Петр Завертаев - Небесная милиция Страница 107

Обиходов не сразу нашелся, что ответить.

— Может, поговорите лучше с одиннадцатым или девятой, — предложил он. — Это всем интересно.

— Нет уж, давайте с вами, двенадцатый! — Дудкин был неумолим. — Долго ли вы еще собираетесь порхать по жизни? Без цели, без идей, без обязательств. Долго будете бегать от самого себя?

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Обиходов.

— Прекрасно понимаете! — воскликнул Дудкин. — Попробуйте хоть раз быть честным по отношению к своей персоне. Хотя бы здесь, в темноте, где вас никто не видит.

«Да кто ты такой?!» — чуть было не выкрикнул Обиходов, но вовремя сумел взять себя в руки.

— И в какую же сумму вы оцениваете мои страшные грехи? — спросил он как можно язвительней. — Тысяча? Или, может, две? Сколько я должен положить на ваш алтарь, чтобы прекратить этот разговор?

— Нисколько, — раздался спокойный голос. — Тебе нечего положить, потому что у тебя ничего нет. Ничего, кроме ненаписанных книг, брошенных женщин, пустых мечтаний. А может быть, тебя самого нет?

— Ну, нет, так нет!

Обиходов резко встал с места и направился туда, где должна была быть дверь. По пути он наступил на полу своего плаща, потерял равновесие и с грохотом упал на пол.

— Черт! — вскрикнул он от боли и досады.

За спиной он услышал смешки, от чего разозлился еще больше.

— Где эта чертова дверь? — он уткнулся в стену и принялся ее ощупывать.

Наконец дверь нашлась. Обиходов выскочил из комнаты и едва не сбил своего прежнего провожатого, который сидел на табуретке и, светя себе фонариком, читал книжку в мягкой обложке.

— Уже уходите? — спросил молодой человек.

— Ухожу! — бросил Обиходов, переходя почти на бег.

— Одну минуточку! — молодой человек припустил следом.

— Чего еще? — Обиходов раздраженно обернулся.

— Плащ позвольте назад.

— Ах, это! — Обиходов резко стянул с себя плащ и швырнул в него.

— Благодарю покорно, — поймав плащ, молодой человек издевательски, как показалось Обиходову, поклонился.

22

Цикады злорадствовали. В их ехидном стрекоте отчетливо звучало: «Ну, что, уели тебя, герой? Получил по носу? Правда- то глаза режет!».

«Да какая там правда?! — мысленно оправдывался Обиходов, шагая по лесной тропинке. — Типичная дудкинская демагогия! И чего я так взбеленился! Глупо все получилось… Правильно сделал, что ушел, только надо было спокойнее… Встал, спокойно откланялся и молча вышел… Или надо было сказать что-нибудь напоследок этим придуркам, мол, желаю приятной групповухи, в смысле, группового морального совершенствования…».

«Давай, давай! — не унимались цикады. — Сочинение убийственных фраз, которых уже никогда не будет случая произнести — любимое занятие неудачников».

«Это я-то неудачник?! — возмутился Обиходов. — Ну нет!».

Тропинка сама привела его к домику, где жила Анечка (его он вычислил сразу после ужина, на всякий случай). Окна не горели. Обиходов оглянулся по сторонам, в соседних домиках тоже не было ни огонька. Обиходов бесшумно подошел к двери и прислушался. Внутри было тихо. Он постучался. Ни звука в ответ. Обиходов постучался настойчивей. За дверью что- то шевельнулось.

— Кто там? — раздался голос Анечки, сонный и встревоженный.

— Это я, Георгий, — полушепотом произнес Обиходов.

— Георгий? — кажется, ему впервые удалось ее удивить. — Что-нибудь случилось?

— Случилось, — ответил Обиходов.

За дверью раздались шаги, щелкнул замок. Дверь приоткрылась. Обиходов увидел Анечку, закутанную в одеяло, как в тунику. Она придерживала одеяло одной рукой, чтобы оно не свалилось.

— Что случилось, Георгий?

Обиходов с трудом отвел взгляд от ее обнаженных плеч.

— Можно мне войти?

Не дожидаясь ответа, он шагнул в комнату.

— Что вы делаете? — словно откуда-то издалека послышался Анечкин голос.

Но Обиходов уже и сам не знал, что он делает. Он крепко обнял девушку за талию и привлек к себе. За спиной захлопнулась дверь.

Темнота сомкнулась. Глупый, надоевший мир разом исчез. Растворился без следа в теплом пьянящем запахе молодого тела. Больше не нужно было ничего говорить, не нужно притворяться остроумным, блистательным, успешным, талантливым, неотразимым. Темнота отменила все слова.

— Пустите! — коротко взвизгнула Анечка, но Обиходов поймал ее губы своими губами. Она попыталась его оттолкнуть, выпустила собранное на своей груди одеяло, оно распахнулось и опало, как тяжелый занавес. Обиходов сквозь рубашку почувствовал ее наготу.

— Пусти… — Анечка на секунду освободила губы, но он снова перехватил их.

Обиходов хотел подхватить девушку на руки, не размыкая объятий, он слегка наклонился и сделал шаг вперед. Ноги запутались в упавшем одеяле, Обиходов споткнулся и потерял равновесие. «Опять?!» — мелькнуло в голове. Падая, он успел перевернуться так, чтобы принять удар об пол на себя, но рук не разжал и даже губ ее не отпустил, наоборот, он впился в них еще крепче, словно силой поцелуя рассчитывая удержаться от падения. Он не выпустил ее губ даже тогда, когда неловко упав на руку, застонал от резкой боли.

Через полчаса они лежали в постели. Обиходов курил, пуская дым в потолок. Нужно было что-то говорить. Теперь, когда все произошло, снова нужны были какие-то слова. Первой молчание нарушила Анечка.

— Рука не болит? — спросила она.

— Нет, уже не болит, — сказал Обиходов и, помолчав, добавил. — Кажется, мы лампу разбили.

— Пустяки, — сказала Анечка.

Еще помолчали.

— Тебе нужно уходить, — сказала Анечка.

— Хорошо, — согласился Обиходов.

23

Пахло навозом, сухой травой, нагретой солнцем кожей и полевыми цветами. Запах из детства, от каникул у бабушки в деревне, почти забытый. Жесткие сухие травинки и комья высохшей земли похрустывали под ногами при ходьбе. В воздухе звенели комары, ленивые и некровожадные, разморенные жарой. Ожидая Анечку, Обиходов решил прогуляться по красно- бурой тропинке за ограду фермы, туда, где блестела вода. Сильно заросший канал, разливался там в небольшое озерцо с травяными островками, больше похожее на болото. Анечка сказала, что туда прилетают фламинго. Но только не сейчас, а весной. Обиходову захотелось поближе увидеть место, куда пусть не сейчас, но все-таки прилетают фламинго. Вода в канале была рыжеватого цвета. Так и манила потрогать ее рукой. Обиходов с наслаждением запустил руку в воду, спугнув мелкую рыбешку и головастиков, которые сначала отпрянули, а потом, опомнившись, дружно кинулись обратно.