Иван Бушман - Первое дело

Иван Бушман

Первое дело

Глава 1

— …Ну вот, здесь вы и будете работать, — сказал Горячев, широким жестом обводя помещение. — Только ремонт закончили. Мебель и оборудование подвезут несколько позже, что-то они подзатянули с этим, кстати…

— Понятно, — кивнул Краснов. — А жить где?

— Жить пока в гостинице, — развел руками следователь. — Квартиру вам подбираем еще, чтобы поближе отсюда.

— Что ж, подожду, — пожал плечами Краснов, слушая, как отражает его голос короткое эхо, верный спутник нежилых квартир без мебели.

Помещение для офиса им подобрали роскошное, он о таких хоромах в своем Новосибе и со своей преподавательской зарплатой, пусть даже с учетом премий от «НС-банка», только мечтать мог. Трехкомнатная квартира, в пятиэтажке-сталинке, да еще и в центре Москвы — страшно подумать, сколько это всё удовольствие может стоить. Хотя чего там страшного, ну-ка…

Краснов остановился на кухне, потрогал стену длинными узловатыми пальцами. Прислушался к себе.

— Что там, Ярослав Олегович? — невозмутимо спросил Горячев. — Призраки прежних владельцев? Или клад в стене?

— Я немного не по этой части, — усмехнулся в ответ Краснов, барабаня пальцами по стене. — А ведь покупали вы эти хоромины за смешные деньги, чуть ли не бесплатно. Даже и вообще не за деньги, кажется… Это как такое может быть, Николай Васильевич?

— Ну, как вам сказать… — поправил очки следователь. — Квартира ведомственная, только ведомство то упразднили, так что Следственному Комитету она досталась «по наследству». А «покупал» ее лично я, за бутылку «Джека Дэниельса», это верно. Очень Михаил Семенович «Джек Дэниельс» уважает!

Горячев засмеялся, и Ярослав не мог не поддержать. Смеялся старший следователь по особо важным делам заразительно: негромко, но как-то очень вкусно, искренне — невольно улыбнешься, даже если совсем мрачно на душе. Так смеются только люди, которые делают это нечасто.

Краснов видел его, как на ладони — собственно говоря, именно поэтому он и согласился участвовать во всей этой истории со специальным отделом. Николай Васильевич Горячев был явным педантом до мозга костей, человеком-логикой, зубы съевшем на планомерном и методичном поиске особо опасных преступников. И — тем искреннее выглядели его иногда прорывавшиеся эмоции.

— Ладно, к делу, — посерьезнел Горячев, возвращаясь к привычной роли «дотошного дяди». — Вот вам ключи, теперь это ваш офис, можно сказать. Я потороплю ребят, чтобы мебель и прочее доставили побыстрее. Вам, скорее всего, еще что-то будет нужно — составляйте список, попробуем достать. Если это не что-нибудь запредельно дорогое или специфическое, конечно.

— Нет-нет, крыльев летучих мышей и крови девственниц мне не понадобится, — заверил правильно его понявший Ярослав, рассеянно осматривая квартиру. — Не беспокойтесь.

— Ну и прекрасно, — серьезно кивнул Горячев. — А то напряженно в Следственном Комитете с крыльями летучих мышей, знаете ли. Ладно, время позднее, поедемте. Еще в гостиницу вас селить. О делах завтра, отдыхайте.

— Нет, — веско уронил Краснов. Следователь удивленно взглянул на него.

— Времени у нас совсем мало, Николай Васильевич, — пояснил Ярослав, потерев лицо ладонями. — Я еще не очень представляю деталей того, что вы хотите мне рассказать, но одно знаю уже точно — надо поторапливаться. Всё решится в течение ближайших дней. Поэтому давайте сделаем так: у меня в вещах есть спальник и кое-что еще из вещей — я, знаете ли, бывалый турист. Вещи мы перенесем из машины сюда. И вместо заселения в гостиницу и «отдыха» вы мне расскажете, в чем суть дела. Спать я останусь здесь, и прямо с утра приступлю к дальнейшей работе.

— Мало времени, говорите? — удивился Горячев. — Ну что ж, поверю на слово. Всё не привыкну к некоторым особенностям нынешней, э-э, специфики. Ладно, только давайте сначала вещи перетащим…

…Краснов решил устроиться на кухне — самом маленьком и оттого самом уютном из пустых помещений. Ни плиты, ни раковины, ни мебели. Ярослав расстелил спальник у стены, Горячев с ноутбуком устроился неподалеку на мешке с цементом.

— Прямо так и хочется развести костерок, — пробурчал Краснов. — Вскипятить чай в котелке, а во втором — макароны с тушеночкой…

— Это вам не экспедиция, — скупо усмехнулся Горячев, включая ноутбук. — Можем заказать пиццу. Едите?

— Я всё ем, — отозвался Ярослав, откинувшись на спальнике. — Даже практически несъедобное. Годы практики, знаете ли. Вот, помню, совсем весело было, когда у нас в тундре лисы утащили запасы на две недели. А вы говорите — «пицца»…

Следователь кивнул и полез за телефоном.

Краснов, и правда, был бывалым путешественником. Сибиряк, с ранней юности он интересовался историей, особенно севера России. С первой попытки поступил на исторический и всю юность пропадал в археологических экспедициях и на раскопках. Изъездив весь Союз, осел в Новосибирске, из студента со временем став преподавателем родного истфака.

Вот куда он совершенно точно не собирался, так это в экстрасенсы. Нет, поездив по стране, несколько раз он сталкивался с проявлениями сил, которые официальные науки объяснить пока не могут. Но слово «пока» вполне позволяло Краснову сохранять мировоззрение ученого. Когда-нибудь, считал он, все сверхспособности человека получат научное обоснование — просто не готова еще исследовательская база.

А до той злополучной экспедиции на остров Медвежий он и думать не думал, что сам станет носителем каких-то там «сверхспособностей». Но человек предполагает, а Бог располагает. Правда, насчет Бога он не был окончательно уверен.

Так случилось, что во время спуска в штольню заброшенного свинцового рудника на острове Медвежий, что в Порьей губе на Кольском полуострове, неведомым образом выщелкнул карабин на страховочной веревке. Ярослав упал на камни с высоты в десять метров. Двигаться после этого он оказался не в состоянии — отнялись ноги. Коллеги, конечно, обработали поверхностные раны перекисью, но поднимать его обратно не рискнули, посчитав, что у него сломан позвоночник. Укрыв Ярослава спальниками, друзья спешно отправились за помощью в ближайшую поморскую деревню, где хотя бы брал сотовый телефон.

Дальнейшее он запомнил отчетливо, но фрагментарно, словно вспышками — будто щелкают слайды на проекторе в детстве. Щелк — темно-темно-синий, почти черный кружок неба вверху… Щелк — тупая ноющая боль в теле выше пояса и обрывки бессвязных мыслей… Щелк — светящийся шар, медленно опускающийся вниз по штольне, и паническая мысль, что шаровые молнии почти всегда убивают тех, в кого попадут… Щелк — шара нет, он расплылся мерцающим куполом вокруг него, пахнет озоном, и еще — ощущение тысячи иголочек, игриво покалывающих во всем теле — даже в парализованных ногах…