Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич Страница 13

– Не то слово… Не то слово… Туда американцы столько дрожжей набросали…

– Главное, чтобы мы в то дерьмо… – Тихо сказал Ломакин.

– Кому-то надо, Виктор… Иначе через границу то дерьмо полезет. Кому-то придётся прыгать в тот колодец с дерьмом, как в анекдоте… Слышал?

– Расскажите.

Ивашутин усмехнулся. Посмотрел на подчиннных.

– Ну ладно… Подходят к колодцу, наполненному канализацией, готовой перелиться на улицу, два сантехника: мастер и ученик. Надо перекрыть вентиль на дне колодца. Мастер ныряет, выныривает и говорит: "Ключ на 42". Ученик находит – подаёт. Мастер ныряет, выныривает. "Нет, говорит. На 46". Ученик находит – подаёт. Мастер ныряет, выныривает. Дерьмо течь перестаёт. Сидят они курят. Мастер говорит: "Учись, а то так и будешь ключи подавать".

Виктор Павлович хмыкнул. Никто не рассмеялся.

– Образно у вас получилось, Пётр Иванович. Не уж-то так серьёзно?

Начальник ГРУ махнул рукой.

– Год два и… Надо нырять. И ты думаешь, кому придётся нырять? Правильно… Спецам. Вот этим спецам, мать их так.

Ивашутин, помолчав, добавил.

– Пацана этого… – Он пощёлкал пальцами, вспоминая.

– Шелеста.

– Да, Шелеста. А он не родственник нашему?

– Нет. Проверяли.

– Ну и хорошо. Не хотелось бы… Так вот… Пацана завтра ко мне.

– Может сюда? – Спросил Ломакин.

– Не… В кубик его… В подвал… В мою любимую…

Я знал этот подвал, поэтому не пытался имитировать испуг. Я боялся по-настоящему. Само спускание по длинным лестницам под землю подавляло психику. Однако, я знал это здание уже с "историей", сейчас же оно ещё пахло краской и это несколько ослабляло "тот" эффект.

В том крыле, куда меня повел сопровождающий офицер, я никогда не был и удивился, когда мы вошли в довольно большой зал со множеством кресел с откидными сиденьями, разделёнными параллельным экрану проходом на два сектора, как в кинотеатре. В общем-то это и был, то ли кинозал, то ли какой другой актовый зал. Свет горел, но на экране, висящем над невысокой сценой, шли кадры кинохроники. Без звука.

На одном из кресел в центре зала в проходе сидел человек в костюме. Он поднялся и шагнул на встречу. Мы с ним никогда не встречались, но фотографию его я помнил: крупное лицо, со слегка перекошенным влево лицом. Вероятно – последствие инсульта, потому что я помнил и его нормальные фотографии.

– Знаешь меня? – Спросил он, пожимая мне руку.

Я пожал плечами. В то время фотографии начальников ГРУ не гуляли по средствам массовой информации. И даже в Большой Советской Энциклопедии на слово "ГРУ" была фамилия какого-то бельгийского живописца Шарля.

– А должен?

– Не прилично отвечать вопросом на вопрос.

– Не знаю. Начальник КГБ, наверное. По тому случаю вызвали…

– Ты думаешь, что начальник Комитета Государственной Безопасности озабочен армейскими делами? Ты не знаком со структурой комитета?

– Ну… Как бы… Нет… На факультативе не давали. Про ГРУ немножко рассказывали. Начальник Ивашутин. С шестьдесят третьего года. Вероятно после разоблачения в том же году шпиона Пеньковского. Сменили руководство. Говорят, что из КГБ.

Ивашутин смотрел на меня не мигая. Лицо у него было очень недобрым.

– Голос Америки слушаешь?

– Иногда натыкаюсь. Когда музыку ищу в приёмнике. Нельзя?

Ивашутин вздохнул.

– Да не то чтобы нельзя…

Он потёр подбородок.

– Сложно не попасть под влияние…

– Тлетворное влияние запада? – Спросил я, вспомнив фразу из "Брильянтовой руки".

– Оно, проклятое. Сначала музыка, потом штаны всякие, хиппи, стеляги, эта… жевачка. Вон рубашка у тебя чья?

– Моя, – удивился я.

– Не… Чья страна?

– Самопал… Я сам шил… И ткань красил сам. Была зелёная, стала синяя.

Ивашутин протянул руку и с моего одобрения потрогал двойную оранжевую строчку.

– И нитки сам красил.

