Если верить лисам II - Купава Огинская Страница 17

– Нам нужно обсудить семейные вопросы, – с намеком произнесла мама, желая хоть как-то отделаться от лиса.

Тот лишь широко улыбнулся.

– Очень хорошо. Я как раз планирую стать частью этой семьи.

Все, что мне оставалось, – делать вид, что я не понимаю выразительных взглядов мамы, и держаться поближе к Йормэ. Я уже успела забыть, как сильно меня пугали в детстве блеклые и ничего не выражающие глаза барона.

Прошло много времени, я выросла, но почему-то до сих пор ощущала, как по спине холодной колкой волной проходится страх, стоит только взгляду барона остановиться на мне.

Раньше он напоминал мне мертвеца. И сейчас не изменилось ровным счетом ничего.

Местом для разговора была выбрана ближайшая к управлению кофейня.

Несмотря на то что мама не была рада Йормэ, да и барон явно не одобрял его поведения, я рядом с лисом чувствовала себя спокойнее и могла хотя бы выглядеть увереннее, чем есть на самом деле.

– Ты ставишь нас в неловкое положение, – начала мама с главного. – Благодаря графу Киллиану удалось избежать сплетен, но это исключительная удача.

– Благодаря графу… – пробормотала я. Появилось ощущение, что прошло куда больше времени, чем один день, и я упустила какой-то важный момент.

Улыбка Йормэ, сидевшего рядом со мной за столом, стала напряженной и злой.

Мама этого не заметила, она смотрела только на меня, игнорируя лиса, чем спасла себя от незабываемого и устрашающего зрелища.

О том, что капитан расстарался на славу и искать меня начали с размахом, я уже знала, но и предположить не могла, что меня начнут искать везде. Даже к моим родственникам заглянут.

– Безответственно с твоей стороны уезжать, никого не предупредив. Вейя, ты уже взрослая, что за ребячество?

Как выяснилось, предприимчивый дракон в порыве защитить мое честное имя выдумал целую историю о том, как я отправилась на отдых с его сестрой. В особо героическом порыве Ияр признался, что должен был предупредить об этом командора, но обстоятельства сложились не в его пользу.

В дворянских кругах уже давно было известно, что Ита увлеклась какой-то саламандрой, потому поверили в историю Ияра легко и быстро.

Мне же оставалось только молча негодовать.

– И вы потратили день на дорогу, только чтобы сказать мне это?

Поместье барона находилось в соседнем небольшом городе, где у него было свое дело. Столичные шум и суета были чужды этому человеку, он некомфортно чувствовал себя в подобных местах. Мама же, может, и хотела жить в столице, но не могла оставить мужа. Боялась осуждения. После того как мы покинули драконье гнездо, ее потребность в общественном одобрении обрела маниакальный характер.

В глазах окружающих она желала быть безукоризненной. Вот и сейчас мама приехала ко мне не потому, что волновалась, но из-за того, что я едва не опозорила ее своим необдуманным поступком.

Когда же я сбежала и поступила в академию, то получила от нее письмо, в котором мне обещалось, что она откажется от меня, если я позволю себе неподобающие вещи.

– Нет, – каркнул барон и потянулся к своему неизменному чемоданчику, с которым не расставался, наверное, даже в кровати.

На стол передо мной легло несколько документов.

Я не спешила к ним притрагиваться. Первым с ними ознакомился Йормэ.

Мне казалось, маму от такой наглости удар хватит, но барон жестом велел ей молчать, и она лишь рассерженно выдохнула.

– Хотите удочерить Вейю? – Лис удивленно посмотрел на барона. – Зачем?

– Я воспитывал ее многие годы, – степенно ответил тот своим сиплым, будто простуженным голосом. – Она для меня уже давно как дочь. Потому я счел правильным оформить все официально.

– Так ли это? – пробормотал Йормэ, перебирая бумаги на столе. – Или все дело в том, что Вейя стала выходить в свет? Она кого-то заинтересовала? У вас просили ее руки?

Перехватив руку лиса, я отняла у него все листы и вернула барону. Если подозрение Йормэ было верным, а мне почему-то казалось, что так оно и есть, то меня наконец посчитали полезной и собирались продать. Вот только как простую воспитанницу, совершеннолетнюю и независимую, принудить к нежеланному замужеству барон меня не мог. Но стоило мне только стать его дочерью, пусть даже на бумаге, как все мои права перестали бы значить хоть что-то. Моя жизнь оказалась бы в его руках.

Участь страшнее сложно было представить.

– Я не стану это подписывать.

– Дорогая, как ты можешь? Раньше ты была такой послушной девочкой. – Мама обожгла лиса злым взглядом. – Кто-то плохо на тебя влияет.

От лиса потянуло морозом.

– Я содержал тебя много лет. – Лицо барона все так же ничего не выражало. – Пришло время вернуть долг.

– Назовите сумму, – хриплым от злости голосом предложил лис. – Я выпишу чек.

– Мы уходим. – Я потянула Йормэ за руку, и он неохотно подчинился. От его ладони, которой он оперся о стол, поползли морозные узоры.

Кофейню мы покинули, так и не дождавшись своего заказа. Я не оборачивалась и изо всех сил старалась держать голову прямо, но, оказавшись на улице, остановилась.

Ослепшая из-за застилавших глаза слез, я не представляла, куда идти, не налечу ли я на кого-нибудь, сделав шаг. Йормэ рядом со мной зло бормотал себе под нос, одаривая барона нелестными словами. Он не сразу понял, почему мы остановились, и, лишь заглянув мне в лицо, осекся.

– Ох, пирожочек.

Не говоря ни слова, Йормэ повел меня за собой. Я не сопротивлялась и не спрашивала, куда мы идем, – все силы уходили на то, чтобы позорно не разрыдаться прямо посреди улицы. Чуть запрокинув голову и стараясь не моргать, я ждала, пока высохнут навернувшиеся слезы. По сторонам не смотрела и едва ли могла увидеть что-то впереди, просто следовала за лисом, рассеянно отметив, как утихает шум оживленных улиц, сменяясь умиротворенным шелестом листвы.

Журчание фонтана с каждым шагом становилось все громче. Под ногами шуршала гранитная крошка.

Проведя меня на тихую дорожку ближайшего парка, небольшого, небогатого на беседки или скамьи, а оттого малолюдного, Йормэ решительно затащил меня на узкую тропинку, укрыв за старым толстоствольным дубом. Только там мы остановились.

С важным и торжественным видом лис обернулся ко мне – слезы почти высохли, и я видела, как он серьезен, – обнял, прижимая мою голову к плечу, и велел:

– Вот теперь можешь плакать.

Он очень удивился, вместо сдавленных всхлипываний услышав тихий