Роковой зов (СИ) - Арон Нора Страница 18

Хотелось оценить результаты работы всей дипломатической службы Бретонии за последние полгода, сделать выводы и, как непосредственному руководителю, спланировать поэтапный план дальнейших действий. Доклад отцу в Кинегард не занял и нескольких минут.

Когда я покинул территорию Астельрима, я поблагодарил подчиненных, прибывших со мной в Римсток, за продуктивную работу и разрешил им провести свободные до вечера часы по своему усмотрению, а сам оглянулся по сторонам.

Полдень только наступил, праздничный день в столице был в самом разгаре. Римсток предстал передо мной во всей свой бурлящей, по-весеннему цветущей, торжественной красе.

Вокруг сновали торговцы и ремесленники, активно зазывая прохожих — жителей и туристов — в свои нарядно украшенные лавки и магазинчики, так же как и многочисленные уличные кафе и рестораны, расточающие дивные ароматы праздничных блюд. Внезапно захотелось влиться в галдящий веселый людской поток и на время потеряться в хитрых переплетениях улиц города.

Я жестом отпустил охрану, накинул плащ на церемониальный костюм, чтобы не привлекать ненужного внимания, и отправился исследовать шумную и жизнерадостную столицу Ингрии.

Город напоминал бурлящий котел. На главной площади давали представления многочисленные театральные и цирковые труппы, ремесленники и мастеровые расположились вдоль линий домов и предлагали огромное разнообразие всевозможных рукотворных товаров: от самодельных украшений до изысканных скульптур. А уютные домашние кафе и дорогие рестораны предоставляли широкий выбор блюд, закусок и сладких лакомств.

Я остановился в центре у каменного фонтана, вспомнив примету, достал монетку и бросил ее левой рукой в самый его центр — это должно было принести мне удачу или любовь. Что ж, случай сам раскрутит колесо фортуны, что выпадет, тому и буду несказанно рад.

Я почувствовал слабый, едва заметный толчок. Сориентировался мгновенно, сделал подсечку ногой, повалил на землю и придавил коленом паршивца, посягнувшего на кошелек богатого лорда в праздничной толпе. Это оказался парнишка лет десяти — одиннадцати, тщедушный, конопатый, но с хитрым прищуром черных глаз-пуговок и плутоватой ухмылкой, которая не сходила с лица, хотя он понимал, что пойман.

— Дяденька, а дяденька, чего дерешься? Что я тебе сделал, а? Почем ребенка обижаешь?

Я приподнял его за шкирку, так чтобы наши лица оказались напротив. Мальчишка задергался, но не закричал: понимал, что если привлечет внимание стражей, то поверят иноземному богатому господину, а не уличному воришке.

— Назови-ка свое имя, друг мой.

— Ну, Калеб, а что?

— Значит, Калеб. Сейчас ты отдашь мне мой кошель обратно и я тебя отпущу, и даже не буду заявлять на тебя стражам правопорядка. А знаешь почему?

— И почему? Я видел, что мальчишка боялся, но храбрился. И ремеслом своим он занимался умело, да видно, не по своей воле. Я заметил несколько крупных синяков на хрупких запястьях и в вороте грязной рубахи, та была на размер велика и болталась на бедолаге как мешок от картошки.

Я поставил мальца на землю, перехватив руками так, чтобы юркий хулиган не вырвался и не смылся, растворившись в нарядной толпе, а сам присел на корточки, чтобы не нависать над ребенком.

— Калеб, какова твоя дневная выручка? Назови мне сумму и я сам дам тебе деньги.

Вот теперь мне удалось пробить броню его невозмутимости. Мальчишка недоверчиво прищурился, пристально вгляделся в мое лицо, притворно медленно оглядел меня с головы до ног. Я смотрел прямо и реагировал на его действия спокойно. Что-что, а читать лица людей за годы работы на дипломатической службе я научился умело. Он был сильно удивлен, хотя и пытался скрыть это под бравадой лихого пацана.

— Ты что это, дяденька, совсем за дурака меня держишь?

— Был бы умным — не попался, верно?

Мальчишка насупился, резко дернулся и попытался вырваться, не получилось. Еще пристальней вгляделся в мое лицо.

— Зачем тебе это, господин?

— Хорошим людям люблю помогать. Ведь ты хороший человек, Калеб, правда? И я вижу, что тебе помощь не помешает, друг мой.