– Обалдеть, – сказал генерал. – Так это ты форму шил? Мне показывали.

– Я, – я опустил голову. – вы только не наказывайте ателье. – Это я их… Поставил перед фактом, когда принёс им сорок пять штук. Я виноват. Наказывайте.

– Вот же ж… И сколько они тебе заплатили?

– По три рубля. Ну и за ткань ещё… нитки…

– А сами продали за пятнадцать… Молодцы…

Рука генерала потянулась к трубке телефона, потом его суровый взгляд уставился на меня и он замер.

– Фу ты ну ты, – сказал он, кладя трубку. – Да и ладно, не будем омрачать хорошее дело.

Он посмотрел на меня уже мягче.

– Я начальник ГРУ. Ивашутин моя фамилия. Слышал, наверное… Ах, ну да…

– Ничего себе, – сказал я.

– Присаживайся, – сказал генерал. – Я отдыхаю тут немного, когда приезжаю во Владивосток. Я же, действительно из этой системы пришёл, – он развёл руки, – в военную… э-э-э… службу.

– Кино смотрите? – Спросил я.

– Кино… Да-а-а… Про то, как Пеньковского брали. Я его постоянно смотрю.

– Других нет? – Спросил я между прочим.

Ивашутин напрягся.

– Фильмов про шпионов?

– Почему про шпионов? Просто фильмов, – я усмехнулся. – Думаю, про шпионов у вас достаточно.

– Ты думаешь у нас много предателей?! – Взвился генерал.

– Почему предателей? Просто шпионов, американских или английских. Думаю, их валом.

Ивашутин откинул на бок голову и сказал:

– Ты как-то странно ставишь вопрос. Он получается у тебя двойной. Вроде как с намёком на то что ты что-то знаешь.

– Что может знать семнадцатилетний школьник, живущий в провинции о шпионах в ГРУ? – Удивился я.

– И вот опять… Ты, наверное, хочешь стать разведчиком?

Я выдержал почти "мхатовскую" паузу.

– Я люблю спорт. Самбо. У меня, правда, не очень получается, но мне нравится.

Я засмеялся.

– Хочу стать тренером. Думаю, это получится у меня лучше.

– Не всегда из хороших спортсменов получаются хорошие тренера. Отличные спортсмены – индивидуалисты и привыкли к соперничеству и редко делятся опытом. Так что, может быть, ты на верном пути. У тебя неплохие организаторские способности?

– Вы меня спрашиваете? Откуда же я знаю. Это другим решать.

– Ты неплохо спланировал рейд. Кто помогал?

– Военрук. Папа. Он наш лес хорошо знает. Грибник. Он и показал тропы мимо запретных зон.

Ивашутин покачал головой.

– Да-а-а… Остальное всё сам?

– Да, чо там? Посидели с пацанами, прикинули… палец к носу, нарисовали план…

– Значит в разведчики не хочешь? – Улыбнувшись спросил генерал.

– Не… Призовут, пойду, побегаю…

– Разведка разной бывает… Есть экономическая, например, агентурная…

– Агентурная, это как Штирлиц? Не, я не потяну… Много знать надо и нервы железные. Вон он как в подвале гестапо держался… Я так не смогу…

– Так, Миша, никто не сможет, – задумчиво сказал генерал, но опомнившись добавил, – кроме таких, как Штирлиц. Но этому можно научиться, если задатки есть: патриотизм, смелость, ум, честь и совесть. У тебя есть такие качества?

– Да ну, Пётр Иванович, скажете тоже! – Махнул я рукой. – Без патриотизма как жить? Это да… А другое… Как это… Да, ну…

– Чай хочешь?

– Можно бы.

– А будешь?

– Если нальют…

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Ивашутин. – С тобой весело. Ни одной ошибки… Ни одной… Так не бывает. Ни мимикой, ни жестом, ни словом… Словно у себя дома.

"Так я и есть у себя дома", – подумал я. – "Я даже смогу вскрыть, наверное, некоторые сейфы и кабинетные двери. Бородки своего ключа я хоть сейчас нарисую. Вот бы они удивились".

– Ты что задумался? – Сахару сколько будешь?

– Пару кусочков.

– Ну так клади.

Я положил, размешал, отпил.

– Бублик бери. Так что ты знаешь про шпионов?

– Про предателей? – Спросил я.

Ивашутин быстро-быстро закачал головой из стороны в сторону и поднял в удивлении брови.

– Давай про предателей, – махнул он рукой.