Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ) - Лариса Куницына Страница 18

Делвин-Элидир привёз вашу супругу. Она была ни жива ни мертва, бедняжка. Всё заливалась слезами. Нам сказали, что его сиятельство маркиз де Лианкур ранен, а вас арестовали и увезли в Чёрную башню. Госпожа успокоилась, и маркиз уехал, а после появился граф де Полиньяк со своей шайкой. Иначе и не скажешь, ваше сиятельство! Они перевернули всё вверх дном в ваших покоях, вели себя грубо и угрожали всем подряд, и сказали, что арестуют госпожу графиню. Дальше уж я не видел, потому как господин Компен велел мне выбраться из дома и бежать к графу Клермону за помощью. Тот выслушал меня внимательно и сразу же велел своим людям собираться и всей толпой идти сюда. Мы поспели вовремя, а, может, немного опоздали, потому как застали господина Шарля на полу в крови. Он защищал вместе с господином Эдамом госпожу, и его ударили мечом, а господина Эдама обезоружили и скрутили. Господин секретарь Монсо тоже был связан. Их увели, но за хозяйку вступился граф Клермон и сказал, что не позволит её забрать. Граф де Полиньяк кричал, что он препятствует правосудию и он, граф де Полиньяк то есть, пожалуется королю и арестует самого графа Клермона. А граф Клермон рассмеялся и сказал: «Что ж, попробуйте!» А его люди достали мечи. Граф де Полиньяк ушёл, забрав господина Монсо и господина Эдама, выгреб из вашего кабинета кучу бумаг и оставил здесь этих грубиянов. А госпожа графиня с господином Валентином ушли, стало быть, к сестре, и сейчас там под охраной графа Клермона. Они и щенка с собой забрали, потому что маленький господин плакал и не хотел идти без него.

— Что с Шарлем? — мрачно спросил Марк.

— Он ранен. Эти негодяи не дали нам вызвать лекаря, сказали: «Пусть хоть сдохнет!» Но к счастью, оказалось, что господин Лоренс, учитель маленького господина, сведущ в медицине. Он обработал рану и перевязал вашего оруженосца, но у него начался жар и нужно было лекарство. Вот господин управляющий и приказал мне выбраться из дома и сбегать к аптекарю. Про эту дверцу негодяи не знают, а у остальных стоят, как в карауле.

— Ладно, иди, отнеси Лоренсу лекарство, — приказал Марк. — Потом пройди в мою спальню, там у камина за креслом стоит сумка с металлическими сосудами. Принеси их сюда. Захвати из гардеробной атласную маску, она в кожаном ларце слева у двери, и проберись в мой кабинет. Открой верхний левый ящик, там есть фляга и связка отмычек. Принеси всё это сюда.

— Может, ещё покушать? — жалобно спросил Жиль, глядя на него. — Вы вон какой бледный…

— Не нужно, я сыт. Никому не говори о том, что видел меня. Иди.

Жиль кивнул и серой мышкой юркнул в темноту. Марк устало опустил голову. В его душе кипела злость. Этот негодяй де Полиньяк всё же пытался арестовать Мадлен, ранил Шарля и забрал Монсо и Эдама. И если за жену он теперь мог не тревожиться: Клермон очень богатый, влиятельный и отчаянно смелый человек и искренне любит сестру своей обожаемой жены, то вот судьба секретаря и оруженосца его беспокоила. Если новый коннетабль осмелился душить удавкой графа и друга короля, то вряд ли будет церемониться с его слугами. Увы, пока он ничем не мог им помочь. Он сам оказался в очень уязвимом положении и не знал, что делать дальше. А ему просто хотелось прилечь и поспать хотя бы несколько часов. Может, тогда у него прояснится в голове, и он сообразит, что ему надлежит сделать, чтоб раскрыть этот заговор.

Потом он снова вспомнил, что его дед мёртв. Боль потери обожгла его с новой силой, и он вдруг подумал, что если сегодня же не пойдёт к нему проститься, то наверно уже никогда не увидит старика. К тому же он смог бы попутно осмотреть тело и рану. Всё же она выглядела довольно странно. Может, увидев её, он заметит ещё что-то, что могло бы послужить подсказкой к личности убийцы. В конце концов, расследование любого убийства должно начинаться с осмотра тела жертвы.

Жиль вскоре вернулся и принёс всё, что велел ему хозяин. Марк сунул отмычки в карман, потом открутил крышку термоса и глотнул давно остывшего отвара. Его вкус не изменился. Он всё так же обжигал и согревал, хоть и был холодным. Марк сразу почувствовал приятную волну, пробежавшую по телу, и его взгляд прояснился. Аккуратно, чтоб не пролить ни капли, он перелил остатки во флягу и прикрепил её к поясу, а потом надел маску. Жиль всё так же стоял рядом, глядя на него глазами старого верного пса. На прощание Марк улыбнулся и положил руку ему на плечо.

— Спасибо, Жиль. Ты хоть и маленький человек, но у тебя верное и благородное сердце. Я не забуду этого.

— Лучшей наградой мне будет, когда вы вернётесь домой и наведёте здесь порядок, — всхлипнул лакей.

— Не забудь, ты меня не видел, — на прощание напомнил Марк и, приоткрыв дверцу подвала, выскользнул на улицу.

Теперь, после глотка волшебного эликсира, приготовленного руками старого лиса, Марк чувствовал себя хорошо. Он бодро шагал по улице принцессы Оливии, глядя по сторонам и вперёд, чтоб не пропустить столь часто проходящий здесь патруль городской стражи. Быстро миновав Королевскую улицу, он двинулся дальше. Дворец его деда, как и его дом, задним фасадом выходил на улицу принцессы Оливии. Дойдя до него, Марк осмотрелся, а потом взглянул туда, где стоял ещё один такой же дом, принадлежавший графу Клермону. Ему хотелось окончательно убедиться в том, что его семье ничего не угрожает, и успокоить Мадлен, но он всё же решил не искушать судьбу. Какое-то время он стоял в переулке, наблюдая за домом маркиза де Лианкура, хотя понимал, что граф де Полиньяк вряд ли и там решился бы оставить своих людей.

Наконец, не заметив ничего тревожного, Марк пересёк улицу и подошёл к боковой двери, которая вела в кухню. Отперев её отмычкой, он вошёл и снова запер, потом направился мимо столов и больших котлов туда, где виднелся арочный проём двери. Миновав хозяйственную часть дома, он оказался в уже знакомых ему комнатах и залах. Он шёл по гулкой анфиладе, прислушиваясь к собственным шагам. Ему вдруг показалось, что этот просторный красивый дом умер вслед за своим хозяином, и ему стало грустно.

Он поднялся по боковой лестнице и вскоре подошёл к высокой резной двери спальни маркиза. Отворив её, он тихонько вошёл и замер, почувствовав, как сжимается от горя его сердце. По обеим сторонам