Наталья Шитова - Клятва Примара (Дерзкая - 2)

Шитова Н

Клятва Примара (Дерзкая — 2)

Глава 1

Мальчик стоял на самом острие деревянной стрелки. Волны, беснующиеся прямо под балкой, обдавали его ноги крупными, пенящимися брызгами. Еще пока он медленно шел по балке от берега к кончику грубо сколоченной ритуальной стрелы, он промок снизу почти до самого пояса, и сейчас ему, должно быть, было нестерпимо холодно. Но он стоял неподвижно, сгорбившись, и даже боялся дрожать от холода.

Только больных и младенцев не было в этот час на берегу океана. Все селение было здесь. Но не потому, что это было им интересно. Каждый из них знал, что в следующий раз он или его близкие могут оказаться на ритуальной стреле. Каждый хотел получить надежду на то, что тогда, когда это случится c ним, избежать смерти будет возможно.

Убедившись, что мальчик благополучно добрался до острия стрелы, шаман взмахнул рукой, и мужчины затянули простенький, тоскливый мотив, в котором почти не было никаких слов. Когда они прерывались, вступал шаман, и его речитатив заставлял содрогаться многих людей в толпе, если не всех.

Мальчику было лет четырнадцать, не больше. Обычный худенький парнишка в неловко сшитой одежде, которая в это осеннее время уже едва спасала от холода. Я видела его лицо, прежде чем шаман оторвал его от отца и матери и возвел на основание ритуальной стрелы. Подросток был смертельно напуган. Он был уже достаточно взрослым, чтобы осознать все от начала и до конца. Но он был слишком мал, чтобы испытывать судьбу, как настоящий мужчина, не показывая своих истинных чувств.

За три года мы повидали немало подобных обрядов в различных местах Диких Земель. Но всякий раз я стремилась избежать очередного зрелища. На этот раз ничего не вышло. Пойти на берег вместе со всем селением было просто необходимо, потому что иначе мы пробудили бы к себе ненужные подозрения.

Невысокий пологий берег был старательно подготовлен для священнодейства. Над водой была сооружена гигантская консоль в виде стрелы: две тяжелые деревянные балки, соединенные концами под углом градусов в сорок. Балки нависали над океаном, острие стрелы находилось метрах в восьми от берега. Пройти по балкам было бы совершенно несложно, если бы они просто лежали на земле. Но попробуйте пройти, если в полуметре под тобой — волны океана. И они не просто текут, плещутся и неторопливо вскипают, брызгая пеной. Они живут какой-то своей жизнью, по неведомым людям законам, как и вся природа Диких Земель. И нежданно-негаданно из глубины прибрежных волн может стремительно взвиться неширокий, но тугой столб воды, сбивая то, что попадет на его пути, и смывая в океан. Откуда берутся эти неумолимые водяные столбы-убийцы? Этого никто не знает. Как никто не знает и то, откуда берутся внезапные сильные приливы, вызывающие настоящие потопы в прибрежных городах и селениях. Эти потопы докатываются до глубинных пустынных районов, оставляя после отступления разрушенные жилища и мертвые тела, которые почему-либо не унесло отходящей водой. Мы слышали о подобных кошмарах не раз за время нашей затянувшейся разведки на побережье. Рассказы о стихии носили отпечаток благоговейной обреченности. Люди даже не пытаются разгадать загадку постигающих их несчастий. Они просто отдают себя на милость океану, не пробуя даже перебраться вглубь материка. Ведь для этого нужно пересечь пустынные зловещие степи, а для этого у здешнего народа нет ни воли, ни сил, ни технических средств. Только отчаянные смельчаки решаются совершать путешествия в глубинные районы и обратно. Но здесь их держат скорее за изгоев, нарушающих священные обычаи полного повиновения природе. Поэтому-то мы старались ничем не выдать то, что мы — чужаки. Это могло запросто стоить нам жизни. И никто бы не успел к нам на помощь, так быстра была бы расправа. Стоит только вождю-шаману повести рукой, как люди сделают все, чтобы не вызвать его гнев.

Шаман продолжал изредка прерывать мужчин грозным речитативом. Он призвал океан сделать выбор: забрать к себе мальчика или оставить ему жизнь. Кажется, если водяной столб все-таки появится и собьет мальчика в океан, это будет означать, что на некоторое время люди откуплены от гнева стихии. Жестокая и дремучая наивность. В то же время некоторые наблюдения на нашем пути показывали, что даже если учесть, что люди живут в вечном страхе и подавленности, далеко не все они фанатично верят в необходимость тех бессмысленно жестоких ритуалов, ограничений, жертвоприношений и прочей белиберды.

Мало того, что все население Диких Земель отброшено на несколько веков назад. Оно еще разобщено и полностью изолировано. Контакты с Иерархией не просто отсутствуют, обычные люди даже не представляют ни того, что такие контакты возможны, ни того, что такие контакты вовсю ведутся избранными доверенными людьми Иерархии.

А населению Диких Земель ничего не остается, кроме как подчинятся власти, об источнике которой они и не подозревают. Несколько десятков миллионов человек судороржно цепляются за жизнь, брошенные на самое дно. Брошенные так давно, что нигде мы не встретили сколько-нибудь связных воспоминаний о былых временах, когда Первый мир был един и процветал. Все оставшиеся сведения сложились в легенды, передавать которые друг другу было запрещено под страхом смерти.

Стоя в толпе на берегу, я отдавала себе отчет, что многие из тех, среди кого я находилась, в душе протестуют против того, чему они были свидетелями. Но я так же прекрасно представляла себе, что никто не выдаст себя даже вздохом. Да, женщины потихоньку шушукались, прижимая к себе детей, всхлипывали. Но ничто не носило даже намека на протест. Мужчины же пели, тягуче и стройно, и я представляла, каково им сдерживать желание поскорее завершить песню. Ведь если мальчик простоит невредимым на острие в течение того времени, пока звучит песня, ему будет позволено вернуться назад и присоединиться к остальным.

Я видела сгорбленную спину мальчика и то, как он слегка покачивается, балансируя на балках. Можно было только догадываться, что творилось в душе бедняги. Он ведь, в сущности, был еще ребенком.

— Когда же это кончится? — нетерпеливо прошептал Олег мне в ухо.

— Пой! — резко ответила я ему и, дернув плечом, стряхнула его руку.

Я почувствовала, как он снова выпрямился и едва слышно, ровно настолько, чтобы его трудно было уличить в недобросовестном исполнении обряда, снова подключился к стройному мужскому хору.

Через несколько мелодичных распевов звуки песни затихли. Мальчик стоял на прежнем месте, и я удивилась, как внезапно воцарившаяся тишина не заставила его даже вздрогнуть.