Дело о детях благородных семейств (СИ) - Куницына Лариса Страница 2

— Не стоит преувеличивать, — усмехнулся тот. — Там и без меня было не скучно.

Он подошёл к беседке и устроился на ступенях, а король протянул ему подвязку.

— Изящная вещица, — согласился Марк. — Ради неё наши дамы, пожалуй, забудут о приличиях хоть на денёк. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем...

— Не стесняйся! — подбодрил его Филбертус. — Сам-то ты явно не собираешься принимать во всём этом участие, храня верность своей Мадлен!

— И всё же придётся! — присел рядом король. — Впрочем, я знаю, что заставь тебя, ты просто не проявишь рвения, потому сегодня ты будешь судьёй состязаний.

— Как прикажет ваше величество, — поклонился Марк, и его улыбка стала слегка коварной.

День прошёл весело и увенчался ужином в красивом павильоне с окнами, выходящими в сад, где гордый победитель состязаний Анри Раймунд под радостные крики дам и кавалеров надел подвязки на стройные ножки красавицы Аламейры.

— Всё это было несколько предсказуемо, — усмехнулся король, сидевший рядом с Марком. — Они уже напоминают старых супругов, потому всё выглядит несколько гротескно, тебе не кажется?

— Анри хранит верность своей даме, как и пристало рыцарю, — пожал плечами Марк. — Традиции скучны, но, с другой стороны, в них есть особая прелесть. Они влюблены друг в друга, а любовь должна идти рука об руку с верностью.

— Так считают, — пробормотал Жоан. — Особую пикантность этому придаёт то, что она давно и удачно замужем.

— Её муж тоже удачно женат, получая преференции от этого брака. Женившись на фрейлине, он знал, зачем они нужны при дворе.

— Всё так... — король вздохнул. — Я ещё не вполне оправился от своей утраты. Я о Лилиане. Я дал слово не встречаться с ней, но что понятно уму, увы, приводит в отчаяние сердце. Однако сегодня ты помог мне забыть о моих страданиях. Было весело, и я благодарен тебе за это.

— Для меня лучшей наградой был ваш смех, мой король, — улыбнулся Марк.

Страдавший от глубокой меланхолии Жоан удерживал его возле себя весь вечер. Барон понимал, что и королю нужно излить кому-то свою душу, ведь он, в сущности, ещё так молод и чувствителен. Потому Марк внимательно слушал его, находя нужные слова для поддержки и утешения, после чего Жоан ушёл в свои покои, пребывая в умиротворенном настроении. И сам барон отправился спать, когда светлая ночь уже вступила в свои права, парк опустел, и гости разбились на пары и разошлись.

Поднявшись на второй этаж загородного дворца, он прошёл по залам и углубился в длинный коридор, куда выходили двери покоев, предназначенных для гостей, и где ему были отведены две комнаты: небольшая уютная гостиная с камином и хорошо обставленная спальня с удобной кроватью.

Оруженосцев в гостиной не было, их расстеленные на полу постели были пусты, однако, они явно побывали здесь, оставив плащи и перевязи с мечами. Большое окно в спальне было затемнено плотными гардинами, кровать расправлена. Марк стянул с ног сапоги и, раздевшись, лёг. Он закрыл глаза, надеясь тут же уснуть, потому что последнее время ему пришлось спать всего лишь по несколько часов за ночь, но что-то ему мешало. Покрутившись на мягкой перине, он, наконец, понял, что что-то неприятно впивается ему в рёбра. Поднявшись, он откинул одеяло, а потом сдёрнул простыню и прощупал постель. Под пышным пухом явно чувствовался какой-то жёсткий бугорок. Сунув руку под перину, он нащупал там нечто странное и, вытащив оттуда какой-то предмет, с недоумением воззрился на него. Это была петля из толстой прочной верёвки со скользящим узлом, таким, какие делают палачи, чтоб приладить к виселице.

— Это что, угроза? — пробормотал он раздражённо и, отшвырнув верёвку в угол, снова забрался под одеяло и смог, наконец, уснуть.

— Вставай, бездельник! — раздался рядом громкий голос и в лицо ему ударил яркий свет дня. — Сколько можно спать! Жоан уже на ногах и собирает всех на турнирном лугу, где стоят шатры, а в них — столы, накрытые к завтраку.

— И что ему не спиться, — проворчал Марк, с трудом открывая глаза.

