Диана Ибрагимова - Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна) Страница 8

Аринд так редко отвечал, что Саор порой забывал, как звучит его голос. Только беспокойство делало ученика разговорчивей.

– И правильно говорит, в кои-то веки. Какой из тебя душегуб, когда ты людей чураешься, а подземелья тебе милее дома родного? Подсунули мне ведьмино отродье, а ты вместо того, чтоб помогать, занимаешься невесть чем. Хорошему травнику сила нужна только на то, чтоб варево в котле мешать, а ты все деревья избил, все заборы поколотил, ни одной щепки не принёс! Людей убивать – не мешки с соломой протыкать. И травника из тебя не выйдет, так и знай.

Аринд поставил котелок на светочные камни, зачерпнул ковшом воды из ведра.

– Я плохой ученик? – спросил он.

– Стал бы я тебя учить, будь ты дураком? – Саор хлопнул его по затылку. – Ишь, разговорился. Стой тут и за отваром следи, а я ещё раз попробую краску для печати сделать. В прошлый раз цвет вышел похожий, правда, держался недолго.

Аринд невольно взглянул на запястье учителя. Обязательная печать считалась пропуском в селения и знаком того, что человек родился и вырос на тюремном острове. Эта метка не позволяла простым жителям покидать пределы Энсердара. Свободными считались только представители высшей знати, имевшие подписанные самим королём пропускные грамоты. До сих пор никто, кроме отца и Саора, не знал, что Аринд беспечатный, но решись он наведаться в деревню или на рынок, его бы казнили.

Предчувствие чего-то дурного всегда приходило неожиданно. Так случилось и в этот раз. Воздух пропитался тревогой. Сердце забилось чаще, а по спине поползли мурашки. Аринд напрягся и прислушался. Учитель перемалывал в ступке красные соцветия, брюзжал, чихал от пыльцы. Он был туг на ухо и не слышал поднявшегося в коридоре шума, топота шагов и голосов. Так многолюдно бывало только в дни, когда привозили новых заключённых, но срок для этого ещё не подошёл.

– А ну мешай как следует! – завопил Саор. – Горелым воняет! Что ты встал?

Спустя мгновение дверь распахнулась, и в лабораторию ворвались солдаты в белых плащах. Аринд шарахнулся к шкафу с порошками. Такую одежду носили чистильщики, о которых часто рассказывал отец. Их отряды занимались поимкой беглых каторжников и беспечатных, вырезанием строптивых язычников и наёмничьих шаек острова.

– Проверьте мальчишку! – рыкнул кто-то.

Застигнутый врасплох, Аринд замер и не смог сдвинуться с места, когда кто-то схватил его за запястье. Люди превратились в калейдоскоп цветных пятен, голоса слились в гул. Голова Аринда опустела от страха, и, хотя на поясе висел нож, а в шкафу поблёскивали флаконы с кислотой, он даже не пытался сопротивляться.

Грозовой горизонт утонул во тьме, грань между небом и землёй расчерчивалась только вспышками молний. Шелестели встревоженные ветром деревья, отовсюду слышалось шуршание палой листвы. Точно кости хрустели и пощёлкивали спрятанные под ней сухие ветки. Пахло мокрой древесной корой, грибами и смертью. Запах был в точности таким же, как у начавших разлагаться тел, которые Аринду не раз доводилось вывозить на тюремное кладбище.

Он чувствовал, что лежит на чём-то холодном и жёстком. Телега подпрыгивала, и голова раз за разом стукалась о дощатый настил. Скоро боль стала такой нестерпимой, что беспамятство отступило. Аринд открыл глаза и увидел прямо перед собой освещённое молнией лицо Саора, вымазанное в крови. Он в ужасе отпрянул и упёрся спиной в металлические прутья клетки. Связанные руки онемели, затылок, недавно огретый рукоятью меча, взорвался болью.

– Глядите-ка, наш беспечатный очнулся, – послышался голос одного из солдат.

Гнедой жеребец под ним фыркал, стряхивая с мокрой гривы капли.

– Слава Создателю! – отозвался второй. – Я уж боялся, помрёт по дороге.

Всадников, сопровождавших повозку, было семеро. Аринд отвёл от них взгляд и посмотрел на Саора. Кровь из перерезанного горла пропитала косу седых волос и струйками стекала в щели меж досок. Покрывание беспечатных каралось смертью, но учитель никогда не попрекал Аринда тем, что из-за него мог раньше времени слечь в могилу. Он брюзжал и часто бывал недоволен, но за грубостью скрывал привязанность и стариковскую ревность.

Закончились долгие годы учёбы и зимние вечера, когда отец и учитель беседовали за бокалом крепкого вина. Последний урок прервался на середине, главное наставление не успело прозвучать. Бульмун не узнает о чудном изобретении, а в подземной лаборатории, ставшей Аринду вторым домом, скоро появится новый хозяин. Со смертью Саора мир как будто сократился вдвое.

