Виктор Кузнецов - Пленники Долины Страница 60

Вкусив долю рудокопа, Адсон с горечью признал, что весь срок – десять лет – он тут не протянет. Даже если его не сожрет какой-нибудь монстр и не разобьют киркой голову, в могилу сведут рудная пыль и скудная пища. Но Кролл слишком маленький остров, чтобы затеряться в толпе, и бывший ополченец принял единственное, как ему казалось, верное решение – бежать на континент или, в крайнем случае, присоединиться к пиратам.

Он не тешил себя надеждами незаметно проскользнуть через тщательно охраняемый блокпост на выходе из колонии, и единственным путем к свободе оставалась лодка. Адсон не хотел говорить о побеге кому-нибудь еще, но в одиночку задумка выглядела неосуществимой. Понимал Адсон и то, что без помощи извне лодку ему не достать. Перебрав в уме горожан, он пришел к выводу, что одних не желает подвергать ненужному риску, а другим просто не доверяет. Продать лодку бывшему ополченцу могли лишь те, кого по долгу службы ему приходилось в прошлом преследовать.

Найти среди каторжан надежных людей не составило большого труда: Константин и Луис – ближайшие приятели – согласились не раздумывая. Они уже год отбывали наказание, и оба ненавидели Долину лютой ненавистью.

– Побег – это хорошо, но где же мы возьмем лодку? – засомневался Константин, когда Адсон наконец-то решился поделиться дерзкой идеей.

– Я все продумал, – заверил товарища Адсон. – Лодку мы купим у воров Солина.

– Так они тебе и продадут, – засомневался Константин.

– Продадут, доверьтесь мне, – твердо стоял Адсон.

– Зачем им так рисковать ради какого-то каторжанина?

Адсону не хотелось рассказывать про знакомства в воровских кругах, но скрывать подробности, когда на карту поставлена жизнь, было еще хуже.

– Когда-то я помог им достать оружие, – признался Адсон.

Константин от удивления аж присвистнул.

– Интересные подробности! Ты же в ополчении служил!

– Ну и что с того? – спросил Адсон недовольно.

– Как это «что с того»? – недоумевал Константин. – Представитель закона сам же его и нарушает. Считаешь, в этом нет ничего необычного?

Адсон метнул гневный взгляд.

– Я не отрицаю своей вины, но поступить иначе не мог.

– Тебя же вроде за торговлю поддельным вином посадили? – вспомнил Константин.

Адсон кивнул.

– Там запутанная история, долго рассказывать.

– Ладно, не наше дело, – уступил Константин. – Короче: лодка на твоей совести.

Адсон облегченно вздохнул. Рассказывать про Лию, про то, как он оставил ее несколько лет назад, и чем это все для девушки обернулось, было невыносимо больно.

– А как определим, куда плыть? – забеспокоился въедливый товарищ.

– По солнцу и звездам, – пояснил Адсон. – Хотя, если говорить начистоту, я в навигации не силен. Придется прихватить из библиотеки книгу по астрономии и подучиться.

Константин укоризненно покачал головой:

– Для меня слишком поздно надевать мантию школяра. И с каких это пор заключенным разрешено посещать библиотеку?

– Попросим Фарта, – быстро нашелся Адсон. – Он за деньги не то что книгу из библиотеки, подушку из-под головы Де Йонга вытащит!

– У меня для вас хорошая новость, – вмешался Луис, все это время не проронивший ни слова.

Адсон и Константин переглянулись.

– Красть астрономию не придется. Я несколько лет плавал на торговом судне лоцманом[35] и легко определю путь по звездам.

Луис возбужденно переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая, что ему приятна мысль о собственной значимости в предстоящем деле.

– Действительно, хорошая, – обрадовался Адсон. – Но смотри у меня! – Бывший ополченец в шутку погрозил пальцем. – Никаких шуточек в присутствии стражников!

Луис умоляюще поднял руки, признавая собственный недостаток. За ним водилась скверная привычка ляпнуть там, где следовало бы промолчать. Низенький, едва достающий Адсону до плеча, кучерявый и щербатый, из-за своего длинного языка Луис частенько становился гостем «каменного мешка» – так заключенные называли лагерный карцер, помещение, где с трудом помещался один человек. Двое суток в столь стесненных обстоятельствах надолго отбивали у большинства шутников желание острить в присутствии охраны. На свою беду, Луис не входил в их число.

– Оставаться в колонии нельзя, – будто уговаривая себя, продолжил Адсон. – Ричард что-то затевает, и у меня совершенно нет желания принимать его сторону. А выбора, похоже, не останется.

– Что затевает? – с нескрываемым любопытством спросил Луис.

– Точно не знаю, но он часто приглашает к себе барона и Морта. Ну скажи, чего им обсуждать?!

– Да кто их знает, может, в карты играют, – предположил Константин.

– Да… за день не наигрались, – усмехнулся Адсон.

– Давайте расскажем Де Йонгу, – предложил толстяк.

– И получим заточку в бок, – негодующе возразил Константин. – Или нас завалят в штреке. Да и что мы расскажем? Нам же ничего не известно. А коменданту нужны доказательства, в любом другом случае он на открытое противостояние с Ричардом не пойдет!

– Да я в шутку, – начал оправдываться Луис, – что вы, в конце-то концов? Пошутить, что ли, нельзя? – съежился он под суровыми взглядами друзей.

– Постарайся ближайшие недели две не шутить! – не допускающим возражения тоном потребовал Адсон. – А то опять загремишь в карцер. И что нам в этом случае делать?

Луис растерянно заморгал, потер ладонями щеки и только после этого нерешительно кивнул, словно его попросили две недели молча терпеть зубную боль.

– Как только раздобуду лодку – дам знать, – пообещал Адсон.

– А как ты ее раздобудешь? – живо заинтересовался Луис.

– Тебе лучше не знать подробности, – отрезал Адсон. – Не обижайся, но еще кто-то из древних сказал, что тайна, про которую знают двое, перестает быть тайной.

Луис опустил голову, понимая, что беседа окончена. Но зато в его сердце зажглась надежда. Все это время тлевшая крохотным угольком, она наконец-то набрала достаточно сил, чтобы согревать, а не жечь при неосторожном прикосновении. Похожее чувство испытывал сейчас и Константин. После разговора жизнь троих каторжан наполнилось особенным смыслом, впервые со дня ареста все трое заснули со счастливыми улыбками.

Единственный местный житель, кому позволялось беспрепятственно приходить в лагерь, был торговец Натан. Невысокий, к своим тридцати годам отрастивший небольшое брюшко, он каждую субботу, если не шел дождь, пригонял во двор тачку со скобяными изделиями, фруктами и овощами, табаком, одеждой. Натан возил все, что пользовалось в долине спросом.

Целую неделю Адсон вымаливал у Флэа хорошую погоду. И небеса вняли мольбе. С самого утра не было ни облачка, ни тучки. Тяжелый солнечный диск, поднявшись над кронами деревьев, сулил на исходе лета замечательный теплый день.

Оставив в забое старшим Константина, Адсон бодро шел в сторону крепости. Беспрепятственно миновав стражу, он вышел на внутренний двор и, стараясь не привлекать внимания, сразу же свернул к кузнице. Мастер Берни, облаченный в холщовые штаны и кожаный фартук, раздувал горн. Пылающий в каменном плене огонь чутко реагировал на каждый толчок кузнечных мехов, то обманчиво затихая, то вспыхивая с новой силой. На стенах висели предметы кузнечного ремесла: щипцы, клещи, разнообразные молотки и молоты. На земле валялись заготовки мечей, неподалеку стоял чан с водой, где закаливались клинки. Берни, заметив Адсона, приветливо кивнул и отбросил в сторону недоделанный щит.

– Ничего не выходит, – сокрушенно произнес кузнец.

– Ты о чем? – поинтересовался Адсон.

– Хочу выковать щит, чтобы держал удар двуручника. – Берни почесал правое предплечье и добавил: – Если бездумно увеличивать толщину, то больно уж тяжел выходит. Костные платины водолюба не годятся – трескаются. Может быть, панцирь клешненога испробовать?

– Не знаю, – честно признался Адсон.

– Ну да… тебе-то откуда знать, – разочарованно пробурчал Берни. Он взял заготовку меча и засунул ее в горн. Качнув меха, глубоко вздохнул и вытер со лба пот.

– Скажи, ты любишь свое ремесло? – сменил тему разговора Адсон.

– Люблю ли я свое ремесло? – повторил кузнец неторопливо. – Чтобы такое понять, некоторые тратят целую жизнь. Если честно, я как-то не задумывался, – неопределенно пожал он плечами. – И мой дед был кузнецом, и отец… Я люблю слушать звон молота, смотреть, как летят во все стороны искры и из раскаленной докрасна заготовки рождается клинок.

– Значит, все-таки любишь, – сделал вывод Адсон.

Кузнец двусмысленно хмыкнул и, вытащив заготовку, принялся ее обстукивать.

На внутреннем дворе становилось все оживленнее. Адсон насчитал пятнадцать стражников. Двое из них несли оплетенный ивовыми прутьями деревянный каркас, отдаленно напоминающий огородное пугало. Установив его возле поленницы, стали налепливать на торчащие во все стороны ветки глину.