Возле окна стоял Филбертус. Несмотря на ранний час, он был полностью одет, его голубой камзол сиял серебряной вышивкой, а на груди мерцала графская цепь.

— Там что, назначен приём послов или войсковой смотр, если ты так одет?

— Я возвращаюсь в Сен-Марко, — пояснил придворный маг. — Меня вызывают в Белую башню, а старушка Инес не терпит нерях. Лучше б я остался здесь с вами. Король поедет в город не раньше, чем после обеда, а, значит, вы ещё успеете повеселиться.

Он подошёл к кровати и сел на край, задумчиво глядя на друга. На пороге появился сонный Эдам. Его тёмно-рыжие волосы были взъерошены, костюм измят. Судя по всему, он спал, не раздеваясь, и до сих пор не вполне проснулся.

— Ты похож на пугало, — сообщил ему Марк. — Немедленно приведи себя в порядок! И принесите мне воды умыться.

— Шарль уже ушёл, — проворчал Эдам, почёсывая затылок.

— Надеюсь, он не так похож на ощипанного петуха, как ты?

— Нет, он выглядел вполне пристойно. Вроде бы...

— Вон с глаз моих, — проворчал Марк и взглянул на Филбертуса. — Что тебя тревожит, друг мой?

— Что за петля лежит в углу? — спросил тот, ткнув туда пальцем.

— Какой-то шутник подложил мне её в постель. То ли глупая шутка, то ли пустая угроза...

— В постель? — нахмурился маг. — Вчера?

— Ну, да. Я случайно её обнаружил, узел попал мне под рёбра. А что такое?

— Не знаю.

Филбертус поднялся и, подойдя, присел на корточки рядом с петлёй. Он какое-то время изучал её, а потом взял в руки так осторожно, словно это была ядовитая змея. Выпрямившись, он какое-то время держал её в руках, рассеянно глядя в стену, после чего покачал головой.

— Я заберу её с собой, — проговорил он. — Это не шутка и не угроза, а если и угроза, то не пустая. Сдаётся мне, что на эту удавку наведено заклятие, и проспи ты на ней ночь, то к утру у тебя появилось бы непреодолимое желание на ней повеситься.

— Вот чего мне никогда не хотелось, — с сомнением заметил Марк, — так это свести счёты с жизнью, да ещё подобным образом!

— Я это к тому, что на твою жизнь покушались! — резко проговорил Филбертус.

— Опять? — воскликнул вмиг проснувшийся Эдам.

— О чём ты? — подозрительно взглянул на него Филбертус.

— Молчи! — приказал Марк.

Но маг, не сводя глаз с испуганного оруженосца, с угрозой прошипел:

— Говори, щенок, или я превращу тебя в лягушку!

— На нас напали прошлой ночью. Семь человек... Едва отбились! — выпалил юноша и отчаянно взглянул на хозяина.

— Вот как? — Филбертус перевёл мрачный взгляд на Марка. — Значит, это уже четвёртый раз. Тебя хотят убить, а ты делаешь вид, что ничего не происходит? Ты даже не задался вопросом, кто так мечтает избавиться от тебя!

— Задался, — ворчливо ответил Марк и, откинув одеяло, сел на кровати. — Но у меня нет времени заниматься этим! У меня полно других дел...

— Ты днём и ночью ходишь по городу в сопровождении двух мальчишек, забираясь при этом в трущобы и притоны, где тебя без всяких покушений может проткнуть ножом какой-нибудь головорез!

Марк не успел возразить. В гостиной хлопнула дверь, и раздался жизнерадостный голос Шарля:

— Ваша светлость, я принёс воду для умывания! Специально бегал к роднику, чтоб она была чище и холодней колодезной! Эдам, достань из сундука охотничий камзол! Я видел, как на луг ведут коней, так что после завтрака господа поедут кататься верхом. Кстати, ваша светлость, где вы потеряли перчатку?

Продолжая тараторить, он заглянул в спальню и, увидев Филбертуса, смутился.

— Какую перчатку? — удивился Марк. — Вчера весь день обе перчатки были у меня за поясом, а вечером я положил их рядом с камзолом на сундук.

— Ночью, когда мы вернулись, я осмотрел камзол, чтоб проверить, не нужно ли его почистить, — объяснил Шарль озадаченно. — И уверяю, что второй перчатки не было.

— Их было две, — настаивал Марк.