких эмоций ударил кулаком по лицу. Старуха повалилась на пол.

Аристократ присел перед девчонкой на корточки. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не отрываясь. Наконец он сказал ей:

– Мелкая дрянь. Думала так просто сбежать?

Она всхлипнула и опустила голову. Но аристократ, взяв малышку за подбородок, заставил ее поднять взгляд. Девочка дернулась, но он держал ее крепко.

– Отпусти! – Она давилась слезами. – Отпусти, слышишь, ты! Обмылок!

Похоже, это слово что-то для него значило. Что-то конкретное и очень обидное.

Он вскочил на ноги. Маска холодного равнодушия дала трещину, и стало видно, что аристократ – совсем еще молодой парнишка. Лицо его пошло пятнами, а в глазах полыхнуло чистое, незамутненное бешенство. В эту секунду он себя совершенно не контролировал. Судорожно схватился за меч, замахнулся и рявкнул:

– Сдохни!

4

Скажу честно – не знаю, как я отреагировал бы, если бы длинноволосый ударил молча. Что поделать, я всего лишь «голем, лишенный души», как изящно сформулировал жрец. Меня мало интересуют дела людей, и я не вмешиваюсь в них, если не имею прямых инструкций. Сейчас ситуация меня никак не касалась. Мысли мои были заняты сменой циклов и предстоящей казнью. Но прежде всего я наслаждался спокойным осознанием того факта, что уже через каких-нибудь три часа я перестану видеть и этот город, и его обитателей, и бледное, словно запыленное небо, с которого таращится желтый безумный глаз. Одним словом, резню в трактире я наблюдал спокойно, как беспристрастный зритель. Семейная разборка аристократов меня тоже не особенно волновала. Да, девчонку было немного жаль. Но судьба есть судьба. Ценность жизни под этим солнцем, мягко говоря, относительна – кому об этом знать, как не мне…

Но Ястреб, на свою беду, не сдержал эмоций. Мало того – он умудрился выбрать то единственное слово из всех, которое сейчас могло ему помешать.

Сдохни. Так было написано на портрете Угря.

Живи. Так звучала команда на парусине.

Простейшая инструкция, принятая мной к исполнению. Проще некуда. Тот, кому пожелали смерти, должен остаться жив.

Когда я услышал «Сдохни!», у меня сработал рефлекс.

Я подставил свой клинок под удар.

Звякнула сталь.

Аристократ не сразу осознал, что случилось. Он словно не видел, что его меч наткнулся на препятствие. Рычал, усиливая нажим. Потом в его лице появилось что-то осмысленное. Длинноволосый медленно перевел взгляд на меня. О, это впечатляло! Примерно так же он посмотрел бы, наверно, на ожившую табуретку, если бы та вдруг заговорила с ним о погоде.

– Ты!.. – У него не хватало слов, дыхание перехватило от ярости.

– Не нервничай, – сказал я. – И оставь в покое девчонку.

– Да как ты смеешь?

– Остынь, говорю. Выпей пива, оно холодное. И вали отсюда. Вместе со своими пернатыми.

Надо отдать ему должное – он быстро сумел овладеть собой. Понял, что обычный простолюдин не посмеет разговаривать таким тоном. Мой клинок, на лезвии которого мерцали фиолетовые разводы, тоже не ускользнул от его внимания.

Когда Ястреб снова заговорил, голос его звучал бесцветно и тихо. Он не угрожал – просто констатировал факт:

– Не знаю, кто ты. Но умирать ты будешь долго. Я обещаю.

– Тоже мне новость. Но ты здесь ни при чем, Ястреб.

– Посмотрим.

Он отступил на два шага и скомандовал:

– Взять!

