Наталья Соболева - Дело о цене времени Страница 13

— Если это имеет значение… Магистр просил встретить его на рассвете на заброшенной мельнице, сказал: «Там мы и начнем обряд», он, мол, место подготовит, а я в это время за часами схожу. А уж потом и дом очистим. Только не пришел он, я почти до полудня прождал, решил в дом заглянуть. А дальше вы знаете… Позвонил в милицию, приехали — меня же и взяли, и домой я больше не возвращался.

Последние слова Ремезов произнес почти шепотом, словно и сам себе боясь признаться, что очень тоскует по своей прежней жизни. За стенами тюрьмы остались семья, друзья, любимая работа — все, чем только живет человек. Склонив голову на плечо, Марина наблюдала за ним: похоже, он убедил себя, что, честно отбывая срок, снимает пресловутое проклятие с сестры. Что ж, пора развенчать эти мифы, и так уже едва не сломавшие несколько жизней — ведь, кроме добровольного мученика Ремезова, от этого страдали и его сестра с мужем. Марина потянулась к своей сумке, достала оттуда несколько фотографий.

— Посмотрите, пожалуйста, Александр, может быть, увидите знакомые лица.

Разложив снимки в ряд на столе, она стала ждать. Фотографий было пять — к изображениям трех «условно подозреваемых» они с Горячевым добавили еще пару фото из служебной оперской картотеки, чтобы все было, как и при реальном опознании, когда рядом с преступником стоят и просто прохожие, и, как иногда бывает, и сами работники следствия. Через несколько секунд, внимательно рассмотрев все лица — при этом Ремезов не трогал фотографии, не брал их в руки, они так и лежали на столе — он с тихим вздохом отклонился от стола. Александр тяжело дышал, словно после долгого бега, на какой-то момент полуприкрыл глаза, словно задумавшись или решаясь на что-то, а потом молча указал на вторую справа фотографию.

Как и ожидала Марина, это оказалось фото Бориса Анненского. Чувствуя приятное облегчение от хорошо выполненной работы, она кивнула и спросила:

— Александр, вы готовы повторить все это для протокола?

Ремезов кивнул. Уже попрощавшись с ним и выходя из комнаты, чтобы уступить свое место Горячеву, Марина сказала:

— Александр, я очень надеюсь, что то, что я рассказала вам о себе, останется между нами, — Ремезов энергично закивал, и Марина облегченно вздохнула: — Спасибо.

Глава 9

Солнце, вместо того, чтобы освещать улицы города по-утреннему ярко и по-весеннему свежо, спряталось за тучи, и птицы выжидающе молчали, словно раздумывая — наступило ли утро, или все еще длится ночь? Усмехнувшись странным мыслям, Марина быстро поднялась по ступенькам и вошла в штаб-квартиру отдела «Т.О.Р.».

Опознанием личности мошенника, устроившего кражу часов по каким-то одному ему известным причинам, конечно, дело не кончилось. Показания Ремезова еще следовало проверить — тем более что для всех это были лишь показания осужденного, готового на все, лишь бы вырваться из-за решетки, и только в их отделе могли не сомневаться в его невиновности. Марина снова подумала о том, как бы ей хотелось ускорить весь этот процесс — словно что-то подталкивало ее изнутри, как выпущенная из-под пресса пружина.

Аля улыбнулась ей, одним лишь взглядом спросив: «Как дела?» Марина кивнула, показывая, что все в порядке. Едва она успела сесть за небольшой старенький столик у окна, в комнату вошли Краснов и Горячев. Поздоровавшись, шеф сказал:

— Ну что, ребята, славно поработали, так? Дело, нашими стараниями, все же решили возобновить. Ну, сейчас вы сами мне все поподробнее и расскажете.

Марина удивленно оглянулась — обычно их «летучки» никогда не начинались, если кого-то еще не было на месте. Ярослав, заметив это, придвинулся к ней поближе и шепнул:

— Сергей отпросился на сегодня, поехал друга навестить. Сказал, что не может пренебречь своими обязанностями белого целителя.

Краснов усмехнулся: ему никогда не нравилась та доля пафосности, с которой Сергей Скрипка произносил эти слова, что не мешало ему уважать этого парня как специалиста. В глазах Марины загорелся вопрос, что же произошло, но дальше выяснять было некогда: нужно было докладывать начальству. Несмотря на то, что Горячев находился рядом в момент ее разговора с Александром Ремезовым, необходимо было изложить весь ход беседы — на случай, если его показания в протоколе чем-то отличаются.

Быстро пересказав все, что она узнала от Екатерины и Александра, Марина добавила:

— Ремезов, кстати, вскользь заметил, что по всем трем исчезновениям часов из дома генерала дела не заводили, заявлений Садовников не подавал — вот и получается, что следователи, занимавшиеся убийством на даче Ремезова, никак не могли сопоставить это самое убийство с кражами. Потому и детали часов изымать не стали, если вообще их заметили.

Горячев покачал головой — вот так, из-за какой-то мелочи, и не срастается в голове у следователя картина преступления, так появляются какие-то ложные мотивы — и за решетку попадают невиновные. Выслушав доклады Сергея и Али — ведь она работала по фотографии Ремезова, хоть и недолго и почти без результата — начальник отдела «Т.О.Р.» вышел из-за стола, и улыбнувшись, взглянул на своих подчиненных.

— Ну, что ж, а теперь — моя очередь, — Горячев явно был доволен: он расхаживал по кабинету, потирая руки и улыбаясь, что бывало с ним крайне редко, — у меня несколько новостей для вас, и все, как это ни странно, приятные. Первая новость: у нас новые действующие лица, то есть на данный момент — уже бездействующие. Я о покойнике, найденном на даче. Наш покойный, если только это его пальчики были сняты экспертами в доме Ремезова, оказался очень даже известным нашим доблестным товарищам по цеху, сиречь, следователям. Это некто Седов, неоднократно осужденный и отсидевший за кражи со взломом. Описание трупа совпадает с портретом Седова из архивов следственного комитета. Но главное, оно совпадает с описанием человека из видений Сергея. Кроме того, оказалось, что в дело не были подшиты отпечатки пальцев покойного, они хранились в пакете с «вещдоками», вместе с запиской. Вы помните, в деле есть предположение, что записка написана убитым. Но доказательств нет, потому как нет образцов почерка Седова. Но…

Горячев остановился и поднял вверх указательный палец:

— При сопоставлении с «пальчиками» из картотеки выявилось интересное совпадение. Когда-то наш покойный носил другую фамилию. Паша Маленький вырос в детдоме, за постоянные драки и побеги был взят на учет еще одиннадцатилетним. Однажды драка закончилась поножовщиной, и Паша попал в колонию. Вел себя примерно, говорил, что раскаивается, просил о смене фамилии, говорил, что так его не найдут старые дружки. Я разговаривал с воспитателем колонии, который и написал ходатайство. Так Маленький стал Седовым. Вот в деле Маленького мы и нашли образцы почерка убитого. Скажу сразу, записку писал не он. Один Бог ведает, почему следственная группа сразу не сделала таких выводов.