Призрачный мир - Евгений Семенов Страница 15

Тени на стене сначала в отблесках огня прятались. Неуверенно притаились. Знали ведь, что я их уже заприметил. Поэтому недолго скрывались. Осмелели видимо, и приближаться стали. Отделились от стены людские фигуры. Темные. Голые. На силуэтах рассмотреть, что без одежды они, без проблем получилось. Две старухи и девица. А я девиц голых лет десять не видел. Постояли, постояли, да и растворились с рассветом. Только не сон это оказался. Это только вчера ночью понятно стало.

Я уже крепче спал. Водка закончилась, и с ней беспокойный пьяный сон. В это время года здесь я рано спать ложусь. В семь вечера в лесу уже темно. Так, что время я не считаю. Как стемнело и до самого рассвета. Пока не услышу в лесу шум двигателя вахтовки. «Шишигу» издалека слышно. Если ветра нет, то километра за четыре. Завывает по раскисшей лесной дороге, словно лосиха раненая.

Прошлой ночью проснулся я от прикосновения к глазам. Легкое касание. Будто паук, откуда-то из-под потолка паутину обронил. Или комар запоздалый на веко присел. Я рукой потянулся, согнать тварь кусачую, а спросонья понимаю, что не время для комаров уже. Ноябрь как-никак. Скоро мухи белые полетят, а не комары. Легкое ощущение тревоги на секунду ворвалось в сознание и тут же покинуло его.

Рука моя прикоснулась к чему-то мягкому. Настолько, что шерстка паучья щетиной покажется. Словно над костром затухающим ладонью провел и жаром руку объяло. Я глаза толи от страха, толи от удивления раскрыл. Тьма отпрянула и в метре от меня замерла. Руку жжет. А я глаз не могу отвести. Девица лет двадцати. Грудь высокая, бедра крепкие. Все как во сне вчерашнем. Черная. Только отблески огня на округлостях плеч, ягодиц играют, освещая контуры. Волосы чернущие, будто уголь на солнце блестят и лицо скрывают. Но из-под волос она за мной наблюдает.

Меня дрожь бить начинает. Вижу, как руки в темноте трясутся. Холодно в комнате, словно дверь в дом нараспашку. Девица смотрит. Молча смотрит. Ни слова не произносит. Я и спросить хочу, кто она, и страх оковывает, не дает этого сделать. Так долго сидел. Уже дрова в печке прогорели, и комната во мрак погрузилась. От девицы только контур слабым светом угольев виднеется.

Она с места не сходила, только голову наклоняла, рассматривала меня, словно прислушивалась. За стенами еще шаги послышались. Руку она ко мне протянула, то ли прощаясь, толи другое что этот взмах означал, и растворилась.

Заснул я. Не сразу. После такого сразу не уснешь. Ворочался долго, спрашивал себя, приснилось мне или наяву ко мне приходило. Что или кто это? Знать не знаю. Сон меня только к утру сморил.

Я поверить попытаюсь, что приснилось это мне, да ожег на руке убеждает в обратном. С внешней стороны кисти, где кожа помягче, ее как раскаленным ножом сняло. Сильный ожог, такой от огня не получить. Если уголь раскаченный прижать. Подсохла рана местами, местами кровицей прозрачной покрылась. Сгибать больно до жути. Я мох примотал зеленый и мокрый, чтобы размягчить и обезвредить рану. Много легче не стало, но терпеть можно.

Сегодня не сплю. Ожидаю.

Дождался видимо.

Сквозь ночные звуки осеннего леса расслышал шаги за стеной. За окном тьма кромешная. Небо черное. Ни единой звезды. Печь заранее поярче растопил и дверцу закрывать не стал. В дополнение свечей несколько зажег, и по разным местам комнаты расставил.

Шаги уже не с улицы раздаются. Тут они. Прямо в комнате. Только не вижу никого. Вокруг поменялось что-то. Чувствую, присутствие в комнате помимо меня. Тело страх с головы до кончиков пальцев объял. Холодно, губ не чувствую, подрагивать непроизвольно начинаю.

Свеча дальняя, что в самом углу на тумбе перекошенной стояла, колыхнулась и погасла. Пламя встрепенулось, словно задули ее. А угол этот сразу во тьму погрузился. Там значит таятся. Чего только? Я ж видел их. Вторая свеча, что ближе, на столе, упала ни с того ни с сего, вместе со стаканом, в котором находилась. Воск расплавленный стек и затушил пламя. Бежать хочется, а некуда. В темноте дорогу не найду. Я пошелохнуться боюсь. Была днем мысль на тракторе-колеснике уехать, и не возвращаться, так убедил себя, что все приснилось. Идиот старый.

Оставшиеся три свечи одновременно погасли и задымили копотью. Теперь только пламя из печи пляшет, отбрасывая тени на стенах и темных фигурах. Девица снова своими формами красуется. Не стесняет ее нагота. А во мне страх и желание прикоснуться к девице начали дикий танец. Она недалеко. В паре метров. Слегка покачивается, голову склоняет, рассматривая меня. Волосы с лица черной рукой откинула. Дьяволица. В глазах огонь бегает, пламя отражается, его языки беснуются, завораживают. Губы приоткрыты, искривлены в улыбающемся оскале. За ангельским лицом легко распознается хищник и я его жертва. Только она не торопится. Знает, что некуда мне деться. Начинаю вспоминать молитвы, да откуда же мне их вспомнить, коли никогда в церкви не был, в бога не верил и презирал батюшек к своему стыду. Виню сам себя, не рассчитываю на благосклонность, но к богу обращаюсь.

— Услышь меня господи, не дай погибнуть спаситель, каюсь во всех грехах своих, спаси, сохрани меня. Если слышишь. Если можно. Каюсь во всем. Понимаю, что не заслуживаю…

Стыдно становится за слабость свою. Что ж обращаться, коли не почитал ранее господа, что ж теперь просить за жизнь свою? Замолкаю. Тем более, что молюсь, а сам глаз не могу от прелестницы отвести. Грудь у нее слегка колышется в такт ее движениям, губа нижняя дрожит, словно у кобеля перед случкой, рукой она низ живота разглаживает. Какое тут прощение от господа может быть, если в мыслях я уже овладеваю ею.

Нынче не одна она. Старухи. Дряхлые, но сильные. Под руки деда полуголого поддерживают. Тело его волосами длинными покрыто до самых колен. Борода словно репей в разные стороны топорщится.

А глаза светятся. Красным огнем.

Девица пропускает его, немного в сторону отошла. Неторопливо. Руку от живота не убирает. Смотрит на меня как на красавца молодого с вожделением, а я уже за шестой десяток возрастом перевалил, да и не был я никогда красавцем, из-за которого девки из трусов выскакивали.

Деда старухи подвели ко мне. Он на колени упал. Смотрит на меня. Долго смотрит. Жуть от его глаз по моему телу липкий