Чужая тропа - Алёна Сергеевна Дубровская Страница 14

к вечеру. Никого дома не было. Тишина надавила на ее детские ушки с такой силой, что она зажмурилась от столь неприятного и непривычного чувства. Кэтрин поднялась с кровати и в одной пижаме, босыми ногами прошлепала в спальню родителей. На полу были разбросаны мамины вещи: ее халат валялся в самом центре комнаты, тапочки находились по разным углам, шкаф распахнут, и вся одежда из него была вывалена. Кэтрин с ужасом смотрела на беспорядок, которого никогда не видела в этом доме. Она тихо, словно боясь кого-то разбудить, закрыла дверь и тихонечко прошла на кухню. На плите стояла сковорода с недожаренными овощами. Кэтрин догадалась, что мама куда-то в спешке собиралась. Девочка не стала завтракать, она вернулась в свою комнату и до глубокой ночи просидела на кровати. Вечером пришла мама, заплаканная и какая-то тихая. Кэтрин, обычно встречающая родителей с работы, в этот раз даже не пошевелилась, а лишь повернула голову, когда двери детской заскрипели, и мама протиснулась в комнату. Она не стала включать свет, а просто села на один из стульчиков дочери.

– Кэти… – тихо проговорила мама.

Девочка подняла глаза. И угрюмо уставилась на мать.

– Сегодня кое-что произошло, Кэти…

Да в тот день действительно кое-что произошло. На стройке обвалился один из этажей и пятеро строителей, включая отца Кэтрин, были погребены под завалом. Все, кроме одного счастливчика погибли на месте. (Впрочем, его сложно было назвать счастливчиком. Им оказался очень хороший друг отца. Его отвезли в больницу, и он находился в критическом состоянии. Врачи как могли боролись за его жизнь. Спустя две недели он, наконец, очнулся, но остался инвалидом без надежды на возвращение к нормальной жизни. А еще через два месяца жена нашла его мертвым в собственной спальне. Наглотался таблеток. Никакой предсмертной записки Октавио не оставил, но все было понятно и без объяснений.)

Мама постаралась как можно более осторожно и спокойно донести до дочери эту информацию, но в конце повествования ее голос заметно задрожал.

Кэтрин очень долго молчала. Прошло, наверное, по меньшей мере около получаса, прежде чем дочь заговорила.

– Во сколько это произошло? – только и спросила она.

Мама ожидала чего угодно: слез, истерики, апатии…любой реакции, но никак не этого вопроса.

– Я не… – она вздохнула, – мне позвонили около половины третьего. Кажется, это случилось в два пятнадцать.

– Понятно. Тэкито уже знает?

Тэкито. Так звали младшего брата Кэтрин. В тот год ему только-только исполнилось четыре, и он пока беспечный и не привязанный к школе проводил время у бабушки по материнской линии.

– Пока что нет, но завтра с утра я позвоню бабушке.

Кэтрин кивнула, легла на кровать и отвернулась к стенке. Мама оставила ее одну.

В ту ночь она не пролила ни единой слезы. Все слезы она пролила прошлой ночью, когда отец был еще жив… Что уж теперь плакать. Она оплакала его заранее, теперь же у нее было чувство, что несчастье произошло когда-то давно, и рана на душе уже немного затянулась, хотя все так же болела.

Что было потом? Потом приехала бабушка и ее младший брат. Потом были похороны. А дальше…тянущиеся дни, недели и годы грусти. Мама стала апатичной, неразговорчивой. Она, конечно, все так же заботилась о Кэтрин и Тэкито, но огонь в ее глазах угас. Она слишком любила своего мужа и отца Кэтрин, чтобы продолжать жизнь без него. Кэтрин видела, как мама все больше и больше уходит в себя и надежда на то, что она вернется в реальный мир казалась все более призрачной. Когда Кэтрин был тринадцать, она впервые решилась поговорить с мамой всерьез.

– Послушай, – начала она. – Прошло уже больше трех лет, а ты все грустишь.

– Что? О чем ты дорогая? – подняла голову мама, отрываясь от чтения какой-то газеты.

– Я о смерти папы.

– Ааа… – растерянно произнесла она, глядя куда-то сквозь девочку.

– Почему бы тебе снова не выйти замуж?

– Но зачем мне это Кэти? Я не хочу…

– Тебе нужно начать новую жизнь. Ты стала совсем другая с того самого дня…

– Ох, Кэти, разве тебе и Тэкито плохо живется? Разве вам чего-то не хватает? -усталым, даже вымотанным голосом спросила она.

– Не хватает! – пожалуй слишком резко сказала Кэтрин. – Главным образом отца. И тебя. Но его не вернуть! А тебя еще можно. Послушай, – Кэтрин набрала в грудь побольше воздуха, встала со стула и начала ходить туда-сюда – просто попробуй. Я еще ребенок, я не спорю, но я твердо уверена в том, что это будет тебе на пользу. Ты как будто поставила в своей жизни точку. Эти три года ты… ты не живешь, ты просто существуешь. И мне и Тэкито от этого плохо. Раньше я была маленькая и не осознавала всего, но теперь… просто прислушайся ко мне. – Кэти выдохнула, остановилась и поглядела на мать. Та была в растерянности.

– Что ж, – спустя некоторое время сказала она. – Наверное, ты права. Я постараюсь что-нибудь сделать.

После этого разговора Кэти и ее мама почти перестали общаться на отвлеченные темы. Кэти уже было подумала, что окончательно ее сломала, но спустя полгода кое что изменилось.

В их доме появился мужчина. Его звали Бернардо. Спустя два месяца они поженились, и он окончательно вошел в их семью. Кэтрин была очень рада за маму и горда за себя. Ведь это именно она образумила ее и заставила жить дальше. Но шли месяцы и с окончанием каждого из них Кэтрин все больше и больше понимала какую же ошибку совершила она и ее мать. Бэрнардо оказался очень хитрым и жестоким человеком. Нельзя сказать любил ли он маму Кэтрин, но зато абсолютно точно можно было утверждать, какие чувства он питал к ее детям. И это определенно была не любовь. И если от Кэтрин требовалось лишь в точности выполнять его указания, для того чтобы не попадать под горячую руку, то бедного Тэкито это не спасало. Бернардо постоянно придирался к мальчику, бил его по лицу за малейшую оплошность. Он наказывал его каждый божий день за любую, даже совсем небольшую провинность. Несколько раз Кэтрин тоже доставались от него звонкие пощечины, но то было скорее исключением. Мама же словно бы не замечала того, что творится в их доме. С ней Бернардо был очень ласков. Но только первые несколько лет. Когда Кэтрин исполнилось семнадцать Бернард начал срываться и на матери. Но она терпела все его выходки. Несколько раз Кэтрин пыталась с ней разговаривать, но мама ее как будто не слышала. Она