Станислав Гагарин - Вторжение Страница 11

— Утверждено наверху. Надо тщательнее замаскироваться, вас бросают на серьезное внедрение. Прежний псевдоним — Лизун — был чересчур прозрачен. На этом вы и раскрылись несколько раньше.

К столику подошел официант, положил счет и визитную карточку. Глист вытянул голову, чтобы прочитать текст, но его старший товарищ схватил карточку, мельком взглянул и спрятал в нагрудный карман.

— Где передали? — отрывисто спросил он официанта.

— Когда подошел к кассе, карточка была уже там, — невозмутимо ответил официант. Он поднял счет к глазам, проверяя цифры, легонько вздохнул и осторожно положил бумажку перед человеком в кожанке.

Тот вынул из кармана новенькую зеленую бумажку с профилем вождя-основателя и ладонью отмахнул ее на край. Официант ловко подхватил банкноту.

— Благодарствуем, — склонив голову, произнес он. — Заходите еще… Есть ловкие кадры.

— Пошли, — бросил кожаный Глисту и быстро двинул на выход.

Когда Глист догнал его в гардеробе, тот вполголоса сказал сообщнику:

— Началась подвижная часть операции «Вторжение». Ложитесь на дно и ждите моих указаний. Каналы связи прежние.

IV. ОЧЕРЕДЬ ИЗ АВТОМАТА

Ему и в голову придти не могло, что дело дойдет до стрельбы, да еще среди бела дня и у них в городке. Откуда Станиславу Гагарину было знать, что в его судьбу вмешались силы космического порядка? Конструкторы Зла приняли решение поставить глобальный опыт, по которому человечество должно было принять их модель бытия… Или исчезнуть как разумная цивилизация, присоединившись к тому списку, который хотя и не опровергал верховенства во вселенском смысле Добра, но для определенных временных промежутков все-таки существовал.

Станислав Гагарин увидел, как из-за красного «жигуленка», на котором они по просьбе необычного гостя собрались ехать в Москву, возник Вадим Казаков с автоматом в руках. Писатель успел еще удивиться тому, что Вадим так быстро вернулся из дома, где забыл в кармане другого пиджака пропуск и водительские права, как его резко ударили под коленки, и Станислав Гагарин рухнул на асфальтовое покрытие автомобильной стоянки.

Автоматная очередь прошелестела над крышей машины и, не встретив тела жертвы, унеслась прочь. Станислав Гагарин хотел переместиться, но Сталин, сбивший его на землю, погрозил ему кулаком.

«Где же Вадим автомат такой раздобыл… Да еще с глушителем», — шевельнулась безликая мысль.

Страха не было. Возникло лишь недоумение — почему Казаков стрелял в него?

Тем временем, вождь сбил шляпу на затылок и подобрался к моторной части автомобиля. Там он резко поднялся, и писатель увидел, как из глаз Сталина скользнули огненные змейки. За машиной возникла неяркая вспышка, и все было кончено.

— Поднимайтесь, молодой человек, опасность миновала, — весело сказал Иосиф Виссарионович. — Как мы с вами уже пережили. А вот и ваш друг, понимаешь, спешит.

— Как «спешит»? Вы же его того… Я уже не знаю, как с Риммой Прокофьевной объясняться. Был муж — и вдруг вспышка света. Зачем он стрелял в нас?

— Это вовсе не Вадим Казаков, — объяснил Сталин. — Обыкновенный монстр на энергетической основе. Еще не такое увидите… Ломехузы начали операцию «Вторжение», и мы с вами, а также те, кто к нам примкнет, друзья, понимаешь, и соратники, могут и обязаны операцию сорвать. Так что хлебнем еще лиха.

— Так кто же это был? — осведомился, успокаиваясь, Станислав Гагарин.

Теперь он тоже видел Вадима Казакова, торопившегося к ним по Центральной улице городка. Но ведь только что на его глазах превратился в неяркую вспышку другой Вадим Казаков, тот, кто стрелял в них из автомата незнакомой модели с глушителем на стволе!

— Ломехуз-боевик, — ответил Иосиф Виссарионович, надвигая шляпу на глаза. — Его телепортировали сюда… Так что и заборы закрытого гарнизона не остановили.

— И как это вы его? Ловко получается…

— Ведь мы оба — своеобразные сгустки энергии. У меня, правда, возможностей побольше. Но и расход зарядов, понимаешь, действие которых вы наблюдали, ограничен. Ладно, как-нибудь пробьемся… Я сяду позади, Вадим Георгиевич. Не возражаете?

Казаков, он уже открывал дверцу автомобиля, которого ласково будто живое существо называл Машкой, согласно кивнул. Вадим привык к тому, что Станислав Гагарин никода не садится рядом с водителем, а вот Юсов — хлебом не корми, только дай ему хотя бы побыть у баранки.

«А как же с пропуском для гостя?» — несколько растерянно подумал писатель, усаживаясь справа от Сталина, но тот успокаивающе положил маленькую руку ему на колено, кивнул, не берите, дескать, в голову.

Так оно и вышло. Часовой мельком глянул на гагаринский пропуск, он узнал писателя, не раз выступавшего в батальоне охраны перед выборами народных депутатов России, подержал в руке талон-вкладыш на машину, который протянул ему Казаков, а сидевшего в уголке вождя попросту не заметил.

— Немного пояснений, понимаешь, — сказал Сталин, когда машина покатила в сторону города Одинцова. — Зодчие Мира создали нашу систему вовсе не из того материала, из которого сотворена Земля, другие планеты и Солнце. Наши инженеры-космогоники пользуются доатомными структурами и математическими приемами, аналогичных которым нет вообще в Природе. Они сумели материализовать, понимаешь, саму математику. Именно эта наука, которая у вас не покидает листа бумаги, у Зодчих Мира стала строительным материалом, каркасом новых звездных систем.

— А вы никогда не задумывались над тем, что уповать на математику в таком деле, как создание иных миров, рискованно? — спросил Станислав Гагарин, осмыслив сказанное ему собеседником. — Математика выдает модель только абстрактного характера, ее вовсе не интересует вопрос, для чего это нужно и где может быть применено, использовано.

Когда с помощью математики создается некое пространство, оно вовсе не является нашим, реально для нас существующим пространством, ибо в состоянии определиться неисчислимым количеством измерений. Парадокс уже в том, что математика оперирует категориями широкого спектра, от бесконечности до некой точки в микромире. Более того, математике известны и отрицательные вероятности.

Вообразите себе, что нечто должно произойти наверняка, тогда его вероятность равна единице. Но коль явление вовсе не может произойти, то вероятность равна нулю. Но возможно и нечто меньшее нежели просто невозникновение чего-то нами ожидаемого. Именно в таком смысле я себе это представлю…