Окольцованные - Сергей Устюгов Страница 18

Он заранее подготовил ответы и обсудил их с фермерами. Затем Федор зачитал основные положения Конституции и уже приготовился доставать листы для подписи, как вдруг мнения собравшихся по некоторым пунктам разошлись. Воду мутил маленький старикашка с острыми глазами. Он в течение минуты «расколол» зал и начались шумные споры.

Еле успокоил Федор аудиторию. Он снова начал убеждать колхозников. Его красноречию позавидовал бы любой известный оратор. В этот день он превзошел сам себя.

В конце концов, большая часть присутствующих согласилась, и потянулась к столу, где, не глядя, подписывала положения Конституции. Федор успевал незаметно подсовывать  для подписи еще один документ, где были отпечатаны списки членов Правительства. Таким образом, пусть и не совсем честно, но Федор с компанией становились законной властью «свободной» деревни.

                ***

Сено было хорошее. Пахло летом и солнцем. Перекидывать его на сани было одно удовольствие. Однако мужики боязливо оглядывались, несмотря на все заверения Стешина о том, что все сейчас общее и народное. Дело в том, что грузили они сено фермера Конюшенко.

Три лошади стояли, переминаясь с ноги на ногу. Стешин бегал вокруг копны и бестолково командовал. Мужики не очень доверяли Стешину, но деваться было некуда, на ферме кончалось сено и приходилось выходить из положения.

Стешин еле уговорил мужиков на экспроприацию. Он пообещал, что их семьи в первую очередь будут получать молоко и мясо. Мужики подумали о голодных ребятишках и согласились.

Три воза сена двигались к деревне. Покос фермера находился рядом, километрах в двух от деревни. В свое время фермер провел переговоры с председателем колхоза и с главой администрации и получил этот покос. К слову сказать, и остальные фермеры имели покос почти рядом с деревней. А вот все покосы и пастбища колхоза были за границей кольца.

Они уже подъезжали к ферме, как неожиданно их остановил громкий крик.

– Вы, что, сволочи,  делаете? Заворачивай обратно! Я вам покажу, как мое сено воровать!

Сзади их нагонял хозяин сена, фермер Конюшенко.

Мужики сначала испуганно съежились, воровство есть воровство, хоть как ты его не прикрывай заумными словами. Но потом в них заговорила взращенная годами перестройки, ненависть бедных к богатым.

Они молча слезли с возов, и, не глядя на растерянного Стешина, подошли к фермеру.

– Ты чего орешь? Все теперь наше, народное!

Фермер от изумления даже поперхнулся. Вот так наглость!

Мужики не мешкая, начали охаживать богатея. Досталось ему крепко. Злые мужики разошлись не шутку, и только Стешин кое-как успокоил их.

Все. В деревне начались столкновения. Стешин не откладывая, прибежал к подполковнику Скарлыгину. Подполковник обедал и не сразу понял, о чем торопливо говорит Стешин. Разобравшись, он шумно вздохнул и посмотрел прямо в глаза Стешину.

– А что ты хотел? Вот так все и будет.

– Ну, так надо что-то делать…. Ты хоть выдели мне несколько человек с оружием. Ведь фермеры наверняка поднимутся.

– Послушай меня внимательно, – Скарлыгин потер лоб, – дорогой ты наш вождь, у нас нет оружия. Все ружья у моих людей выкрали. Я, правда, еще не разбирался, как это случилось. Но факт есть факт.

– А как мы сейчас без оружия? – растерянный Стешин нервно мял свою шапку.

– А вот так! Сижу сейчас и думаю, где оно может быть.

– А если у фермеров….

– Тогда все мы проиграли. Придется к ним в услужение идти.

Подполковник сморщился.

– Ненавижу эти самодовольные рожи. Как посмотрю на них, так и хочется чем-нибудь вдарить.

В дверь постучали

– Войдите, – гаркнул подполковник.

Дверь на секунду приоткрылась, появилось мальчишечье лицо, и, увидев Стешина, мгновенно скрылось.

– Ты посиди здесь, я сейчас.

Скарлыгин поднялся и вышел в сени. Вернулся он обеспокоенный.

– Слушай, Стешин. Все оружие в деревне скупил Мишка новый русский. Ловкий ход ничего не скажешь. Но не это главное. Главное то, что оружие у Мишки украли. Ты понимаешь, что это означает?

До Стешина доходило медленно. Наконец и он понял.

– Это что в деревне появилась третья сила?

– Ну, появилась, не появилась, но кто-то готовится.

– А у тебя точные сведения?

– Это не твои заботы. Давай думать, как быть дальше?

Все намного усложнилось. Значит, в деревне существует еще кто-то, кто действует тайно, исподтишка. И наверняка у него есть информаторы. В таком случае никому нельзя доверять.

– Но ведь и демократ Федька остался без оружия….

– Ну и что?

– Как что. Значит, мы можем спокойно возить сено на ферму. Надо показать крестьянам кто на самом деле управляет деревней. Конечно, возить под охраной твоих людей.

– Все не так просто. Ты вот даже не посоветовался со мной, когда крал сено.

– Я не крал. – Возмутился Стешин. – Мы экспроприировали его.

– Ага. Я на тебя посмотрю, как ты будешь магазины экспроприировать. Там тебе живо голову оторвут.

– Значит, мне нужна охрана.

– Не так нужно, не так, – размышлял Скарлыгин.

– А как?

– Не знаю пока, но чувствую не так надо действовать.

                ***

Сторож Матвеич неторопливо ведет рассказ. Председатель Иван Петрович, навалившись на стол, внимательно слушает.

Однажды Алеша заблудился в лесу, никак выйти не может. Плутал, плутал вышел на речку и пошел по ней. Через час вышел на поле, а за полем виднелась деревенька. Поспешил он туда, а когда приблизился, то увидел, что в деревне-то осталось три дома и те старые, покосившиеся. Людей нигде не видно. Он уж подумал, что заброшена деревня, когда из одной избы дед показался, старый, седой весь. Обратился к нему Алеша, так, мол, и так, почему деревня заброшена. Дед посмотрел на парня и заговорил:

– Эх, сынок, время такое пришло. Умер наш Хранитель. И никому свое  дело не передал.

– Какой Хранитель? – удивился Алеша.

Дед посмотрел на Алешу, стоит ли рассказывать, и видимо понравился ему парень. Пригласил он его в избу, чаем на травах напоил, и рассказывать начал.

Давным-давно, люди в земле жили, в пещерах, да ямах. Вот в то время и пришел в одну такую земляную деревню один странник. Походил он, посмотрел, как люди маются, и научил их избы строить. Да избы-то не такие, как сейчас, а особые. В таких избах здоровье никуда не уходило, а наоборот