К утру стало невыносимо холодно. Аринд кутался в оставленный чистильщиками плащ и дрожал до тех пор, пока повозка не миновала городские ворота. За ними не было и намёка на непогоду. Аринд щурился, с удивлением разглядывая пронзительно-синее небо над головой. Ясные дни на Энсердаре случались раз в несколько месяцев и тут же сменялись чередой затяжных дождей, от которых осень казалась бесконечной. Ещё несколько мгновений назад Аринд наблюдал за жухлыми полями и скелетами деревьев, терявшими обноски последних листьев, а теперь вокруг благоухали цветы. Яркие венчики вторили красным кустарникам и деревьям с пушистой, будто посеребрённой листвой.

Впереди каменным гигантом возвышалась арка, увенчанная полуразрушенной скульптурой королевского наместника. Телега ехала по широкой дороге, выложенной мозаичным узором. За фонтаном в виде переплетающихся змей сиял белыми фасадами Дом Совета. Аринд не видел его раньше, но ещё издали прочёл выгравированное название. Осень выпила соки из растительности острова, но в столице было тепло, и здание утопало в зелени. Две башни, устремлённые в небо, казались почти невесомыми из-за множества окон. Из стен выступали резные пилястры. Бордовая черепица блестела на солнце.

Через некоторое время лошади остановились, и солдаты принялись отпирать клетку. Аринда вытащили наружу, ноги затекли, и он едва не потерял равновесие, оказавшись на земле. У главного входа поблёскивали отполированными доспехами стражники, а перед мраморной лестницей красовалась на пике изуродованная голова мужчины. Опухшие веки были опущены. Спрятанные в густой бороде и усах губы слиплись от запёкшейся крови, бордовые струйки засохли на древке и испачкали белый мрамор. Лицо, покрытое ссадинами и иссиня-фиолетовыми кровоподтёками, напоминало один большой синяк, но Аринд узнал в нём отца. Колени подкосились, мир за мгновение съёжился до стука сердца в собственной груди.

– Пошевеливайся! – рыкнул кто-то из солдат, в спину упёрлось древко копья.

Аринд двигался как заторможенный. Из головы мгновенно выбило все мысли, кроме одной: «Он мёртв».

Происходящее казалось затяжным кошмаром, из которого хотелось скорее проснуться. Аринд считал шаги, ожидая пробуждения. Он никогда не плакал. Даже будучи ребёнком, когда пугался или ранился. Не от крепости духа или чёрствости, а из-за микстуры, которую в детстве капали ему в глаза, чтобы приучить к дневному свету. Горечь от потери копилась глубоко внутри и разъедала душу.

С тыльной стороны здания виднелось несколько арок с широкими лестницами. Белые светильники освещали просторный коридор, галереи сменялись узкими проходами и колоннадами, под ногами мерцал мраморный пол. Наконец Аринда впихнули в небольшую пустую комнатку без окон. Дверь снаружи заперли, послышался звук удаляющихся шагов и голос одного из солдат за стеной:

– Госпожа Эсанора, ваш приказ выполнен!

Аринд не хотел верить. Он до последнего надеялся, что чистильщики не связаны с пропажей отца, а Редорф просто загулял или отправился вместе с Эсанорой навестить старых знакомых, но отец встретил его здесь, у центральных дверей, на окровавленной пике.

– Где он? – знакомый голос прозвучал как гром среди ясного неба.

– Здесь, госпожа. Желаете взглянуть?

– Непременно! Глоди! Иди сюда, дорогая, я тебе что-то покажу.

Дверь распахнулась, внутрь вошли несколько стражников и Сана, одетая в карминовый плащ с золотой вышивкой. Аринд кое-как поднялся и сел, не в силах оторвать взгляд от странно блестящих глаз советницы и хищной улыбки.

– Ну же, Глоди! – прикрикнула Эсанора, и следом в проёме появилась девушка лет двадцати в простеньком ситцевом платье, темноволосая, с крупными чертами лица.

Она ненадолго замерла и вся сжалась при виде Аринда, но переступила порог и встала рядом с советницей.

– Только посмотри, какое чудо! – не скрывая восторга воскликнула Эсанора. – Правда ведь, он как две капли воды похож на твоего полоумного братца? Я не смогла пройти мимо. Возьмём его для обряда, я хочу, чтобы ты полюбовалась его смертью. Только представь! Кровь с молоком!

– Да, госпожа, будет красиво, – тихо ответила Глоди.

– Я думал, вы уже собрали всю дюжину. Разве этот не тринадцатый?

Солдат потеснил высокий мужчина средних лет с короткими рыжими волосами и вытянутым лицом. Он был одет в чёрный плащ с красневшей на полах змеёй – символом Энсердара.