Обычно я убиваю только в том случае, если это необходимо для дела. Быстро и без лишних эффектов. Но то, что я ощущал сейчас, походило на опьянение. Мне было легко и радостно, потому что этот длинноволосый юнец снял с меня ответственность за последствия. Одним-единственным словом он перевел себя в разряд тех, кто мешает предначертанию, и теперь принадлежал мне. И, да простит меня солнце, я больше не видел смысла быть аккуратным, потому что любые огрехи просто ничтожны на фоне того, что нас ожидает вечером.

Узор на моем клинке шевельнулся – словно отсветы молний пробежали по лезвию.

Живая сталь просила напоить ее.

Сделаем.

Краем глаза я уловил, как солнечный луч, проникший через окно, подсвечивает лиловую пыль, и мне подумалось, что вся эта сцена похожа на картинку из волшебного фонаря, который я однажды видел на ярмарке. Там свет от лампы, пройдя сквозь линзу, создавал в клубах дыма фантастические видения. Картины эти были красочны и заманчивы. Иногда они казались реальнее, чем те, что сейчас мелькали передо мной…

Первый боец атакует, но слишком медленно – словно застревает в лиловой взвеси. Я, сократив дистанцию, отсекаю ему руку по локоть. Он валится на пол. Другой пытается достать меня. Нагибаюсь, пропуская над собой блестящее лезвие. Бью с разворота. Мой клинок, разрубив доспех, доходит до позвоночника. Такие удары неэкономны, но сейчас я пьян, и мне хочется кромсать на куски. Выдергиваю клинок и, продолжая движение, впечатываю локоть в лицо еще одному противнику. Слышу отчетливый хруст костей.

Узор на моем мече становится ярче, как будто взбухают стальные жилы, наполненные фиолетовым светом. Сталь утоляет жажду. Вибрирует от восторга. Живет.

Удар, еще удар, блок. Смещаюсь в сторону, уклоняюсь, увертываюсь. Один из Ястребов, промахнувшись, подставляет мне шею. Не раздумывая, сношу ему голову. Рублю направо, налево, перед собой. Хлещет кровь, в ушах звенит от истошных воплей.

Последний боец, оставшийся на ногах, уже не думает об атаке. Поднимает меч, защищаясь, и мой клинок перерубает чужую сталь. Ястреб испуганно таращит глаза, но я уже снова бью, и лезвие с фиолетовыми разводами разваливает его почти надвое – от правой ключицы к левому боку.

Перевожу дыхание. Оглядываюсь вокруг.

Пол залит кровью, повсюду трупы. Отрубленная голова закатилась под лавку. Кто-то блюет в углу. Двое селян тихонько по стеночке крадутся к двери.

Длинноволосый аристократ, который не участвовал в драке, стоит напротив меня. Он бледен, но сохраняет хладнокровие. Меч вытаскивать не спешит.

Я вытираю свой клинок, который постепенно тускнеет, и спрашиваю:

– Ну что? Продолжим беседу?

Вообще-то, исходя из логики последних событий, мне следует его просто прикончить – без долгих объяснений и разговоров. Я начинаю поднимать меч, но рука наливается тяжестью, и волной накатывает усталость. Как будто судьба мне шепчет: «Хватит, ты сделал уже достаточно». Ну что же, я привык к ее странностям. Главное – сейчас этот хлыщ не причинит девчонке вреда. А что будет в следующем цикле – уже не моя забота.

Он пятится и от двери бросает:

– Я запомню тебя. Найду и рассчитаюсь за все – кто бы ты ни был, человек или тварь из тени…

– Ага, удачи.

Сеанс окончен. Волшебный фонарь погас.

Я глянул на девочку. Она сидела под стойкой, сжавшись в комочек и прикрывая руками голову. Глаза открывать боялась. Очень правильное решение. Опекунша лежала рядом в неестественной позе – при падении ударилась головой, и этого ей хватило. Отмучилась, в общем.

И что теперь?

Полог, закрывающий вход в пристройку, заколыхался. Я вздохнул и сказал:

– Выходи, хозяин.

Он молчал, затаившись. Пришлось прикрикнуть: