Ксения Медведевич - Сторож брату своему Страница 78

Казим рыкнул и ахнул, все вздрогнули, подняли головы – и увидели, что Ваки крикнул слишком громко. Слонявшиеся вдоль навеса местные, как один, развернули головы и уставились на айяров с перекошенными от ужаса лицами.

– Ты, брат, лучше не кричи так сильно, – тихо сказал Ибрахим. – Потому как эту бабу мы только что у старой каабы встретили.

Разинув рты, все обернулись к нему.

– Всё как они рассказывают. Про мертвую бабу, которую от мужа в пустыне похитили, наигрались, а потом убили и прикопали неведомо где. Браслеты звенят, и следы остаются. Женские, босой ножки. И только мертвые вдоль дороги стоят и кругом – тишина…

Все согласно ахнули и зачесали в затылках.

– В-вот ведь как знатно мы за сладким в Таиф съездили… – пробормотал Ваки и тоже поскреб в голове, сдвигая набок папаху.

Крики айяров затихали далеко внизу – ушрусанцы наверняка уже перебежали мостки над вади и влетели на улицы городка.

Звяк. Легкая ножка шагнула вперед.

Тарег медленно повернул голову.

И негромко сказал:

– Приветствую вас, почтеннейшая. Чем могу быть полезен?..

Призрачная женщина в разорванном на груди платье не ответила. Только пошатнулась, устало прикрывая ладонью лицо. Спутанные, незаплетенные волосы мотались густыми прядями.

Вдруг перед камнем захрустело – причем не щебенкой. А так, словно под тяжелой поступью крошились кости.

Ударил колючий, мощный порыв ветра. Пламя факелов легло набок, зачадило длинными темными языками – и с хлопками погасло.

Темноту входа в пещеру разрезал высокий, непроницаемо черный силуэт. Высокие длинные уши стояли торчком, длинные когтистые руки богиня расслабленно опустила к бедрам. И прищурила большие красные глаза:

– Как ты смел явиться без подарков и жертвы, сумеречный наглец?..

Нерегиль поднялся на ноги и чуть склонил голову:

– Приветствую, госпожа.

Манат оскалила острые, блестящие от слюны клыки:

– Я обглодаю твои кости, маленький сумеречник!..

В ответ Тарег молча поднял руки и раскрыл на шее ворот рубашки:

– Люди сделали со мной вот это, госпожа.

Манат прищурила сочащиеся алым светом глазищи, увидела удавку Клятвы и зарычала.

По хребту продрало таким обжигающим, склеивающим губы холодом, что Тарег пошатнулся. А за спиной прошелестело:

– Ну надо же… Нас почтил своим присутствием Страж Престола…

Нерегиль прикрыл глаза и сглотнул.

Он знал, кто сейчас стоит за спиной. Этот голос принадлежал не призрачной женщине.

Этот голос принадлежал Второй Сестре. Ее называли Уззайян. Всемогущая. И не зря.

Холод запустил пальцы во внутренности и попытался остановить дыхание. Холод был страхом. Бояться нельзя, Тарег. Нельзя, нельзя.

Нерегиль сглотнул еще раз.

И, с усилием разомкнув челюсти, проговорил:

– Так меня назвали люди, госпожа.

Узза, против ожиданий, лишь вздохнула. И обошла его, справа.

Сейчас богиня выглядела как неестественно высокая женщина с темно-бронзовой кожей. Как и Манат, Сестра не снизошла до иллюзии одежды. В высокой прическе тускло светился огромный полумесяц – его концы высовывались из-за затылка, подобно длинным рогам. Ну да, конечно. Рогатая Узза, госпожа женщин и их луны.

Развернувшись, бронзовая богиня встала рядом с сестрой.

– Зачем ты пришел, маленький сумеречник?

На прямой вопрос отвечать легко и приятно. Тарег, несмотря на тошнотный страх, сумел улыбнуться – кривовато, зато не через силу:

– Госпожа, в твоем вопросе содержится ответ. Я – маленький сумеречник. Халиф имеет власть мне приказывать, и он велел мне избавить аш-Шарийа от карматов. А я не могу ослушаться приказа.

Узза недоверчиво прищурила смоляные, без белков, капли глаз:

– Разве тебе не известно, что карматы – всего лишь орудие? Они служат нашей Сестре! Как ты собираешься одолеть карматов?

Что ж, надо решаться.

Тарег быстро проговорил:

– Если за карматами стоит аль-Лат, значит, я должен одолеть аль-Лат.

И закрыл глаза.

Ответом ему стал громовой, издевательский хохот. Богини смеялись – от души, закидывая рогатую и ушастую головы. В общей какофонии мешались свист ветра и заливистый вой псов, бродивших поблизости. Гончие Манат, наверное, тоже смеялись над наглостью маленького сумеречника.

Тарег сжал кулаки, стиснул зубы и разлепил ресницы. И выдавил из себя – главное:

– Я… нуждаюсь… в вашей… помощи.

Хохот стих, словно его срезало.