Вот теперь на меня смотрели во все глаза — неотрывно, вдумчиво и изучающе. Прошло несколько минут. А потом парнишка как-то резко успокоился, снова ухмыльнулся. И я решил рискнуть.

— Я тебя отпускаю, а ты отдаешь кошель и мы отсчитываем нужную сумму.

Я медленно убрал руки, пацан остался стоять на прежнем месте, не шелохнувшись. Потом засунул тощую руку за пазуху и, достав синий с гербовой вышивкой и моими инициалами кошель, молча протянул мне. А сам спрятал руки в карманах широких штанов.

Я расстегнул замок и вопросительно приподнял брови. Мальчишка глянул исподлобья, как-то напряженно и даже удивленно, не до конца веря, что деньги ему дадут.

— Итак, Калеб, ты условия нашей маленькой сделки выполнил. Теперь моя очередь. Называй, не стесняйся.

Красть было для него привычно, а вот взять деньги, которые предлагают просто так, видимо, малец не мог себя заставить. И это сказало мне о многом. Я решил смилостивиться над несчастным воришкой, поберечь его потрепанную и задушенную с детства совесть.

— Давай мы сделаем так. Я не часто бываю в Римстоке, поэтому столицу знаю не достаточно хорошо. Меня интересует книжная лавка, и как можно более старая, с пыльными фолиантами и потрепанными книгами на прилавке. Покажешь мне одну такую в городе и я оплачу услугу, скажем десятью серебряными монетами.

Я бы дал и золотом, да хорошо понимал, что мальчишке из вырученных денег вряд ли что-то перепадет, скорее всего какая-нибудь мелочь. По его округлившимся глазам я понял, что и медных монет было бы вполне достаточно. Но свое слово я брать назад не привык.

Калеб как-то нерешительно осмотрелся по сторонам, потом вздрогнул, будто наткнулся на что-то неприятное, отвернулся, поизучал с минуту фонтан, понаблюдал за причудливыми струями воды. Наконец, мальчик повернулся ко мне и протянул руку раскрытой ладонью вверх.

— Договорились. Только деньги вперед.

В глаза не смотрел, как-то осунулся и растерял весь свой прежний азарт, даже стал выглядеть старше. Я ощутил его сомнение и подумал, не просчитался ли сам, доверившись уличному воришке. Но потом молча отсчитал монеты. Калеб так же молча взял их и сунул в карман.

— Я знаю один семейный книжный магазин. Но придется поплутать по улицам, он расположен почти на окраине. Там господин найдет интересные книги и сможет выбрать по своему вкусу.

И мы пошли. Сначала протиснулись сквозь галдящую разношерстную праздничную толпу на площади, потом покинули центральный проспект, а дальше стали плутать по многочисленным улицам и переулкам, пересекая бесконечные мосты и каналы через реку Лиру.

По пути мальчишка не проронил ни слова, только зыркал на меня, напряженно вглядываясь в лицо и что-то пытаясь понять и решить для себя. Наконец, мы зашли в какой-то тупик. Калеб указал рукой в самый конец улицы и глухо произнес.

— Там твой книжный магазинчик, господин, хозяева держат его много лет. Не смотри на старую вывеску, бедняга Римас не может позволить себе ее обновить. Но здесь ты найдешь честные цены и справный товар.

Приглядевшись, я увидел ветхую вывеску и покосившуюся обшарпанную дверь с потрескавшейся краской. В окне горел свет, хотя на улице было светло. А вот за книжной лавкой клубилась тьма, что было несказанно странно в самый разгар солнечного дня.

Я насторожился, не торопясь заходить внутрь. И Калеб продолжал стоять рядом в какой-то нерешительности.

— Спасибо, Калеб.

Я заметил, как мальчик дернулся от моих слов, будто ему они были неприятны. Я сделал вид, что не заметил.

— Я пробуду в столице еще несколько дней. Так что, вполне вероятно, мне могут снова понадобиться услуги опытного проводника. Как мне тебя найти в следующий раз?

Калеб снова задумчиво изучал мое лицо, отвечать он не спешил, а я читал его как раскрытую книгу, скорее всего он сам позволил мне заглянуть за привычную маску карманника. Так мы постояли несколько минут. А потом рядом со мной вновь оказался воришка с главной площади. Калеб осклабился, сделал подчеркнуто издевательский поклон и хитро прищурившись, криво ухмыльнулся.