Владимир Мясоедов - Леди с клыками Страница 8

– Но как мне теперь туда ехать, пап? – спросила я у отца. – Я же… ну же… ну ты понял, да?

– Спокойно, – махнул рукой богатый полугном. – Я все учел. Современные маги, как выяснилось, вампира не опознают, даже если он вместе с ними работать полгода будет, а дампира-то и в Эпоху Смерти отличить от человека не каждый лич мог. Потому их, кстати, тогда столько и было, несмотря на громадную редкость ситуации, когда у смертного и кровопийцы рождался ребенок, – очень уж убийцы из них получались хорошие. Почти идеальные. Пока ты росла, я собирал сведения о вампирах и артефакты, оставшиеся от них же. У меня есть все, что тебе нужно. – С этими словами хозяйственный папочка извлек откуда-то из глубин своего камзола совершенно очаровательный кулончик в виде маленького дракончика, сжимающего искрящуюся на солнце небольшую рубиновую капельку, на мой не избалованный драгоценностями взгляд, примерно полкарата, почему-то бриллиантовой огранки. Причем не ординарной (хотя использовать именно бриллиантовую огранку для рубина – это в большинстве случаев загубить камень), а судя по фасетам и площадке, королевской, на сто сорок четыре грани. Конечно, игра камня при таком странном выборе огранки сильно пострадала, но сам факт столь сложной обработки такой миленькой прелести интриговал и сильно повышал ее ценность просто из-за вложенного неведомым, хоть и дурным ювелиром труда. Причем, судя по перехлесту фасет, это, скорее всего, был гном.

– Ну и что это? – заинтересованно подалась вперед я, мысленно уже примеривая вещицу к своей шее. Ну не на себя же отец ее надевать будет, верно? Любовницы у него нет, а периодически навещаемым «дамам» из борделя (о наличии которого в нашем городе приличная девушка вроде как и догадываться не должна) однозначно жирно будет.

– Безумие крови! – торжественно провозгласил отец. – Артефакт вампиров, сделанный в Эпоху Смерти!

Надевать побрякушку как-то сразу расхотелось. Да и вообще к украшениям я почти равнодушна, это же не оружие.

– Ну и зачем оно мне? – Кажется, скепсиса в голосе хватило бы, чтобы отравить озеро приличных размеров.

– Ну эта вещица помогает контролировать Жажду, – поведал отец. – Увидел его у одного коллекционера пять лет назад и… купил. Задорого.

То, что он врет, было видно сразу. Родной дочери во всяком случае.

– Отлично, – вздохнула я. – Ты хочешь подарить мне ворованную висюльку. Меня с ней на шее хоть стража не схватит?

– Ну изначально это была заколка, мне пришлось немало потрудиться, чтобы переделать ее, не затронув основы артефакта, в кулон, – сознался папочка и осекся. – Кле-эр… это что, ты мои мысли читаешь?

Как он с таким неумением лгать не разорился еще? Наверное, богам тайком много жертвует. Очень много. Такую удачу задешево не пошлют.

– Нет, догадалась просто, – отмела его предположения я. Телепатия была пока не по моим способностям в магии разума. Чужие эмоции и то, бывает, между собой путаю. – Ты лучше скажи, что в нем полезного.

– Ну, – отец полюбовался игрой света на гранях камня, – такие вещи вампиры надевали на молодняк, который еще не мог контролировать свою Жажду, на раненых, у которых инстинкты самосохранения, требующие выпить ближайшего живого независимо от тела, нередко даже находившегося в бессознательном состоянии, работали и во время особо сложных ритуалов жертвоприношений, когда от большого количества крови вокруг у них в прямом смысле слова рассудок терялся. Пока он будет у тебя на шее, ты будешь полностью себя контролировать, невзирая на полученные раны, травмы, усталость и прочие причины обострения Жажды, а значит, можешь не бояться случайно загрызть кого-нибудь.

Вот обрадовал, называется. А значит, без артефакта я уже могу на первого встречного с гастрономическими целями кинуться, да? Хотя… наверное, могу. Клыки-то есть. Вернее, могут вырасти. Самой Жажды я, правда, пока еще не чувствовала ни разу, но, судя по книгам, с дампирами такое бывает. Мы можем годами не пить крови. А потом высушить первого встречного.

– Еще у меня для тебя есть Фляга крови, – продолжал отец. – В ней она не испортится даже за сотню лет и храниться будет куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Ну ты ее видела и даже пила из нее. Дорогая, зараза, но я ее все-таки купил. Именно купил, не смотри на меня так. Есть в столице места, где подобными вещичками через третьи руки незаконные археологи торгуют.