Манат сухо тявкнула:

– С чего бы нам помогать тебе, маленький дурачок? Она – наша сестра! А ты – глупое, слабосильное существо на поводке у еще более глупого и слабосильного существа!

Нерегиль процедил:

– Она больше не ваша сестра. Теперь имя ей – легион. Такие, как я, от века убивали таких, как она.

– Не по зубам пасть разеваешь, Тарег.

Это спокойно сказала Узза.

Нерегиль кивнул. И, кашлянув и тронув петлю на горле, проговорил:

– Были бы зубы – не пришел бы. А так – смотрите сами. Либо я ее уничтожу, либо она вас.

Последнюю фразу Тарег прошипел с искренней ненавистью. Занесенный песками оазис под Марибом он проезжал. И сдуру дотронулся до торчащего из песчаной дюны камня. Тот оказался вершиной купола местной масджид – там пытались спастись от страшного самума люди. Они задыхались долго, один за другим. Скрежещущий хохот демонихи в реве песчаной бури он тоже расслышал. Т-тварь…

Глаза заволокло пеленой ярости.

Над ним хихикнули:

– Смотрите, какой свирепый…

– Она заберет все ваши земли. Все оазисы. Все города, – прошипел он, зло прищуриваясь. – У нее брюхо – как прорва.

– Али и так забрал у нас все, – неожиданно грустно усмехнулась Узза.

– Тогда почему вы все еще здесь?

Красные и матово-черные глаза уставились на него изучающе.

– Ты глуп, – наконец, прорычала Манат. – Потому что не знаешь, о чем просишь.

– Я прошу помощи, – кашлянув, настойчиво сказал нерегиль.

– Нет! – гавкнула Манат. – Ты в силах все сделать сам. Прикончи ее! Твоя победа – залог нашей свободы. Победишь ее – и мы сможем покинуть эти земли!

– Покинуть эти земли?.. – зло выдохнул нерегиль. – Для чего? Куда вы пойдете? Миру осталось не так уж много. Нам всем осталось не так уж много. Я хочу провести последние годы жизни с честью. И с чувством выполненного долга. А вы?

– Я тебе ответила, – угрожающе оскалилась богиня.

– Я прошу помощи, – стискивая кулаки, сказал Тарег. – Я готов заплатить.

– Хорошо, – вдруг отозвалась Узза. – Мы поможем тебе. И ты заплатишь. Я даже открою тебе, о чем ты на самом деле просишь.

Видимо, он слишком заинтересованно встрепенулся – и они опять захохотали.

Отсмеявшись, Узза улыбнулась бронзовыми губами:

– Ты не одолеешь ее, пока не станешь тем, кем тебя назвали люди.

– Но…

– Ты – не Страж Престола. Ты ненавидишь аш-Шарийа. Ты ненавидишь людей. А ведь тебе поручено их защищать.

– Вы – богини, к которым сотни лет все здешние… люди, – сплюнул Тарег, подивившись, насколько люто, на самом деле, ненавидит ашшаритов, – обращаются за помощью. Все эти… – тут нерегиль широко махнул рукавом, – так называемые… люди… – слово давалось ему тяжело, его приходилось выталкивать языком из сведенной яростью гортани, – суть подлые, вероломные, развратные твари, которых, по справедливости, нужно испепелить небесным огнем. А мой хозяин – настоящий выродок, заслуживающий самых глубоких кругов ада в посмертии. И я не знаю, кого и зачем я защищаю. Это чистая правда, и тут мне возразить нечего.

– Ты – глуп, – высокомерно фыркнула Манат. – Впрочем, поскольку ты глуп, ты не поймешь, насколько ты глуп. Но мы тебе, дурачку, так и быть, поможем. Мы поможем тебе… одолеть аль-Лат… хи-хи-хи…

– Кто мы такие, чтобы вставать между нерегилем и его демоном… – насмешливо прошелестела Узза.

– Называйте свою плату, – сглотнув, выговорил Тарег.

Жар ярости спал, и холод опять продернул вниз по позвоночнику. Скулы сводило, плечи дрожали, словно после многочасовой пробежки в полном доспехе.

– Три услуги для Манат, – показала зубищи псоглавая богиня.

– Три услуги для Уззы, – улыбнулась Рогатая.

– Мы называем дело – ты исполняешь. Дважды по три услуги, – проговорили богини странным, жутковатым хором.

Стараясь не дрожать всем телом и пряча кулаки в рукава, Тарег выдохнул:

– Принимаю уговор!

– Глупец, – жалостливо улыбнулась Узза.

И исчезла.

Следом в глухой темени ночи испарилась Манат.

Тарег выдохнул. Потом выдохнул еще раз. Потом пошатнулся, качнулся вперед и уперся ладонями в камень перед собой.

А следом у него подкосились ноги, и нерегиль осел на землю – все так же удерживая ладони на ледяной неровной поверхности. Прислонившись к камню лбом, он несколько мгновений наслаждался прохладой и одиночеством.

А потом кашлянул и прошептал:

– Поди ж ты… Получилось!..

И тут за его спиной вкрадчиво прошелестело: