Дарья Зарубина - Верное слово Страница 8

Предгорисполкома Ивана Степановича Скворцова знали в Карманове все, от мала до велика. Был он свой, городской, отсюда ушёл воевать в Гражданскую, обратно вернулся молодым красным командиром: на плечах кожанка, на боку маузер именной, да только пришёл без правой ноги, отнятой по самое колено. Так и остался, вот уже тридцать лет тому; слыл человеком честным и простым, без пресловутого «комчванства». К Иван Степанычу шли всегда – за ордером на дрова, за доппитанием, чтобы позволили сделать пристройку… Лихо было долго. А потом, после тридцать пятого, как отменили «лишенчество», перестали жать «единоличников» с «некооперированными кустарями», стало легче. Ушли в прошлое «провизионки», прибавляли продуктов по карточкам, всё больше можно было купить просто на рынке, и Иван Степанович занимался теперь куда более интересными делами – жильё построить, дороги поправить, старый запущенный парк привести в порядок, маленький городской музей расширить…

Скворцов был невысок, кряжист, голову брил по моде еще двадцатых годов. В горкоме народ менялся едва ли не ежегодно, а председатель каждое утро, неизменно к восьми часам, летом и зимой, в жару и стужу, шагал на работу. Машиной он не пользовался, мол, «буржуйские это штучки». Разве только для официальности – если встретить с поезда какого важного гостя, или по срочному вызову. Да и «идти-то всего ничего». «Я с половиной Карманова здороваюсь, когда утром иду, а со второй – когда вечером возвращаюсь» – эти слова Ивана Степановича знали все в городе.

Маги поднялись по вытертым деревянным ступеням. За дверью, обитой видавшим виды дерматином, в приёмной толпились посетители. За последние годы ничего не переменилось, разве что бальзамины на подоконниках разрослись пышными кустами, заполнив зеленью оконные проёмы. Пожилая секретарша Валентина Ильинична улыбнулась, кивнула дружески.

– Здравствуйте, здравствуйте, Машенька, и ты, Игорь. Какие красавцы-то! Да не краснейте, красавцы и есть! Заходите, Иван Степанович ждёт. Подождите, товарищи, что вы шумите, не на базаре! – строго окоротила она возмутившихся из хвоста очереди. – Товарищи маги только из столицы. Будут у нас работать.

…Деревянный протез постукивал по полу. Предгорисполкома не любил сидеть, словно напоказ, мол, нипочём мне и это увечье. Скворцов постарел с тех пор, как они видели его последний раз, – морщины на бронзовом от загара лбу залегли глубже. Но председатель был из тех, кто от возраста не сутулится или горбится, а словно бы «даёт усадку» – Игорю показалось, что он будто стал чуть ниже ростом, приземистее, но шире и кряжистей, словно старался ещё основательнее утвердиться обеими ногами – здоровой и деревянной – на земле, которой отдал всю жизнь.

Остались позади «о, наконец-то, наконец, добро пожаловать! Игорь, ну вылитый отец. Эх, какой человек был… Земля ему пухом. Машенька, ты у меня, пожалуй, всю мужскую часть исполкома с ума сведёшь, невзирая на семейное положение!.. Ордера на комнаты в общежитии получите в жилотделе… Аккредитивы при вас? Валентина Ильинична, дорогуша, будь любезна, отправь в финотдел, пусть банк запросят, чтобы ребятам не мотаться зря… Какая ещё помощь нужна, товарищи?..»

Наконец выговорились. Обязательное было сказано, бумаги «пошли в работу». Игорь с Машей сидели у длинного стола, крытого зелёным сукном, а Скворцов вышагивал от стены к окну, от гипсового бюста Генералиссимуса до стойки с книгами.

– В общем, дело у вас, ребята, будет такое… – Иван Степанович погладил блестящую лысину, прошёлся вновь – тук-тук, тук-тук. Игорь невольно подался вперёд, втайне надеясь: вот оно, сейчас всё разъяснится. – Такое дело, говорю. Карманову без магов плохо, скверно тут у нас без магов. Работы-то непочатый край! Затеяли дорогу строить – бомбу выкопали, да не простую, с магической начинкой! Фрицева работа, будь они неладны… Пока сапёров вызывали, пока те сами чародея дельного нашли, неделю полгорода по окрестным сёлам держали: а вдруг рванёт! Потом эпизоотия началась, и тоже – ни одного мага толкового, в области даже сыскать не могли! Как осень – грипп, да злой такой, врачи не справляются, пятеро детишек померло, такие-то дела, во-от…

– Иван Степанович… товарищ Скворцов… – решился наконец Игорь, стараясь скрыть разочарованные нотки в голосе. – Мы с Маш… Мы с товарищем Угаровой тоже ведь не сапёры, не врачи. Даже не ветеринары. Мы теоретики.

– Ну и что ж, Игорь?

– У нас даже в дипломе это написано, «маг-теоретик».

– Ну, написано. А у меня вовсе никаких дипломов по карманам не валялось, когда с Гражданской вернулся, а партия сюда отправила. Никто у меня, товарищ Матюшин, не спрашивал, есть, мол, товарищ комполка, у тебя дипломы, нет ли. Партия сказала – надо, Скворцов! И я ответил «есть!». Вот и тебе партия тоже говорит «надо!». А ты мне про какие-то дипломы…

Игорь с Машей переглянулись.

– Мы лечить не умеем, Иван Степанович. Только в пределах базового курса. Самые азы. Вам не нас, вам с лечебного факультета надо было специалиста затребовать… – проговорила Маша. – И бомбы разряжать тоже.

– Что «тоже», товарищ Угарова?

– В пределах базового курса, товарищ Скворцов, – Маша стыдливо потупилась. – Ну, и чего с фронта запомнилось, только ведь там как… не по уставам, по жизни. Мы ж… теоретики, мы другое…

– Ага, Мария Игнатьевна! В пределах базового курса – но учили? Так? И на фронте, – он подмигнул, – когда не по уставам приходилось, а по жизни – так?

– Так…

– Значит, справитесь, – предгорисполкома решительно хлопнул по столу ладонью. – Я тоже институтов не кончал, и ничего, справляюсь пока. Ты, товарищ Угарова, в горздрав тогда, а ты, товарищ Матюшин, в отдел капитального и дорожного строительства. Давно бы их разделить, да всё никак фонды не выбью. На месте разберётесь, что делать. Да! Ставки на вас выделены, товарищ Потёмкин постарался – по девятьсот рублей, как магу-инспектору. Не так много, как вы бы, товарищи, в московских специнститутах получали, но уж чем богаты.

– Спасибо, Иван Степанович…

Девятьсот рублей в провинциальном Карманове были очень, очень приличными деньгами.

Игорь почти решился спросить, отчего, если всё так просто, в исполкоме милиция дежурит, но осёкся. Ну как спросит председатель, на чём основаны опасения Игоря – на том, что молоденький милиционер корочки магические без почтения принял? Что Игоря Матюшина, который в Карманове родился и вырос, в книжечку как гостя записал? Как бы не только чванливым дураком, но и трусом не выглядеть. А всего-то – посмотрел нехорошо на выпускников в приёмной Потёмкина страшный старик Верховенский. У него работа – так смотреть, чтобы простаки вроде Игоря начинали в каждой тени врага народа видеть. Не был никак связан визит старого мага с их распределением, мало ли в каких операциях могла понадобиться помощь Потёмкина службе госбезопасности. Игорь промолчал, решив приглядеться и разобраться.

– Так что, товарищи, Валентина моя вам сейчас направления сделает, я подпишу. По аккредитивам своим в кассе получить не забудьте!

– Ты что-нибудь поняла, Маха?

Рыжая помотала головой, вновь немилосердно одёргивая платье.

– Тебя в строительство, меня в горздрав… Нет, с чем-то простым мы, конечно, справимся, зачёты не зря сдавали, и сборы военные, и фронт, конечно же… Но…

– Но мы ж теоретики, Машка. – Игорь пожал плечами.

– Угу. Но, раз Родине мы здесь нужнее… – ядовито огрызнулась та.

– Давай по мороженому, а? А то как-то кисло после этого разговора. Словно недоговаривал нам товарищ Иван Степанович что-то. Точно не знал, куда нас девать.

– Почему это не знал? – несмотря ни на что, от мороженого Маша отказываться не собиралась. – Как раз знал. Всё заранее продумал. И ставки уже открыты.

Игорь только покачал головой. Утро понедельника выдалось волшебным, тёплым, нежарким, идти по тихой кармановской улочке было одно удовольствие. Смутная тень опасности съёжилась под солнечными лучами, заползла куда-то, позволив молодости взять своё. Игорь, щурясь, посмотрел в бьющую светом синеву неба.

– Тебе ведь сейчас на Кузнечную?

– Ага. А тебе к вокзалу, насколько помню.

Над крышами вспорхнули голуби, гонял кто-то из мальчишек, забывших о школе и забросивших книжки аж до самого сентября, который – кажется им сейчас – никогда не наступит, а так и будет лето, заросли, приятели, самодельные самокаты с подшипниками вместо колёс…

– Ну и как оно, товарищ Угарова?

Машка с несчастным видом сидела на лавочке возле калитки, по-детски задрав на скамейку ноги и обхватив колени руками.

Прошла уже неделя, как они приехали в Карманов. Июнь истекал: каплями утренних туманов, вечерними росами, отцветающим разнотравьем. Подкатывал июль, макушка лета, надвигалась жара, пора леек и вёдер. Огородная страда.

– Не видишь, что ли? – буркнула Маша, с преувеличенным вниманием разглядывая подол собственного платья.