Это та, которую он мне в зубы совал сразу после пробуждения, что ли? А что значит «куда больше, чем может показаться на первый взгляд»? Неужели…

– Это что, артефакт со свернутым пространством? – с недоверием уточнила я.

– Угу, – явно довольный собой, кивнул папа. – Настоящая редкость, правда?

Я только и смогла сделать, что кивнуть. Подобные вещицы даже во времена, когда миром правили вампиры и личи, были далеко не у каждого. В них можно было носить, не чувствуя веса поклажи, абсолютно все, что удавалось запихнуть в волшебный предмет. Незаменимая вещь для путешественников, военных, ну и конечно же контрабандистов. Вот только, как правило, весьма хрупкая, не переносящая использования на протяжении многих сотен лет. И не воспроизводимая современными магами принципиально. Такие артефакты можно встретить лишь в сокровищницах и арсеналах королевств и крупнейших магических орденов. Ну или у тех, кто ищет следы, оставшиеся после Эпохи Смерти, и грабит могилы с риском нарваться на сторожевое проклятие.

– И как же тебе удалось ее достать? – все еще продолжала сомневаться я. – Нет, денег-то у нас хватит, конечно, и не на такое, но чтобы купить незаметно, так, чтобы даже слухов про подобную вещь не просочилось…

– Неликвид, – пожал плечами папа. – Хоть туда залить и четыре бочки можно, но горлышко-то узкое, туда, кроме жидкостей, ничего не влезет. Хм… хотя золотой песок еще можно попробовать затолкать, но у нас в стране нет россыпей… Да к тому же многих покупателей отпугивает, что из нее пили кровососы и тот факт, что именно они оттуда пили.

А, ну да. Для обычного человека, эльфа или гнома это должно быть неприятно. А я… ну чего уж там. В общем, любимый отец угодил с подарками. Во всяком случае, теперь вероятность того, что озверевшая от учебы студентка столичной академии (за поступление в которую еще надо заплатить кругленькую сумму более чем в полторы тысячи золотых) не загрызет на сессии какого-нибудь из экзаменаторов, стремится к нулю.

Отставив в сторону тончайшую фарфоровую чашечку с собственноручно, из-за временного отпуска дворецкого, заваренным жасминовым «Фереэль&Ксантос» первого сбора, я устремила в сторону любимого папочки подозрительный взгляд поверх вазочки с пирожными. Уж слишком все вовремя… ненавижу, когда из меня делают дуру, чем любимый родитель сейчас и занимается. Нет, при желании у меня замечательно получается хлопать ресницами и восхищенно внимать рассказам молодых джентльменов, пытающихся познакомиться с самой престижной невестой нашего города, в кафе или в музыкальных салонах…

На прошлой неделе молодой барон Доусон в салоне мадам Силфии устроил совершенно очаровательную лекцию о принципе работы новейшего парового дилижанса, умудрившись переврать абсолютно все, что можно, повеселив меня этим в немалой степени. Нет, это было просто восхитительно. Недавно приехавший из столицы для лечения столь модного в кругах столичных денди сплина, этот юноша очень мило распустил передо мной хвост, пытаясь захватить толику моего внимания и, чем проклятый не шутит, добиться некоей благосклонности. Красив, конечно, шельмец, но если бы он знал, как я не люблю излишне самоуверенных пустословов, озабоченных в большей степени оттенком своего лица и соответствием внешнего вида последней моде, чем реальными делами и достижениями.

Так что пришлось над ним немного посмеяться, уличив его по окончании лекции в полном незнании предмета, о котором он с таким пафосом рассуждал. Видимо, его никто не просветил, что восторженно хлопающая ресничками красотка, расположившаяся поближе к увитой плющом балюстраде, а значит, к прохладному и чистому вечернему воздуху, имеет в отцах не только «самого главного денежного мешка» нашего города, но и по совместительству – довольно известного в кругах Королевского общества естествознания механика и вдобавок полугнома, хоть и отказавшегося от кланового родства. Бедный сэр Доусон. Выражение его лица стоило испорченной первой половины вечера.

Вот в связи с этими мыслями я смотрю на родного папочку и думаю: неужели он считает меня такой непроходимой дурой? Многодневная подготовка, слуги, отправленные в отпуск, все эти редкие артефакты и совершенно «внезапное» письмо из академии? Да он издевается, что ли?!

– Сознавайся, – потребовала я от отца. – Что не так? Где подвох?

– В смысле? – попытался изобразить из себя оскорбленную невинность он. Из гномов плохие актеры во всех случаях, когда дело не касается яростного торга за десяток-другой монет. Из полугномов тоже.