Герберт Уэллс - Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока Страница 14

Длинные волосы девушек блестели в солнечных лучах. Выше пояса на них были опрятные блузки, а то и просто купальники. На их лицах было написано уверенное спокойствие, всеприятие, странным образом дисгармонирующее с легкомысленностью их вызывающе тесных шорт, эластичных штанов, джинсов. Все парни были худые, причудливо подстриженные, с высокими квадратными плечами; они двигались грациозно и лениво, как молодые камышовые коты. Некоторые пары медленно танцевали, с замороженной официальностью глядя друг другу в глаза, но не обнимаясь, — блестящие волосы качались на солнце, бедра девушек выписывали стилизованные церемониальные па танца, похожего на твист.

Дальше по обочине собралась более многочисленная группа. Какой-то юноша брал на гитаре неторопливые аккорды, девушка рядом с ним выстукивала резкий, сбивчивый ритм на сдвоенных барабанчиках. Еще один парень гнусавым, тонким голосом напевал под музыку стихи, по-видимому сочиняя их на ходу: «Джо Ли, садись за руль и лети,// Джо Ли, бери в руки руль и лети,// Колеса бегут, а луна плывет». Исполнителей обступили неподвижные, сосредоточенные слушатели.

Потом я услышал визг лебедки. Казалось, по мере того, как утихали другие звуки, этот становился все громче. Ребята начали приближаться к подъемному крану. Они образовали большой молчаливый полукруг. Туго натянутый, медленно движущийся трос под углом уходил в покрытую солнечными бликами черно-коричневую воду.

По шоссе прогрохотал грузовик, на мгновение заглушив скрип лебедки.

— Теперь не сорвется, — сказал мужчина на берегу.

Сначала под водой, у самого берега, что-то блеснуло серебром. Затем над поверхностью показались концы больших изогнутых хвостовых плавников, за ними широкий задний бампер, потом край земляничной кабины. Там, где не было водорослей и пятен грязи, краска сияла как новая. Со стороны ребят, окруживших подъемный кран, донесся общий вздох; они начали тихо переговариваться, зашевелились.

Кран продолжал вытягивать машину, и вскоре из нее полилась темная вода; когда уровень воды внутри понизился, я увидел сквозь заляпанное окно два бесформенных кома — это были тела парня и девушки, сидевших бок о бок, все еще пристегнутых ремнями к сиденьям.

Больше я смотреть не стал. Лазир был занят, так что я сел в свою машину, развернулся, поехал домой и налил себе выпить.

В тот же день, примерно в половине четвертого, я засел за статью. Она должна была появиться в следующем воскресном номере. Я работал над ней до двух ночи. От меня требовался материал всего на пару тысяч слов, но писать было трудно, а я хотел сделать все как следует. Я думал убить сразу двух зайцев. Во-первых, мне нужно было подтвердить редакторскую точку зрения, состоящую в том, что наши дети ведут себя неправильно, однако в то же самое время я пытался — ради себя самого — передать в статье некий дух легенды. Эти ребята жили в своем мире, куда нам ходу не было. Все их умение, все их мечты и энергия посвящались созданию артефактов субкультуры, силы, красоты, скорости, технического совершенства — и мятежа. Наша культура давала им слишком мало, и они принялись создавать свой мир со своими обычаями, легендами и подвигами, со своей музыкой, своей этикой и моралью.

В понедельник утром я отнес статью в редакцию и оставил ее на столе Сая Уолтера. Я надеялся, что она может стать классической, лишь бы обошлось без правки. Я назвал ее «Маленький бунт Джо Ли Каддарда».

До полудня Сай ничего мне не сообщал. Потом пришел ко мне в комнату и уронил статью на мой стол.

— Извини, — сказал он.

— А в чем дело?

— Ты понимаешь, Марти, написано-то здорово. Но худлит мы не печатаем. Тебе надо было поточнее все разузнать, как ты обычно делаешь. Эксперты говорят, что эти ребята пролежали на дне канала чуть ли не восемь месяцев. Сэм по моей просьбе звонил в больницу. Восемь месяцев назад девчонка уже чуть не отдала Богу душу. Скорее всего, случилось вот что: парень заехал к ней, увидел, в каком она виде, испугался и решил срочно отвезти ее в Майами. Она даже пижаму не сняла, только свитер сверху надела. Если писать под этим углом, выходит материальчик на тему гуманизма. Я попросил Хелен сделать. Пойдет сегодня же вечером на первой полосе.

Я взял свою бесполезную статью, разорвал пополам и выбросил в мусорную корзину. Значит, сержант Лазир ошибся, когда устанавливал личность ночного гонщика, а в результате дураком вышел я. Я твердо решил, что теперь буду проверять все факты и все имена и никогда больше не позволю себе увлечься блестящей, земляничного цвета прозой.

Три недели спустя мне позвонил сержант Лазир. Он сказал:

— Вы, наверно, уже в курсе, что хулиган, который нас тут дурачит, не из нашего округа.

— Да.

— А мы-то думали, это Джо Ли Каддард. Вы уж извините, что из-за нас столько времени и сил зря потеряли. Ну так вот — сейчас у нас светлые ночи, а завтра полнолуние. Если есть охота, приезжайте, не пожалеете, потому что теперь у меня план верный. Прошлой ночью мы его уже пробовали, но была одна щелочка, и этот хитрец улизнул по дороге, о которой мы не знали. Но больше мы ему такого шанса не дадим.

Я вспомнил рев двигателя, промелькнувшую мимо черную тень, порыв ветра, всколыхнувший кусты. Вдруг по тыльным сторонам моих ладоней побежали мурашки. Я вспомнил пустое шоссе, которое мы проверяли. Может быть, здесь сконцентрировалось столько гордости и страсти, столько труда, любви и надежды, что теперь Кларисса Мэй и Джо Ли будут вечно носиться по ночным дорогам своего родного округа, залитым серебристым лунным светом? И кто оповестил всех тех ребят из шести округов? Как они сумели собраться так быстро?

— Эй! Вы еще там?

— Извините, я вспоминал свой распорядок. Боюсь, у меня ничего не выйдет.

— Дело ваше. Но на этот раз мы возьмем его наверняка.

— Желаю успеха, сержант.

— У нас шесть машин. Дорожные ограждения. Да еще поисковый аэроплан. Никуда ему не деться, пусть только попадет в сеть.

Наверное, мне следовало поехать. Ведь если бы я снова услышал его, увидел черную тень, ощутил порыв ночного ветра, это могло бы убедить меня в его реальности. Конечно, они его не поймали. Хотя удача была близка, очень близка. Но они оставили немного места между тяжелым ограждением и растущим на обочине дубом — узкую щель, через которую почти невозможно было прорваться. И он-таки прорвался сквозь это игольное ушко, потом снова выскочил на шоссе и умчался прочь, оставив за собой затихающий рокот мотора.

Сержант Лазир мрачно готовит очередную ловушку, чтобы воспользоваться ею через месяц. Он уверен в своей близкой победе. Но пока что ему удалось поймать лишь два мазка краски — один на торце бревна, установленного на козлах вместо шлагбаума, другой на стволе дуба. Оба они земляничного цвета. С золотой искрой.