Тревожная командировка - Сергей Устюгов Страница 11

— Смирно! — закричал он. Все подтянулись.

— Слушай мою команду. Строем по двое, шагом марш в учебный зал, — сказал он.

Мы потянулись в дом штаб. Зашли в зал и расселись по парам. Стали вызывать по фамилиям. Я оказался почти в самом конце. Нас поделили по группам. Те, кто не слышали — одна, те кто не чувствует рук, вторая; третья — кто не может говорить; наконец — те, кто не видит.

Шура мне потом рассказала, что человека из каждой группы вызывали по одному в кабинет зама, и там что-то говорили каждому. Очередь дошла до меня. Я вошел в кабинет, вытягивая руки вперед. Меня посадили на диван и сказали закрыть глаза. Потом я услышал шепот. Что было сказано я не понял.

Затем приказали понемногу открывать глаза. Я медленно поднял веки и увидел мутную картину. Передо мной был кабинет. Окна зашторены плотной тканью. В кабинете было четыре человека. У меня закружилась голова, и я повалился набок. Меня снова посадили и приказали закрыть глаза. Прошло еще примерно пять минут, и я снова открыл глаза. Зрение понемногу восстанавливалось. Еще через несколько минут меня выпроводили.

К вечеру привезли семь человек, которые пешком ушли в деревню. Их нашли с трудом. Оказалось заплутали, свернули не там, где надо. Видели издалека медведя. Но все обошлось. Покусанные комарами, голодные, не рассчитали сколько нужно еды, они радовались тому, что так все кончилось. И, конечно, не помышляли больше об уходе.

Жизнь на базе постепенно входила в колею. Конечно, мы обсуждали произошедшее. Смеялись друг над другом, подшучивали. Кто-то обижался, а кто-то, наоборот, смеялся над собой. И когда рассказывал о себе, еще добавлял такие подробности, каких на самом деле и не было.

Глава 5

На следующее утро на первом занятии нам начали объяснять для чего же нужны были эти повязки, затычки и варежки. Женщина в очках сказала, что всех нас разобрали по психологическим картам и выяснили, чем мы живем, что нам нравится делать в первую очередь. Например, одним нравится сплетничать, другим критиковать, третьим — болтать, четвертым приводить все в порядок.

— Что это дает? — спросили с места.

— Это дает понимание человека. Как с ним общаться, как на него воздействовать.

Дело в том, что вы должны быть гибкими, не только физически, но и психически. Вы должны быстро ориентироваться в мгновенно меняющейся обстановке.

Для этого мы и придумали такую практику. Болтливым закрыли рот, тем кто сплетничает — заткнули уши, критикам завязали глаза, и перфекционистам надели варежки.

У всех вас, конечно, был шок. Как же так, нельзя делать то, что вы привыкли. Это было тяжело, спорить не буду. Но зато вы получили большой опыт.

— А мне не понравился этот опыт, — выкрикнула с места девушка в желтой футболке.

— И чем же он вам не понравился, — спросила преподаватель.

— Чем? Тем, что поесть нельзя было и поговорить невозможно. Даже и спросить не получалось. Да это просто издевательство. Мы здесь, как подопытные кролики. И вообще… пора прекращать эти курсы, ничего хорошего они дают.

Преподавательница прервала излияния девушки: — а у вас наверно была повязка на рту, чтобы не могли говорить. Значит вы мало что поняли из этой практики.

Сначала послышался смех с задних рядов, потом он докатился и до передних. И только девушка в желтой футболке сидела и хлопала глазами. Она начала говорить торопливо и эмоционально: — понять не могу, почему смеются. Над чем смеются? Непонятно. Да наверно все придурки здесь собрались, вот и смеются.

Когда закончили смеяться, преподавательница продолжила, — может быть кто-то хочет рассказать о своих ощущениях?

Встал парень с борцовской фигурой. Он начал рассказывать.

Странно это — не слышать звуков. Пробки в ушах были сделаны очень хорошо и никаких звуков не доносилось. Тишина была ватная. Иногда, впрочем, начинался странный тонкий свист. Но он быстро проходил. Хотелось сорвать повязку и стать свободным. Но внутри чувство самолюбия не давало это сделать. Как это я буду выглядеть слабым перед девчонками? Что я слабее их? И я старался отвлечься.

Я пытался разговаривать, пытался по движению губ понять, что мне отвечают, но ничего не получалось. Я начал писать в блокноте. Но написав несколько слов, понял, что писать не о чем.

По привычке, когда мои мозги были не загружены, и не было срочных дел, я пошел на спортплощадку и начал упражняться на брусьях. Еще, когда подходил, подумал, а если во время упражнений у меня выпадут затычки из ушей. Тогда что?

Я сделал несколько упражнений и понял — затычки не выпадут. Опять же возникли мысли, а как я буду учиться? Что я смогу понять на лекциях? Ну ладно там видно будет. А сдаваться я всё же не собирался. А потом, как-то и привык.

Следующей рассказывала девушка.

Когда на меня надели варежки, то сразу зачесалась кожа на ладонях. Так зачесалась, что я чуть не сорвала варежки. Инструктор смотрел на меня, и мне показалось, что он внутри смеется надо мной. Ну как же! Мне нужно будет расчесаться, и что я буду двумя руками держать расческу? Или нужно будет взять ложку или вилку. Тоже двумя руками?

Но странно, мыслей сдаться и отказаться от тренинга у меня не было. Наверно сюда приехали довольно сильные ребята. Ну а как я буду спать? Как я для этого разденусь? О-о-о, как я в туалете буду? Да-а-а…

Ничего, что-нибудь придумаю. Единственно жаль, что помыться сложно будет. Хотя, можно найти помощницу или помощницу.

Я посмотрела на молодого человека, у которого был закрыт рот. Тот почувствовал взгляд и повернулся ко мне. Наверно что-то было такое в моих глазах, потому что он расправил плечи и выпятил грудь. — Нет. С ним я в душ не пойду. С таким можно потанцевать, поболтать. Хотя, как поболтать, у него же рот завязан, ему нельзя ничего говорить.

Потом поднялся еще парень.

Когда мне завязали рот, я подумал — ничего страшного. Ну не поговорю несколько дней и что? Сначала было очень неудобно, потом отвлекся и ничего. Кстати, неделю без еды я вполне смогу выдержать. Воду же мне можно пить через трубочку.

Сначала все время хотел что-то сказать, но потом после нескольких попыток, я прекратил. А потом как-то и привык. А сейчас даже и говорить иногда не хочется.

Преподаватель продолжила. Она стала говорить о том, что все наши органы чувств выполняют